SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)

– Жаль, что я не смогла познакомиться с этим Джоном, судя по тому, что рассказывал твой брат, вы довольно близки, – сделала очередную попытку его мать, готовя фарш для индейки.

Она весь вечер старалась разговорить сына об их отношениях с Джоном и о том, что он чувствовал теперь, когда узнал, что Курт всё вспомнил. Но Блейн не мог обсуждать это. Просто потому что не знал, что сказать по каждому из этих вопросов.

– У Джона интервью на одном из нью-йоркских телеканалов, и он проведёт там все праздники до нового года. Мы увидим его по телевизору сегодня вечером, если тебе любопытно. В любом случае, не стоит верить всему, что говорит Купер, мама, мы с Джоном не так уж близки. – И хотя он знал, что это не совсем правда, Блейн знал также, что не готов представить ей Джона. Вообще-то, он и Куперу не хотел его представлять, и не сделал бы этого, если бы его милейший братец соизволил предупредить о своём приезде. Потому что это делало всё слишком серьезным и формальным. Почти официальным. И Блейн не был готов для этого.

Он не был готов и до того как Курт явился в Чикаго, а уж тем более сейчас, когда тот был поблизости и, казалось, хотел сделать всё, чтобы запутать его ещё больше.

Соблазн позвонить Курту, чтобы поздравить с праздником, был огромным.

Так всегда было в течение этих восьми лет, но сейчас, когда это было действительно вполне выполнимо, становилось трудно удержаться.

Они с Джоном много говорили о Курте после того, как он застал его в их квартире, а также перед его выступлением в баре. Блейн, однако, всегда оставался очень расплывчатым, а потом, по какой-то причине, они просто перестали это делать. Он и сам не знал, то ли из-за его нежелания обсуждать это, то ли просто Джон решил закрыть тему, но после выступления Курта и того восхитительного поцелуя в переулке со словами «Не сдавайся, Блейн, не делай этого, прошу тебя», которые он никак не мог забыть, они больше не возвращались к вопросу. На самом деле, они провели два дня относительно спокойно за подготовкой Джона и его группы к выступлениям в Нью-Йорке. Их должно было состояться пять за два дня, и на телевидении, и настоящие мини-концерты.

Как их первооткрывателю и продюсеру ему следовало бы быть с ними. Вот только он никак не мог оставить Чикаго сейчас.

Джон поверил, когда он сказал, что это из-за приезда его матери и брата.

Даже если он сбежал из собственной квартиры вечером после прихода Курта и вернулся только вечером следующего дня, усталый и немного печальный, Джон, казалось, не заметил связи между двумя событиями.

И даже если Блейн отклонил все его предложения заняться сексом после вечера в баре и с тех пор делал так, чтобы им не оставаться вечером наедине – и надо сказать, что Купер помогал ему в этом, и весьма активно, учитывая, что даже при наличии номера в пятизвёздочном отеле он разбил лагерь у него в квартире, где находился практически сутки напролёт – Джон, казалось, не придавал этому значения.

Блейн чувствовал себя дерьмово из-за того, что так поступал с ним. Но это было сильнее его.

Он никогда не был из тех, кто обращается к чужой помощи, чтобы решить свои проблемы, а если когда-то и был, то покончил с этим вечером 12 апреля, восемь лет тому назад в доме на озере, в момент, когда увидел, как Курта насиловали.

И всё же он начинал думать, что позволил себе настолько подпустить Джона только для того, чтобы забыть прошлое. И ему не нравилась эта мысль, поскольку с самого начала он верил, будто между ними существует нечто большее. Чувство, которое со временем могло бы стать настоящим.

И он всё ещё надеялся на это.

Однако он вынужден был признать, что одно сознание, что Курт, заново овладев всеми воспоминаниями и выстояв, несмотря на весь тот ужас, находился где-то рядом и был там ради него, это сознание разрывало его изнутри.

Он изображал безразличие, но это было одно притворство.

Он не мог оставаться безразличным, зная, что Курт поблизости.

Не мог оставаться безразличным, когда телефон звонил, и на дисплее появлялось его имя – доказательство того, что Хаммел не сдавался, но уважал его право выбирать, хочет он слышать его или нет.

Он не был безразличен, когда получал от него очередное сообщение, и уж точно не тогда, когда услышал, как он поёт после трёх лет молчания, только для него.

Но Блейн решил разговаривать и видеться с ним как можно меньше. Прежде всего, потому что как последний дурак додумался бросить ему вызов, заставляя демонстрировать, что он был честен, хотя прекрасно знал, что не сможет противостоять серьёзной атаке Курта.

Доказательством этому послужило то, с какой лёгкостью он позволил вовлечь себя в поцелуй. Тот волшебный поцелуй.

Потому что на самом деле Курт всегда был рядом с ним. Он постоянно был в его мыслях, не оставляя ни на минуту.

– Все хорошо, Блейни? – спросила его мать, и он вдруг понял, что абсолютно выпал из разговора с ней, следуя за собственными мыслями, посреди которых, как всегда, красной нитью проходила одна – Курт.

– Да, мама, конечно.

– Уверен? Ты кажешься рассеянным, отсутствующим, – заметила она, а затем, подойдя к нему и взяв его за руки, продолжила: – Должно быть, тебе тяжело от того, что он здесь, да?

Он не стал уточнять, кого она имела в виду. Они оба и так это знали.

В сущности, с тех пор как Курт появился в его квартире, мать и Тэд были единственными, с кем он мог говорить о том, что испытывал по этому поводу. Насколько чувствовал себя растерянным и напуганным. И в основном поэтому её интересовало, какие именно отношения связывали его с Джоном.

Она ни в коем случае не хотела, чтобы сын ввязывался во что-то, чего по-настоящему не хочет, только чтобы сбежать от того, чего хочет слишком сильно.

Чего никогда не переставал хотеть, на самом деле.

– Иногда больше, чем обычно, – ответил он искренне, уверенный, что она поймёт. – Он решил доказать мне, что явился сюда ради меня и продолжает присылать мне все эти сообщения... господи, иногда мне хочется… – он чуть не ляпнул «припереть его к стене и оттрахать как следует после половины из этих сообщений», и на самом деле весьма откровенных, если не пошлых, но вовремя остановился, вспомнив, с кем имеет дело.

Конечно, его мать знала, что он является сексуально активным, но это вовсе не означало, что ей следовало знать также, насколько именно, или, по крайней мере, насколько хотел бы быть таковым.

Особенно после получения сообщений, в которых Курт подробно описывал, как ему не хватает его языка в определённых местах.

Или других частей его тела в некоторых других местах.

Нет, он всерьёз выбрал путь обольщения, чтобы заставить его понять, что действительно его хочет?

Ну, чего-то ему удавалось добиться таким образом. Сводить Блейна с ума, для начала. Или возбуждать в самых неподходящих местах, в самые неподходящие моменты.

– Это просто странно, вот и всё, – закрыл он тему быстро. Лучше было не углубляться в это.

– Почему? Ты не веришь, что он искренен? Если он вспомнил о тебе, возможно...

– Нет, мама, нет, – вскочил на ноги Блейн. – Ты не... он здесь с Себастианом, ясно? И тот, очевидно, хочет вернуть Тэда, Смайт практически официально объявил об этом самому Тэду. И ты... ты не видела их в том баре. Как они разговаривают, как ведут себя друг с другом. Близость, которая чувствовалась между ними… Нет, мама, я не могу поверить, будто он вот так вдруг... По-моему, Курт просто не хочет оставаться в одиночестве. Вот почему он здесь.

– Я не верю в это, Блейн. То есть, конечно, я не могу знать, что творится у него в голове, но я видела, как он смотрел на тебя в Лайме, когда ещё не знал, кем ты в действительности являешься для него. Уже тогда было очевидно, что его тянет к тебе. Сейчас же... тот факт, что он действительно хочет быть с тобой, думаю, даже не обсуждается. Вопрос в том, чего хочешь ты, Блейни? После всех страданий, через которые ты прошёл, чего ты хочешь на самом деле?

Его. Вот что он хотел бы сказать.