Кто ищет - тот найдет (СИ)

С этими словами Илья вышел, оставив ребят одних на кухне, чтобы они могли поговорить наедине и решить между собой все вопросы.

========== Глава 7 ==========

Никита тяжело вздохнул и опустился на табурет, еще хранивший тепло сидевшего на нем человека. Все, что сейчас хотелось Луганцову, - это забиться куда-нибудь подальше, свернуться там клубком и не вылезать. Илья был прав: уверенности в себе Никите очень не хватало. Мама потому и отдала его на борьбу, заметив, что сын растет тихоней; спорт сделал его более сильным, выносливым, но уверенности в себе так и не прибавил.

Познакомившись с Ильей, Луганцов очень переживал, что однажды мужчина найдет себе другого, более красивого и опытного в постели, а когда увидел целующихся на кухне Илью и Влада, то понял, что этот момент настал. Сначала он чуть не бросился вперед, чтобы разлучить эту парочку обманщиков. И не просто оттолкнуть их друг от друга, а наказать, чтобы им было так же больно, как и ему в тот момент! Но все же гордости хватило на то, чтобы не устраивать сцен. Луганцов просто вышел из чужой квартиры, ничего не видя перед собой, и очнулся только тогда, когда открыл дверь “однушки”, в которой жил с Владом. Такой же чужой квартиры, как и та, из которой он только что ушел. В тот момент Никита понял, что уйдет и отсюда, как только соберет вещи, даже если несколько дней придется жить в парке. Предательство любимого человека и лучшего друга стало для него настоящим ударом.

Не очень-то понимая, что он делает, Никита поставил чайник и заварил себе крепкого чая. Он так и сидел с чашкой в руках, не сделав ни одного глотка, когда в квартиру влетел Влад. Луганцов видел, как он промелькнул в коридоре мимо кухни, но так и не встал. Он просто не знал, что и как сказать другу, да и надо ли что-то говорить, ведь все и так понятно: он лишний, а значит, должен уйти.

Когда Влад появился на кухне и попытался оправдаться, Никита не захотел его слушать, а потом пришел Илья и все стало еще запутаннее. Луганцову никогда не приходила в голову мысль, что можно было жить втроем. Это открытие его немного… нет, не испугало, а, скорее, обескуражило, как и то, что Илья действительно испытывал к нему какие-то чувства, а не считал простым развлечением. Хотя Бородин и говорил при встрече нечто подобное, но о любви они никогда не упоминали. Никита просто боялся признаться в своих чувствах первым: не хотел слышать, как любимый человек высмеивает их. Илья же о своих тоже молчал, превращая их встречи в легкий, ничего не значащий перепихон. Хотя, если говорить по совести, Никита был рад и такому, только бы остаться рядом с Бородиным. Но вот делить его с другим, пусть и хорошим другом? Над этим стоило задуматься.

«В принципе, что изменится? В кровати нас будет трое, а не двое, но ведь мы и до того с Владом были не чужими людьми», - подумал Никита и поерзал на табурете, вспоминая самую первую близость с Самойловым, если простые ласки руками можно было так назвать. Он ведь тогда первый начал: понадеялся таким образом утешить отчаявшегося друга, да и Влад не возражал. Наоборот, принял его ласки, одарив своими в ответ. А если рядом будет Илья? Что тогда? Сможет Никита перебороть ревность и желание единолично находиться в постели этого мужчины? Пока у Луганцова не было ответа на этот вопрос.

Влад между тем мучился схожей проблемой. Он любил Илью, да и Никита не был для него чужим человеком, и, в принципе, можно было бы согласиться попробовать любовь на троих, но было страшно. Если Самойлов не понравится Илье как партнер – это будет весьма болезненный удар по самолюбию, но если Бородин, попробовав, поймет, что Никита им не нужен, то сможет ли Влад не радоваться горю друга? Терять кого-то из них не хотелось. А сможет ли он сохранить и друга, и любимого? Сможет ли переступить через эгоистичное желание быть единственным и неповторимым? Сможет ли принять такие отношения и не пытаться «перетянуть одеяло» на свою сторону? Ответов на эти вопросы не было.

«Надо попробовать, чтобы понять…»

- Сможем ли мы делить одного мужчину… - вдруг произнес Никита, вторя его мыслям.

- … на двоих, - закончил Влад.

- В принципе, я не имею ничего против тебя, - вздохнув, Луганцов протянул другу руку.

- Как и я против тебя, - Влад ответил крепким рукопожатием.

- Но Илья… Как будем его делить? День ты - день я?

- Думаешь, придется делить? Может, пустим пока все на самотек и попробуем принять то, что дает нам судьба, а там все как-то само разрешится?

- Само? – Никита с сомнением поджал губы.

- Да. Я предлагаю попробовать, а потом уже решать, хотим мы этого или нет.

- Ну, давай попробуем.

- Тогда, может, сейчас и пойдем к Илье, пока сомнения окончательно не разрушили все хорошее, что было между нами.

Никита кивнул, нерешительно поднимаясь, а на пороге кухни замер.

- Может…

- Никаких «может». Илья прав: ты закомплексован. Вот сколько раз ты ходил в деканат просить за меня и других ребят из группы? Не сосчитать. А за себя? Ни разу. Ты сильный, работящий, умный, но не пробивной. Вот скажи мне, ты же участвовал в соревнованиях? - Никита согласно угукнул. - А ты хоть раз побеждал?

- Ну, у меня три медали за второе место и одна - за третье, - Луганцов пожал плечами, не очень-то понимая, к чему клонит друг.

- Второе и третье – это не то. И дело тут не в том, что, по расхожему мнению, второе место – удел неудачников. Дело в том, что ты ни разу не познал вкус победы, поэтому и не можешь до конца принять свою силу, свое истинное «я», себя, наконец. Отсюда и закомплексованность, и желание уйти в сторону, уступая свое место другому, тому, кто более настойчив, кто умеет толкаться локтями.

- Ты меня за это презираешь? – голос Никиты звучал глухо, взгляд рассеянно скользил по полу, а сгорбленные широкие плечи вызывали у Влада желание стукнуть друга между лопаток, заставляя выпрямиться.

- Нет, не презираю и не сочувствую. Эти чувства нужны только слабым. Ты просто еще не понял, что сильный. Я тебя уважаю как друга, как брата, как… да, пожалуй, как любовника тоже, хоть у нас с тобой все было не так, как с Ильей. Ты мне правда очень нравишься, я бы хотел иметь такого брата.

- Брата? – Никита вдруг улыбнулся, встречаясь взглядом с Владом. – Братья не могут заниматься тем, чем занимались мы.

- Вот таким ты мне еще больше нравишься, - Самойлов облегченно рассмеялся. - Ну что, пошли к Илье? Заездим его и заставим пожалеть о своем желании трахнуть сразу двоих.

- Почему-то мне кажется, что это он нас заездит.

- Думаешь, его хватит на двоих? – Влад задумчиво прикусил нижнюю губу.

- Думаю, да. Только тебе сначала придется вымыть ноги.

Самойлов только после этих слов понял, что стоит на полу в холодных и мокрых носках. Ойкнув, он крикнул, что сейчас все сделает, и скрылся в ванной, а Никита, посмеиваясь, отправился искать чистые носки для своего рассеянного друга, заодно и кроссовки собрать в коридоре, иначе до полуночи точно не успеть.

Илья, закончив убирать на кухне, выпил таблетку обезболивающего и присел на кухонный диван, облокотившись на стол, сцепив ладони домиком и упершись в них подбородком. С появлением Никиты размеренная жизнь Бородина приобрела краски, а когда в нее вошел и Влад – понеслась вскачь, как взбесившаяся лошадь. Зайдя вслед за сбежавшим Самойловым в квартиру - благо дверь так и не была заперта, - Илья застал парней за весьма интересным обсуждением: оба старательно уступали его друг другу, а вот он сам вдруг понял, что потерять кого-то из них не готов. Вроде бы жадностью никогда не отличался, а тут готов был захапать обоих парней, не считаясь с их желаниями. Хотя нет, он-то прекрасно видел, что хотят его оба, да и сам Бородин был бы не прочь попробовать втроем, вот только согласятся ли ребята на такую, можно сказать, сумасшедшую идею? Этого он не знал, но разумный риск был одним из факторов его работы, и потому Илья рискнул: выложил им все как на духу, пусть и не так красиво, как хотелось бы, но не соврав ни единым словом. И вот теперь все, что ему оставалось, – ждать. И именно это ожидание сводило с ума сильнее всего. В голове то и дело всплывала мысль: что он будет делать, если они оба решат от него уйти? Как он справится в таком случае? И дело было вовсе не в сексе, которого, конечно же, хотелось до одури, ведь после ранения Никита не баловал его чем-то крепче минета, считая, что Илье нужно время восстановиться, а сам Бородин не хотел слишком уж давить на парня, настаивая на своем. Илье правда не хотелось терять кого-то из них. Эти двое словно дополняли друг друга, создавая целостную картину: сильный, но не очень уверенный в себе Никита и слабый, но жутко самоуверенный и взбалмошный Влад. Они были ему просто жизненно необходимы, чтобы и себя почувствовать целостной личностью, а не контуженной старой развалиной, которую выперли со службы под благовидным предлогом заботы о его здоровье. Здоровья ему хватало, а вот счастья…