Bittersweet (СИ)

– Привет.

– Привет, – отозвался Илайя.

Разговаривать с ней не особо хотелось.

Положение спас фотограф и его ассистенты, тоже появившиеся в студии, как по мановению волшебной палочки, стоило переступить через порог и дать знать о своём появлении. Поскольку на фотосессию приехали уже двое из заявленных артистов, их отправили к гримёрам и костюмерам – наводить марафет. К счастью, гримировали их отдельно друг от друга, не пришлось изображать любовь и обожание, попутно давя в душе всполохи не то личного отторжения, не то ревности, не то всего вместе, в равных пропорциях.

Смешать, но не взбалтывать.

Примерно в середине процесса подготовки к съёмкам появился третий участник. Они с Илайей переглянулись. Ромуальд улыбнулся, чуть заметно кивнув, тем самым пообещав в ближайшее время поделиться подробностями встречи с сестрой. Илайю это немного успокоило, и он позволил себе расслабиться, попутно пытаясь привыкнуть к прикосновениям гримёров.

По правде сказать, его это немного раздражало. Но он вообще был в данном плане придирчивым. Для него личность человека, вторгающегося в личное пространство, имела не последнее значение. В отличие от той же Примроуз, которая, по всей видимости, манипуляциями со своей внешностью наслаждалась, ожидая роскошного эффекта. И не зря рассчитывала. Фотосессия, организованная Челси, просто не могла оказаться плохой. Здесь работал тот же принцип, что и с клипами. Либо снимки получаются такими, что от них глаз оторвать невозможно, либо студия получает огромное пятно на репутации, после чего фотографы перестают пользоваться в своей среде авторитетом и отправляются на улицу снимать погоду, природу и прочее-прочее, только вот от известных персон держатся на расстоянии. Во избежание.

Работа над внешностью непрофессиональных моделей действительно прошла замечательно, во всяком случае, результат превосходил все ожидания. Илайя вспомнил Челси, заявлявшую ему с гордостью в голосе, что этот мюзикл станет одним из самых громких событий музыкального мира, если не самым громким. Несложно догадаться, что с такими запросами и вклад в постановку делался нехилый. И в раскрутку проекта – тоже. Им просто не могли предложить что-то классом ниже «люкс».

Тем удивительнее было осознавать, что за плечами большинства из них, за исключением Ромуальда, нет особого опыта в шоу-бизнесе. Да и Ромео, при ближайшем рассмотрении, не может похвастать большими достижениями. Он постоянно отирался рядом с людьми, связанными с музыкальным бизнесом, но до недавнего времени особого вклада в его развитие не совершал, теперь ситуация изменилась. А никому неизвестные прежде личности внезапно взлетели на вершину, оказавшись востребованными и популярными.

В мире мюзиклов эта постановка стала действительно событием. Нет. Событием. С большой буквы. Цель оправдала средства, актёры справились с поставленной задачей.

Илайя посмотрел на своё отражение в зеркале и улыбнулся. Ему нравилось, что гримёры ограничились парой незначительных штрихов, не превращая его лицо в неживую маску. Видимо, были солидарны с той гримёршей, что назвала Илайю бриллиантом, над которым практически не приходится работать.

Для Прим подобрали образ, не слишком сочетавшийся с представлением Илайи о коллеге, но её роли в мюзикле вполне соответствовало. Только ей порядком добавили романтичности, нежности и некой воздушности. Бледно-розовое платье с каскадом алых оборок и открытыми плечами. Волосы её не тронули, видимо, решив, что они и без того прекрасно уложены. Их не собирали в высокую причёску, разве что немного накрутили чёлку и зафиксировали лаком, стараясь, правда, с косметическим средством не перебарщивать, чтобы всё получилось естественно, а не так, будто актрису окунули, держа головой вниз, в ёмкость с суперклеем, волосы схватились и не поддаются расчёсыванию.

Из аксессуаров оставили только тонкую цепочку на шее и нечто вроде цветочного браслета на руку. Он был подобран в той же цветовой гамме, что и платье – перемежающиеся компоненты из приглушённого розового и алого.

Она преображение принимала, как само собой разумеющееся явление, гримёров не поблагодарила, покрутилась перед зеркалом, оценивая получившийся образ. После чего моментально направилась к креслу, в котором расположился Ромуальд. Он сначала переоделся, только потом сел в кресло к гримёру, несколько нарушив порядок. Впрочем, действовали ассистенты фотографа умело и вряд ли допустили бы появление капель тонального крема на дорогой ткани.

Илайя постарался задушить в себе ревность, вернуться мысленно к событиям этого утра, пробуждая воспоминания в мельчайших деталях, сосредотачиваясь на них, а не на очередной попытке коллеги закрутить громкий пиар-роман.

Не сказать, что он плохо относился к Примроуз… Вообще-то, да. Относился. Плохо. Она ему искренне не нравилась, но вовсе не потому, что была девушкой. И не потому, что он боялся конкуренции с её стороны. Блажь, присущая вечеру дня рождения, отступила под натиском реальных действий и событий, последовавших за его кратковременным отчаянием. Ромуальд искренне признавался в любви и не давал повода усомниться в своих поступках. Скорее, имело место быть отторжение, спровоцированное мотивами, которые Илайя умудрился углядеть в поведении актрисы.

Она хотела быть стервой. Ему это слово категорически не нравилось, вызывая нечто, близкое к неприятному зуду, тем не менее, иной формулировки подобрать не получалось. Да, она была стервой. Но девушки, попадавшие в эту категорию, не все на одно лицо. Одна другой рознь. И если Челси он воспринимал достаточно тепло, с определённой симпатией, то Примроуз не мог перевести в категорию потенциальных приятелей, не говоря уже о дружбе.

Представить себя, приглашающим её на какой-нибудь концерт не в качестве свидания, а просто потому, что вкусы совпадают и хочется отрываться не в одиночестве, а в компании? Нет. Его богатое воображение отказывалось транслировать подобный бред, как и всё остальное, что он пытался спроецировать на себя.

Илайю раздражали слащавые улыбки, попытки выставить себя в более выгодном свете, а ещё – жалкая назойливость, перетекающая в откровенное заёбывающее преследование.

Он вспоминал время репетиций и то, как отчаянно Примроуз старалась привлечь внимание Ромуальда уже тогда. Как Ромео огрызался в ответ. На определённый период времени помогало, потом всё начиналось сначала, будто не было грубых ответов и не то, что намёков, а откровенных заявлений, что он просто не видит смысла в этом общении. Приходит на работу, чтобы исполнить свои партии в постановке, а не крутить роман, тем самым подстёгивая интерес к своему творчеству, как делают некоторые актёры. Пока их общее детище на слуху, они активно изображают любовь, стоит творению уйти на покой, как пара моментально расстаётся и больше о высоких чувствах не заикается.

Впрочем, находясь в студии, следовало сосредоточиться на работе перед камерой, а не на выяснении собственного отношения к коллегам. Илайя прикрыл глаза, чуть прикусил губу, потянув кожу, как всегда делал в моменты нервозности. Досчитал до десяти и вышел в зал, где им всем предписывалось позировать.

В целом, съёмочный процесс оказался не таким уж сложным и утруждающим. Не было криков, диких капризов, огромного количества испорченных кадров. Работа проходила гладко и на редкость быстро. Их не заставляли принимать картинные позы, не просили застыть на час в одном положении, чтобы снять один несчастный кадр. Они были предоставлены самим себе. Фотографу хотелось запечатлеть на своих снимках именно некий дух бунтарства, присущий героям, их лёгкое отношение к жизни и умение рисковать.

Прения возникли только один раз, когда было принято решение о концепции обложки и содержание фотографий, в которых отражалась любовная линия мюзикла. Ромуальд, до этого момента чувствовавший себя свободно и раскрепощено, внезапно посерьёзнел.

– Вы, правда, думаете, что нам необходимо отснять этот кадр? – спросил, сложив руки на груди.