Помрачение сознания (СИ)

— Пол был хорошим парнем, - возражаю я. – Правда, понятие «предварительные игры» он понимал чересчур буквально… приходилось все время разыгрывать с ним бесконечные ролевки.

Брайан усмехается.

— Когда мне было лет двадцать, кто-то сказал, что высший пилотаж во время поцелуя выписать языком свое имя. Я как-то пробовал на покладистом подопытном: B-r… Когда я пытался поставить точку над i, парень сломался и ржал следующие минут двадцать.

Я не выдерживаю и смеюсь. Я уже сказал, что нам было весело вместе? Так вот, я по этому скучал: по такому трепу и по нашим шуточкам, и по многому другому.

Мне как-то очень спокойно, хорошо… и наконец начинает хотеться спать. Так что я встаю, укладываю плотные листы бумаги бананового цвета в папку и говорю:

- Спокойной ночи.

Брайан кивает и снова берет мое молоко. Мне хочется на миг коснуться его плеча, но я одергиваю себя и выхожу.

Оглядываясь уже из коридора, я вдруг думаю, что Брайан как-то очень правильно смотрится на моей кухне с моим стаканом молока и рассматривающий мои рисунки.

Мне снова становится тревожно от этого.

~~~

1.(лат. tremor — дрожание) непроизвольные колебательные движения всего тела или отдельных его частей. Характеризуются ритмичностью, стереотипностью и обычно малым размахом. При утомлении и сильных эмоциях, а также при патологии нервной системы происходит существенное усиление тремора.

2. После приступа паралича, случившегося в 1912 году, Ренуар был прикован к инвалидному креслу и не мог удержать кисть в руке.

3.<a href="http://metoyou.kz/heroes/tattyteddyheroes/metoyou01.htm">Серенький мишка с голубым носиком Тэтти Тедди (Tatty Teddy)</a>

Jamais vu

В снеге хорошо одно – моя прогулка от дома Джастина до более-менее расчищенных улиц вполне способна заменить собой полтора часа в спортзале.

С одной стороны мне действительно надо кое-что купить, с другой – мне надо кое-кому позвонить и не хочется, чтобы Джастин это слышал.

Умница Майки не делает проблем из того, что с Рождеством я его поздравляю двадцать шестого декабря, и вообще понимает, что звоню я ему совсем не за этим.

— Что вы там делаете? – нейтрально спрашивает он.

— Лично я иду в магазин, потому как ты в мой багаж даже термальной воды не положил…

Равно как вечернего одеколона, брюк, рубашек под галстук, причем галстуков, неведомо зачем, в чемодане обнаружилось аж четыре штуки, и ни один не сочетается с остальной одеждой. Но мне не хочется окончательно лишать Майкла веры в его способности… У него ее и без этого не так уж много.

— Что с Джастином?

— У него воды нет, - резко отвечаю я.

Мне действительно надо время, чтобы собраться и рассказать все Майклу. По счастью, мой лучший друг никогда не настаивает.

— Брайан, ты знаешь, о чем я тебя спрашиваю.

Я вам уже говорил, что наша дружба не лишена недостатков?

В общем, я собираюсь-таки с силами и повторяю очень кратко весь рассказ Джастина. Майки так долго молчит, что я подумываю, не разъединили ли нас.

Снег сегодня перестал, так что в принципе я совсем не против прогуляться слегка по полупустому Нью-Йорку и поискать, например, себе рубашку долларов за тридцать, чтобы подошла к моему галстуку, за который было заплачено четыре с половиной сотни.

— То есть ты спросил парня, с которым через месяц планировал стать супружеской парой, не будет ли он против, если вы пока потрахаетесь на стороне? – наконец, прерывает молчание Майкл.

Он говорит так медленно, словно надеется, что его подвел слух.

— Слушай меня, Майки, - я даже не пытаюсь скрыть раздражения, - я могу сказать только, что для нашей с Солнышком пары быстрый трах на стороне никогда не был чем-то из ряда вон выходящим! Я не думал, что какая-то пара колец это так меняет!

— Эта «пара колец» вообще меняет все, - тут же говорит он, - и если ты этого не понимал, то Джастин был прав – вам не стоило вступать в брак…

— Только из-за того, что я предложил, всего лишь предложил, немного… расслабиться Джастину, которому, кстати, действительно пообещал… что мы… станем парой… - я умолкаю, потому что в таком моем изложении вся эта история звучит еще хуже. Майкл молчит, давая мне собраться с мыслями и прийти к определенным выводам. Что я и делаю. – Он меня убить должен был, да?

— Скажем так: проверни ты такое со мной – я бы тебе набил морду.

— Ты – мне? – переспрашиваю я. – Ну, не будем так уж преувеличивать.

Я излишне резко перебираю висящие рубашки, и девушка-продавец поднимает на меня глаза, привлеченная металлическим лязганьем вешалок.

— И что теперь? – наконец, говорю я в трубку. Не думаю, что спрашиваю Майкла, но никого другого на роль слушателя у меня в распоряжении все равно нет.

— Ты решил, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы он вернулся, - тут же отвечаю я.

Вот я это и сказал.

Отстой.

Майкл вздыхает.

— Тогда сделай что-нибудь. Убеди, объясни… это не та ситуация, когда Джастин простит тебя сам собой… Заставь его. В конце концов, тебе есть с кого взять пример упрямства.

Я хмыкаю. С этим не поспоришь.

— Поговори с ним, - продолжает Майкл.

Я торопливо прощаюсь и нажимаю «отбой».

Майкл прекрасно знает, что я ненавижу разговаривать с людьми. Не в принципе – при моей работе это было бы странно – нет, я совсем не против немного потрепаться о чем-нибудь, но я ненавижу Разговоры О Чувствах. У меня от одной такой перспективы возникает острое желание как-нибудь максимально быстро и безболезненно покончить с собой. Например, броситься в бассейн с крокодилами – совсем неплохой выход.

Но, к сожалению, я понимаю, что Майкл сейчас прав.

— Я беру это, - кладу у кассы две рубашки.

Девушка кивает мне и профессионально улыбается.

*

Дверь в квартиру не заперта, так что я просто прохожу в студию. Джастин стоит у мольберта и на секунду отрывается от картины, чтобы кивнуть мне. На помосте позирует молодой мужчина, скрученный в такую замысловатую позу, что я с трудом представляю, как ему еще дышать-то удается. Под ним уложена драпировка, но это, собственно, все, так что рассмотреть тело можно в малейших подробностях. Кстати, тут есть на что посмотреть. И даже более чем.