Песочные часы: Осколки прошлого (СИ)

До входа в большой зал, где традиционно проходили все подобные мероприятия, они добрались относительно без проблем, никого по пути не встретив. А вот перед массивной дверью герцог остановился, оставив себе мгновение для того, чтобы собраться с мыслями.  Сейчас он войдёт туда — и признается обществу во всём. В том, что влюблён в некроманта, и, вероятно, делит с ним постель, и в том, что плевать ему на мнение всего света, и на свою достойную фамилию. И завтра будут последствия. О, Высшие, какие же последствия будут завтра! Но об этом лучше вообще не думать.

- Если хочешь, мы можем войти отдельно, - осторожно предложил Деамайн, и герцога до глубины души возмутило это предложение.

- Нет, - резко ответил он, и, решившись, распахнул дверь, схватив некроманта за рукав и втаскивая за собой.

Встретила их живая, приятная музыка, и оглушающее, мёртвое молчание присутствующих. Они все как один повернулись к входу, и сначала, увидев герцога, расплылись в улыбках, а потом, обратив внимание на его спутника, непонимающе и укоризненно приподняли брови. Все до единого, абсолютно одинаково, как слаженный механизм.

«А уместен ли я здесь, среди них?» - возникла вдруг у Кристофера крамольная мысль, и, кашлянув, он церемонно прошёл по залу, остановившись вместе с Деамайном у крайнего столика. Толпа потихоньку оживала. Кто-то принялся тут же перешёптываться, кто-то просто молча косился в их сторону, и ни один, ни один не подошёл и не попытался поздороваться с тем, перед кем ещё вчера рассыпался бисером.

«Вот, значит, чего стоит дружба...» - мысленно вздохнул Кристофер, и тут же откуда-то сбоку на него налетел улыбающийся, весёлый Талух.

- Привет! - воскликнул целитель, обнимаю приятеля, - ты опоздал.

- Да... - растерявшись, выдавил из себя парень, - просто дизайнер долго возилась с нарядом...

- Шикарно выглядишь, - без лишних церемоний высказал своё мнение Талух, и, помедлив, всё же с некоторой опаской подал руку Деамайну для приветствия.

И когда две ладони соединились, герцог вдруг почувствовал себя счастливым. Невероятно, до высшей степени. Всё произошедшее показалось вдруг совсем неважным, и даже немое осуждение остальных: ведь был тот, кто его поддерживал, и кто готов был принять его как друга даже с некромантом, хотя, казалось бы, целитель должен быть ещё более против, чем кто бы то ни было.

- Кристофер... - послышался робкий голосок откуда-то справа, и, обернувшись, герцог увидел свою невесту.

Лилия Риверайн, краснея и теребя подол роскошного светло-зелёного платья, стояла напротив и, избегая насмешливого взгляда Деамайна, с мольбой и болью смотрела на герцога. Вообще, в принципе, он должен был пригласить её, хотя и не обязательно, и вот сейчас она пыталась хоть как-то обратить на себя внимание. Она любила его, не смотря ни на что, хотя и всегда понимала, что в ответ чувств ей не дождаться. И теперь выбор Кристофера — не она, и даже не яркая и соблазнительная Камила, увлечённость которой вполне можно было бы списать на простые желания тела. Его выбор — некромант, а значит это что-то большее, чем просто желание или любопытство, что-то, ради чего не жалко поставить под удар честь рода.

- Лилия! Ты сегодня восхитительна, - вежливо склонив голову, поприветствовал девушку герцог и, приблизившись, припал губами к шёлковой перчатке.

- Спасибо...

Её глаза цвета весенней листвы отражали всё, что творилось в молодом, полном любви сердце, и, понимая, что иначе нельзя, Кристофер, мысленно вздохнув, пригласил её на второй танец. Потому что первый должен был быть с Деамайном.

- Надеюсь, что когда-нибудь эти светские порядки отменят, - проворчал некромант, выходя на середину зала, и прежде, чем успела начаться музыка, Кристофер понял, в какую ловушку себя загнал: кто-то из них должен был вести.

Ведущий в танце — ведущий в отношениях, и если наедине Кристофер был готов признавать за собой роль ведомого, то только не здесь, не перед этой перешёптывающейся толпой, жадно поедающей его глазами в поиске повода для сплетен. И в тот момент, когда парень уже готов был позволить Деамайну сделать первый шаг, некромант вдруг отступил назад, усмехнувшись и выжидательно взглянув на Кристофера, и щемящее, теплое, полное света и благодарности чувство затопило всё внутри парня. Этот волшебный вечер принадлежал ему, и вся жизни впереди казалась радужной и полной чистых красок, полной надежд. Сегодня всё было настолько хорошо, что не оставалось никаких сомнений в том, что так будет и дальше...

Идя сюда, Кристофер уже заранее знал, что ничего хорошего он не услышит. Но, по его мнению, это был необходимый этап перед неизбежным счастьем.

Вчера вечером, после вручения дипломов, Деамайн, отведя его в сторону, мягко поцеловал, шепнул на ухо что-то нежное, и исчез, сказав, что у него есть неотложные дела и оставив в душе Кристофера обидный осадок обманутых ожиданий: герцог планировал закончить вечер несколько иначе. Но, в общем-то, ему не на что было жаловаться, тем более что Лилия и Талух, а также мальчик-младшекурсник с каким-то сложнозапоминающимся именем на «м» составили ему отличную компанию. И вот сегодня с утра он получил то, что ожидал — вызов в поместье от отца. Несложно было догадаться, о чём именно хотел поговорить Халлрон-старший.

- Садись, - прямо с порога приказал мужчина, и Кристофер приготовился к долгой, нудной лекции о чести рода.

- Итак, дорогой мой сын, - начал отец мягким, вкрадчивым тоном, - и что же именно ты задолжал некроманту?

Кристофер ждал этого вопроса, и заранее подготовил ответ:

- Если ты о выпускном, то я попросил Деамайна стать моим партнёром добровольно.

Ему казалось, что голос его полон решимости, и что в его обороне нет пробелов, но следующей же фразой, простой и короткой, отец выбил почву у него из-под ног:

- В этом я не сомневаюсь.

Он не шутил. Кристофер изучал его глазами и понимал, что его слова — чистая правда. Но что тогда? К чему всё это? И где упрёки, где недовольство?

- Этот мальчик, - с пренебрежением произнёс Халлрон-старший, - этот Деамайн весьма привлекателен, и я не удивлён, что разумными действиями и правильными словами ему удалось вскружить твою пустую голову, - Кристофер невольно сжался в кресле, - и поэтому я ещё раз тебя спрашиваю: что ты должен некроманту?

Если бы слова были материальны, то последние стали бы огнём, пожирающим, стремительным и горячим, проедающим до самых костей и обращающего в пепел. В них не было агрессии, не было угрозы, просто <i>что-то</i>, что было трудно определить, но так легко почувствовать на уровне эмоций. И юный герцог, не выдержав, стиснув кулаки, жалко прохрипел, давясь дыханием:

- Свою жизнь.

Таким отца он не видел ещё никогда. С мужчины спали все маски, всё его притворное спокойствие, и то, что обнажилось, пугало так, что сердце замирало в груди, и хотелось сорваться с места и убежать, как можно дальше.