Привет из воспоминаний (СИ)

И этот Кагами… Хотелось дёрнуть его за плечо и крикнуть, как сам Тайга совсем недавно: «Ещё раз!» А потом ещё, независимо от того, кто победит. Теперь он ясно видел перед собой соперника, достойного того, чтобы Дайки играл в полную силу. Теперь он видел равного.

А и правда, почему бы им с Кагами не общаться, как раньше, например, не быть хотя бы приятелями. Он, конечно, всё ещё оставался предателем, но и Дайки не собирался рассказывать о том, что всё помнит.

Почему бы и нет, Аомине понял почти сразу же — Тайга был и продолжал оставаться парнем в его вкусе, и было роковой ошибкой перестать на него дуться и начать обращать на Кагами внимание.

Нет, конечно, он не ждал его всё это время — это же не дешёвый женский роман. Просто Тайга действительно был полностью в его вкусе, а это соперничество только добавило бы искры отношениям. К тому же Кагами отлично готовил, следил за порядком, умел нормально гладить и даже мог ровно пришить пуговицу и зашить дырку на носке. За такие суперспособности Дайки, хотя и никогда не признался бы даже себе, уважал Тайгу, потому что сам не умел хорошо делать ничего из этого да и ненавидел всякую домашнюю работу.

Аомине нравился Кагами, он хотел Тайгу, но, получив один раз отказ, пусть и очень давно, боялся наступить на те же грабли. Дайки думал о том, что можно спровоцировать его, чтобы понять — да или нет, при этом оставаясь как бы не при делах, но всё не мог придумать, как это сделать.

Всё случилось само. Та дурацкая тренировка и отработка парных элементов после неё. Аомине понял, что происходит то же самое, что и тогда, когда у него вдруг вырвалось хриплое: «Кагами…» Он сидел так близко — разгорячённый, уставший… Какую-то долю секунды Аомине казалось, что Тайга его сейчас поцелует, да он и сам готов был это сделать, но… Быть отшитым снова? Нет, спасибо.

Кагами понял. Он понял, и это было «нет». Кагами Тайга всё ещё не был геем. Дайки видел, как он начал шарахаться от него, как на тренировках у них ничего не получалось, как Кагами иногда смотрел, но стоило только мазнуть взглядом в ответ, он тут же отводил глаза. Аомине ходил мрачнее тучи и старался не давать ему лишних поводов — для этого приходилось бывать с Тайгой как можно меньше. Если бы Кагами спросил напрямую, Дайки свёл бы всё к его паранойе и насмешкам, но никого бы не обманул. Он жутко злился и на себя, и на Кагами. Да что за гомофобия такая? Неужели он думает, что Дайки зажмёт его где-нибудь в углу, стоит только потерять бдительность и перестать его избегать. Это неимоверно бесило, они постоянно ругались и чуть не дрались.

А в один прекрасный день Аомине вернулся в комнату раньше времени. Он долго ходил вокруг да около, теперь настало время вправить Кагами мозги, пока он от него ещё и стеной не отгородился. И увидел одну упакованную, а другую — ещё не совсем, сумки. Ярость поднялась к горлу мгновенно. Этот Кагами опять собирался сбежать, не сказав ни слова. Это уже ни в какие ворота!.. Ну нет, теперь он так просто не смоется…

Где-то на границе сознания, ещё не затопленного яростью, вертелась мысль о том, что не всё здесь так просто, и не такой Кагами трус. Она посещала Дайки сравнительно часто, но где ему было анализировать тараканов Кагами — тут бы со своими разобраться в неравной схватке…

Так или иначе, а факт был налицо — Тайга собирался сбежать.

Дайки выразительно присвистнул и выдал:

— Ну и куда ты намылился, Кагами?

Комментарий к Часть 11

Фууух, я сделала это))

Кто увидит, где меня посетила ностальгия по “Карлсону”, тому пачку любимых авторских сушек :3

После такой большой части, я щитаю, можно уйти поучить наконец биологию со спокойной совестью, а не думать о следующей проде))

========== Часть 12 ==========

Тайга медленно оборачивается, кидая на сумку уже готовую к упаковке футболку. Судя по всему, Аомине в ярости: крылья носа широко раздуваются, глаза опасно сужены. Этого только не хватало. Какой чёрт, интересно, дёрнул его вернуться намного раньше именно сегодня.

— Съезжаю обратно к родителям, можешь праздновать, кажется, изначально ты хотел меня выжить, ну вот.

Дайки в три шага преодолевает разделяющее их расстояние, подходя вплотную и вглядываясь Тайге в лицо.

— Ты совсем долбанутый, Кагами?

Тайга видит, как темнеют глаза Дайки, предвещая шторм, как они сужаются ещё больше. Порох. Искра, и рванёт.

Неожиданно он хватает Кагами за предплечья и дёргает на себя, так, что они почти соприкасаются носами. Теперь Тайга может пересчитать каждую ресницу. Теперь Тайга знает, что такой Аомине намного хуже орущего и машущего кулаками. Опасность удушливой волной затапливает комнату, и Кагами буквально чувствует, как у него расширяются зрачки, когда он, раздувая крылья носа, глубоко вдыхает.

Сзади кровать, спереди Дайки — деваться некуда. Опасность щекочет ноздри и кружит голову, хочется шагнуть вперёд, впиться в плотно сжатые побелевшие губы, поддавшись желанию прыгнуть с обрыва на скалы.

Аомине смотрит ему прямо в глаза и Тайга инстинктивно чувствует, что они уже почти чёрные. Сейчас он всё поймёт, и они, наверное, подерутся, ведь только дурак не знает, от чего расширяются зрачки…

— Ну и ссыкло же ты, Кагами, — выплёвывает Дайки и отталкивает его так, что Тайга плюхается на кровать.

А, ну да, от этого тоже.

— Вали, куда хочешь, главное, больше не возвращайся, только и можешь, что сбегать!

«…Только и можешь, что сбегать».

У Тайги перед глазами с ужасающей скоростью проносятся кадры из прошлого. Дайки в соломенной шляпе с красным пятнышком на лбу; Дайки, расставляющий ловушки на жуков-оленей; Дайки, вихрем носящийся по мизерной баскетбольной площадке; Дайки, сжимающий кулаки от злости; Дайки, задорно смеющийся над Кагами, свалившимся прямо в воду; Дайки, рассказывающий о женском волейбольном клубе; Дайки, целующий его… Бесплодные поиски, записка, отъезд без прощания и переезд в Америку.

— Ах ты сволочь! Ты же всё помнишь, мразь! — Тайга буквально рычит, подскакивая, и в два прыжка добирается до Аомине, впечатывая его в стену.

Дайки шипит — наверное, это больно, но Кагами сейчас не интересует ничего, кроме красной пелены, застилающей от него комнату, и жёстких, холодных глаз напротив.

— Ты же всё помнишь, ублюдок, — говорит Тайга уже тише, но угрозы в голосе от этого только больше.

— И что ты сделаешь? — он медленно, как-то механически склоняет голову набок и растягивает рот в оскале. — Что ты сделаешь, Кагами, если так?

Хочется разбить ему губы, чтобы больше не мог их так растягивать, но нельзя, нельзя — игры через неделю, их отстранят обоих: Джефферсон не будет разбираться, с какой лестницы они так дружно упали, исключений не будет.

— Какого чёрта ты ломал всю эту комедию?!

— Тц… — Дайки отводит взгляд, а потом сбрасывает руки Кагами и отталкивает его. — Тебя не спросил.

Он разворачивается и направляется к выходу, когда Тайга вдруг слышит тихое, презрительное: «Предатель».

Кагами не верит своим ушам. Неужели это так?.. Ублюдок Аомине мгновенно превращается в обиженного и оскорблённого до глубины души мальчишку Дайки, которого совершенно незаслуженно обманули в лучших стремлениях.

Тайге хочется рассмеяться, он не знает, почему, наверное, это нервное, но обиженного мальчишку никак нельзя отпускать, кто-то из них должен сыграть роль взрослого, способного справиться со своими закидонами.

Кагами хватает Дайки за футболку, пока тот ещё не успел уйти далеко, и разворачивает одним движением, слыша, как та трещит.

— Придурок, мы переехали в Америку, я не мог больше приезжать, — хмуро говорит он прямо в немного удивлённое, но всё ещё презрительное лицо Дайки. — Я пытался дозвониться твоей матери, но ничего не получилось…

Пару секунд Аомине пристально смотрит Тайге в глаза, на его лице отражается сложный мыслительный процесс. Кажется, Дайки пытается как-то состыковать то, что он себе надумал за это время с тем, что только что сказал ему Тайга. Но получается как-то не очень. В конце концов, на его лице снова застывает холодное и презрительное выражение, и он выдаёт, собираясь снова уйти: