Все лгут (СИ)

Тео достал сигарету, подкурил и медленно втянул в себя горький дым, тут же обжигающе осевший в лёгких и туманящий рассудок ещё больше. Но удивительно расставляющий всё услышанное и увиденное за последние дни по полочкам.

Омега стиснул пальцы, и сигарета переломилась. Он торопливо потушил её в пепельнице и вышел из кабинета. Следовало сделать ещё очень много, чтобы разобраться теперь уже не только в ситуации с подставой, но и в личных отношениях Ларсона. И Тео не планировал откладывать дела в долгий ящик.

Глава 8

— Мистер Гейт, — детектив Стивенсон сощурился, глядя на опрашиваемого, — мы ведь оба прекрасно знаем про ваш нелегальный бизнес. Не пытайтесь юлить. Пока у нас нет ордера на ваш арест, вы просто свидетель. Доки ведь были ваши.

— Вы правы, детектив, — растянул губы в улыбке Ларсон.

Тео, выполнявший роль адвоката, недовольно поморщился. Он никогда не симпатизировал откровенному паясничеству, которое сейчас во всей красе показывал Ларсон.

— Сэр, давайте вернёмся к делу. У нас не так много времени, чтобы прохлаждаться в участке, — заметил он. — Детектив Стивенсон, вы собирались опросить моего подопечного. Не теряйте, пожалуйста, времени. Мистер Гейт занятой человек, его время дорого стоит.

Стивенсон хмыкнул, оглядывая омегу с ног до головы. На его лице явственно прочитался сарказм. А Тео увидел ещё и недоверие к его профессионализму.

— Вы сексист? — уточнил он, приподняв брови.

— Что? — Стивенсон хмыкнул. — Нет, скорее, я всё ещё думаю, что вы слишком молоды, чтобы быть адвокатом такого дорогостоящего человека, как мистер Гейт.

— Боюсь, вас это не касается, как и прежде, — заметил Тео, едва слышно фыркнув. Ларсон же развеселился, наблюдая за этой перебранкой. Он часто наблюдал за словесными войнами этих двоих. И даже считал, что они тайно спали. И если бы Тео не признался ему в чувствах, то считал бы до сих пор.

— Что ж, тогда приступим, — Стивенсон открыл протокол и придвинул к себе ноутбук. — Мистер Гейт, скажите, вы были в курсе, что ваши доки используются для контрабанды?

— Конечно, нет, — ответил Ларсон, не поведя даже бровью. У Тео тоже лицо осталось непроницаемым.

— Тогда как вы объясните произошедшее?

— Я был в Атланте, детектив, — Ларсон развёл руками. — Моя охрана уже уволена за безалаберное поведение, о котором я даже не подозревал. Я и не думал, что такая ситуация может произойти со мной.

Каждый из находящихся в комнате просто играл свою роль: Ларсон — честного бизнесмена, Стивенсон — неподкупного копа, а Тео — профессионального адвоката. Нет, омега действительно закончил юридический факультет и даже имел адвокатские корочки, но вот роль адвоката выполнял только на подобных допросах. Остальные же юридические дела вёл совершенно другой человек.

— Он что-то знает, — сказал Тео, когда они оба сели на заднее сиденье машины. — По нему видно. У него что-то есть на вас.

Ларсон расслабленно откинулся на спинку и устало посмотрел на помощника:

— Он куплен мной уже очень давно. Не переживай, он просто создаёт видимость своей работы. Стивенсон нам не враг.

Тео втянул между зубами и без того впалые щёки и со свистом выпустил воздух. Интуиция ему упорно что-то подсказывала, но он не мог понять что. И расслабленное, даже немного ленивое состояние Ларсона его в данной ситуации просто выводило из себя. Возможно, всё дело было в том же Вилли, к которому Ларсон искал пути, а тот всё никак не сдавался. И Тео ревновал. Он находил любой повод, чтобы оторвать Ларсона от омеги. Ларсон, конечно, иногда это замечал, но старался делать вид, что всё в порядке. Да и Тео с каждым разом понимал, что между ним и боссом огромная пропасть под названием «рабочие отношения». Тео это разрывало изнутри. Порой хотелось всё бросить, уволиться и уехать в Мексику, где его вряд ли кто-то найдёт. В том числе и Ларсон.

Но ответственность за то дело, которое он выполнял, и неугасающие чувства не давали Тео сбросить оковы и вылететь из своей клетки, в которую он сам же себя и посадил.

Дом встретил Ларсона тишиной. Он отправил Тео по делам, как сказал сам себе, но в глубине души прекрасно понимал, что просто очень устал от его навязчивого внимания. В который раз захотелось избавиться от омеги, но ситуация сейчас была слишком критичной, чтобы можно было лишиться такого ценного помощника, как Тео. Тот всё же отлично выполнял свои обязанности, пусть и лез туда, куда его совсем не просили.

Обойдя первый этаж, Ларсон нахмурился — он не слышал уже привычных звуков играющего Натана. Вилли держался от альфы подальше, старался не разговаривать и вообще никак не контактировать. Даже на совместных ужинах, на которых Ларсон настаивал, он просто молча всё съедал и выходил из-за стола, едва дождавшись, когда Натан тоже отставит тарелку.

Натан же в силу детской непосредственности не испытывал к Ларсону неприязни и отторжения. Конечно, первое время он его сторонился, и Ларсон был уверен, что это благодаря тому, что Вилли что-то рассказывал сыну. Но спустя уже неделю Натан вполне мирно играл с Ларсоном, принимал от него игрушки и рассказывал о том, как провёл день. Папой не называл, хотя уже знал о том, кем ему приходится альфа. Да Ларсон и не настаивал. Сейчас он испытывал более серьёзные сложности, чем то, как называет его сын. Главное, что Натан шёл на контакт.

С Вилли всё было труднее. Несколько раз Ларсон хотел с ним поговорить, специально заводил в комнату и пытался расшевелить, но Вилли сразу же погружался в себя и замыкался, словно проглатывал язык и забывал слова. Омега даже с Кристианом не общался, хотя тот старался как можно сильнее угодить ему и сделать его времяпрепровождение в доме максимально комфортным.

Тишина в доме Ларсона немного напрягла, он нахмурился и заглянул почти во все комнаты на первом этаже, прислушиваясь к звукам. И лишь тогда смог расслышать звонкий смех Натана. Подойдя к окну, Ларсон хмыкнул — конечно, Натан и Вилли были на заднем дворе. Там за считанные дни по настоятельному указанию Ларсона возвели подобие детской площадки. Натан обожал раскачиваться на качелях, совершенно игнорируя возгласы Вилли о том, чтобы тот был аккуратнее. У Ларсона тоже слабо ёкнуло сердце, когда стоящий на ногах Натан пошатнулся, но удержался за перекладины, весело рассмеявшись.