Абулия (СИ)

Такое мироустройство иногда казалось Кэсси ужасно несправедливым. Вместе со своими коллегами, такими же младшими мужьями, они часто рассуждали на эту тему во время ланча. Все задавались вопросом, так ли необходимы жертвы?

— Это негуманно и неестественно! — ораторствовал Кэсси, — и надо обязательно подавать петиции — ведь самые сильные и красивые из нас гибнут во цвете лет!

Кому и куда подавать петиции никто не знал. Но еще чаще строились догадки о способе, при помощи которого двойры забирают жизни своих бедолаг-мужей.

— Клянусь всеми богами, мне рассказывали, что во время этого дела, там в средоточии страсти вырастают острые зубы и бедный мужчина лишается самого важного, — взволновано шептались они, — а потом зубастая вагина поглощает беднягу и его магия переходит к зачатой двойре.

— Сущая ерунда, господа, как можно верить в глупые байки о вечно голодной пизде! Я вам говорю, мужика кладут на алтарь богов и отрубают голову, а двойре подносят его истекающее кровью сердце! Только так можно получить силу для потомства!

— Да нет же, просто они тихо выпивают всю энергию во время секса, ты даже не почувствуешь, раз — и уже хладный труп!

Такие разговоры возбуждали страх и любопытство одновременно. Кэсси ловил себя на мысли, что ему просто невыносимо хочется узнать эту тайну. Остроту его фантазиям добавляло то, что для этого пришлось бы отдать жизнь.

А иногда Кэсси даже думал плохо о двойрах. «Возможно, так они устраняют своих конкурентов в этом мире, а все эти ритуальные танцы вокруг элитного потомства — колоссальный обман, неправда, которую нам впаривают с детства!». В такие моменты он чувствовал себя настоящим революционером и даже воображал, что стал мучеником во имя добра и гуманности. Но в целом, и он, и его друзья, были золотой молодежью, довольной своей жизнью, которой страшные тайны добавляли перчинку и разбавляли офисные будни. Поэтому они развлекались сплетнями и междусобойными романчиками.

— У нас солидная фирма, — объясняли Кэсси при вступлении ее негласный кодекс, — и задача подчиненных — всячески угождать начальству. Но не переусердствуйте, всегда найдется тот, кто сможет нагнуть вас.

Кэсси только улыбался — он был очень миленьким и не нуждался в том, чтобы принуждать кого-либо. Наоборот, за ним увивались и коллеги, и подчиненные, и даже конкуренты, и получить минетик не было проблемой: всегда было уйма воздыхателей, желающих оказать услугу столь приятному молодому человеку. А что делать, если жена удостаивала Кэсси редкой лаской или потрепав как собачку по голове, или ущипнув за попку — ее любовь принадлежала старшему мужу — воплощению всех возможных добродетелей в одном лице: настоящему аристократу и немеркнущей звезде их фирмы. Об их любви слагали легенды и говорили, что ради нее Мелани даже отказалась от надежды обзавестись потомством! Что может быть более романтичным?!

Но если жену Кэсси побаивался и старался лишний раз не попадаться ей, то мужу он мозолил глаза с завидным постоянством. Он видел Краута нечасто и откровенно любовался им, а тот был неизменно ласков и улыбался при встречах. Тогда сердце бедного Кэсси билось чаще, а член стоял крепко и дрочка была особенно сладкой.

— Зря ты сохнешь по нему, — уговаривали его коллеги, надеясь на нечто большее, чем интрижка. — Зачем им мы, если у них есть они и их большая любовь! Мы тут маленькие рабочие пчелки, разве кому-то из высших есть до нас дело? Забей и забудь.

Только Кэсси мечтал, что однажды прекрасный Краут оценит и полюбит его — скромную трудолюбивую пчелу.

В тот день провернутая сделка была особенно удачной, и Кэсси находился в приподнятом настроении: какой он молодец, и конкурентов обставил, и вообще — он красавчик и жизнь прекрасна, когда в коридоре его остановил Краут.

Не говоря ни слова, он потащил его в свой кабинет, грубо кинул на диванчик и приказал:

— Раздевайся!

Кэсси растерялся, тогда Краут сам начал рвать его одежду, бесцеремонно хватая за член и яйца. Не так, совсем не так Кэсси представлял себе эту сцену. Он мечтал о том, что тот скажет ему, что он, Кэсси, давно ему нравится, и более того — давно его любит, и они сольются в долгом и страстном поцелуе…

— Ну что ты застыл! — прикрикнул Краут и отвесил Кэсси легкую оплеуху. — Лежишь как бревно… Отсоси мне, что ли!

Кэсси словно очнулся и забился под мужем, как перепуганная птица, царапая его своими коготками.

— Блядь! — удивленно воскликнул он, когда зубы Кэсси не на шутку впились ему в руку. — Ты что, не хочешь? — его лицо изображало крайнее волнение. — Разве ты не любишь меня? — спросил он Кэсси.

— Очень, — честно ответил тот, и Краут снова попытался овладеть им. — Но ты меня — нет! — в отчаянии воскликнул Кэсси.

Краут оттолкнул его и упал в кресло, закрыв лицо руками:

— Разве любящий может оттолкнуть того, кто нуждается в утешении? — спросил он.

«А моя жопа тут при чем?» — хотел спросить испуганный и оскорбленный Кэсси, но вместо этого подошел и стал рядом с Краутом, все же он любил этого мерзавца. Он робко положил ему руку на плечо и Краут посмотрел на него. Кэсси только сейчас заметил, как тот бледен и печален.

— Что случилось, дорогой? Расскажи мне, — озабочено попросил он, не представляя, что так могло расстроить блистательного старшего.

— Мелани решила обзавестись дочерью…

Кэсси был просто раздавлен этой новостью, он неверяще смотрел на Краута и в этот момент искренне проклинал жестокость их мира. Как он мог подумать, что останется в стороне от его зла!

— Краут… Не может быть! Мелани так тебя любит! — попытался он, но вышло неубедительно. Тогда Кэсси обнял Краута и поцеловал в губы, — Прости, я был несправедлив к тебе…

— Любимый, что же так до-о-олго! — раздался капризный голос Мелани, их жены, все это время прятавшейся в сумраке. — Разве мальчишка уже не готов? Ты же говорил, что он влюблен в тебя по уши… Не копайся и мы еще успеем на прием.

Кэсси жалко вскрикнул, он все понял! Но Краут смотрел на него просительно и он покорно закрыл глаза, и уже не увидел того, что недавно казалось ему страшной и притягательной тайной: как бешено вращается голова мужа, как извиваются его волосы, оплетая свою жертву и появляется зияющая бездной пасть среди них, как впиваются в него острые зубы любимого.

Он понял, что его супруги решили обмануть богов и природу, подсунув им никчемный и ничтожный дар — его тело и душу, который обернулся драгоценной жемчужиной — его безграничной любовью. Только почувствовал как жадно тянутся призрачные когтистые руки двойры к этой блестящей капельке…

А потом он услышал ее злой и отчаянный крик, когда хитрый Яшка, соблазнившийся запахом Кэссиной магии, выдернул его из-под самого носа существ, которые решили получить все, не отдав за это ничего.

========== Часть 8 ==========

— Поздравляю, тебя развели как лоха, — авторитетно заявил Костя, выслушав историю Кэсси.

Кэсси надулся:

— От котоспасателя слышу, — буркнул он и помешал похлебку, косясь на Аглаечку. Аглаечка хлюпала носом и роняла слезы на полируемый меч, выданный практичной Антеей: «Доча, в охоте за женихом без меча никак». По крайней мере, у Кэсси меч вызывал уважение, а Костян присвистнул: «Зачетный ножичек!».

— Не грусти, не ты первый, не ты последний, кто повелся на любовь и ласку, — как мог, утешил его Костя.

— Но ведь любовь была моя, и ласки особой не было, один поцелуй, — Кэсси совсем расстроился. — И я даже не уверен, что на него ответили!

Аглаечка зарыдала в голос, а Костя сплюнул.

— Хватит! Не плачь, — он бочком подкрался к Аглаечке и приобнял. — Не плачь, я совсем не переношу бабских слез… Ты же не хочешь увидеть, как ревет настоящий мужик? — его глаза подозрительно заблестели, и Аглаечка испуганно замолчала — еще не хватало, чтобы их лагерь затопила волна печали и отчаяния! Не так она представляла свой поход за мужем!

Костя собрался мыслями и выдал:

— Кэсси, перестань кукситься и шарахаться от госпожи, в конце концов, в твоих печалях виноват твой мужик, а баба так, мимо проходила. Аглая, я не готов стать твоим мужем сейчас, и Кэсси, по-видимому, тоже, но у меня есть идея.