Танец на стеклах (СИ)

— Поеду я.

Пока мы были в пути, мы не обменялись и парой слов. Антон, казалось, был где-то далеко.

В больнице его повели на рентген, после его грудь туго перевязали фиксирующим бинтом и он вместе со мной отправился на консультацию к врачу.

— Будьте добры назвать ваше имя и фамилию.

Он молчал, словно и не слышал вопроса.

— Его имя Антон, а фамилии я не знаю.

Может и знаю, но наличие в Петербурге человека с фамилией Фант не внушало доверия.

— Антон! — позвал я, отчего он вздрогнул.

— Да? Что?

— Будьте добры назвать фамилию.

— Голодов. Но вам это незачем. Моей мед карты у вас нет.

— Почему же вы так уверены?

— Ну, не думаю, что карта каждого мертвеца района есть у вас в архиве, — на тонких губах появилась странная даже для него ухмылка.

Мужчина укоризненно посмотрел на него, крутя в руках рентген-снимок.

— У вас трещина в ребре, но это несерьезно. Обычная фиксирующая перевязка и через пару недель…

— Пару недель? Но мне нужно быть целым к воскресенью.

Я его понял. У него должно быть выступление, раз он так переживает. Трещина. Он очень хрупкий и я это очень хорошо понял. Да, признаю, не каждый выдержит несколько ударов в грудь с ноги, без серьезных повреждений, но Призрак казался мне более хрупким, чем статуэтка из самого тонкого стекла. Дотронься — и он разобьется.

— Тогда никаких физических нагрузок. Полный покой.

— Отлично. Что ж, я могу идти?

— Я бы хотел взглянуть на ваши руки.

— Это излишне, — мне кажется, он ответил слишком быстро.

Он медленно, через боль, поднялся с кушетки и захромал к выходу, ничего не сказав.

Я, лишь бросив врачу краткое «спасибо», поспешил следом.

— Антон, подожди.

— А?

— За что он тебя?

— Наверное сегодня не с той ноги встал. С людьми такое бывает.

Я пожимаю плечами, мол, не бери в голову.

И тут до меня дошло. Его руки. У Антона всегда перевязаны руки, а вспоминая то, что мы все тогда видели на физкультуре, незнающему человеку легко сделать вывод о…

— Урод.

— Прости?

— Какой же он урод. Ничего о тебе не знает, а с обвинениями лезет.

— Да ладно, ничего. Я привык. И не злись на него. Он твой друг, а я просто попался под руку.

Он не держит на него зла? На этого недальновидного ублюдка? Еще просит, чтобы я тоже не злился…

— Я никому не позволю поднять на тебя руку, слышишь?

Я сам не понял, как это сказал, но потом осознал, что это именно то, что я так часто озвучивал в своих мыслях. Его хотелось оберегать, защищать от любого зла, встать за него горой. Прижать к себе и никогда не…

— Вот как. Знаешь, — на его лице появляется улыбка. Такая светлая, искренняя. — Я рад, что встретил тебя.

Он поднимается на цыпочки и касается моих губ. Совершенно невинно…и чего-то ждет, но я не отстраняюсь. Кладу руку ему на талию, а он надавливает на мой затылок, углубляя поцелуй. Он приоткрывает рот, приглашая мой язык внутрь и я с охотой отвечаю.

Мне плевать, что он парень, мне плевать, что это неправильно и аморально. Мне до звезды, что мы стоим посреди улицы и на нас смотрят прохожие. Я готов стерпеть все, только пусть эта пытка не кончается.

Пелену блаженства разрывает резкая боль. Он меня укусил, поспешив отстраниться. В зеленых глазах было раскаяние

— Прости, — тихо говорит он, приводя дыхание в норму. — знаешь, я наверное пойду. Увидимся в школе.

Он разворачивается и уходит, оставляя меня в растерянности. Что я сделал не так? Почему он…

О чем я вообще? Я и не хотел его целовать. Совсем. Я просто не желаю, чтобы на него поднимали руку. Я никому этого не позволю, даже если сам буду от этого страдать. Меня посетила мысль о том, что мне очень хочется, чтобы он улыбался. Также как и пару минут назад. Искренне и честно. Чтобы в его жизни не было места грусти и разочарованию. Я не позволю этому случиться. Я буду рядом с ним, всеми силами пытаясь сделать его счастливым.

====== (8) Вторник, урок, слезы и разряд. ======

Pov Максим.

Понедельник в школе прошел довольно нормально. Если конечно не считать то, что Андрей не отрывал от Антона взгляда, полного ненависти. Мы с ним все-таки поссорились.

Призрак со мной почти не говорил, лишь иногда перекидывался парой слов. Он ходил вечно погруженный в свои мысли, казалось, не замечая всего, что происходит вокруг. Я спрашивал себя о том, чего я от него ждал и хотел: поговорить, расставить все точки над «ё», но пока просто молча восхищался тем, что он получал лучшие оценки в классе, особо не напрягаясь, в то время как я не находил свободной минуты, почти живя за горами учебников.

В общем меня поняли. Я учился и думал о нем, а он отдыхал и забывал обо мне.

Единственной его проблемой был английский. Гораздо легче парню давались точные науки, но он, как я понял, хотел быть отличником во всем и я не был против.

Во вторник утром я был немного подавлен и растерян, что он наверняка заметил. Все валилось у меня из рук и я не мог сосредоточиться на уроках, что заставляло кипеть от злости на самого себя.

Мы с Антоном не сказали друг другу ни слова. Я лишь однажды поймал его заинтересованный взгляд, отчего становилось очень не по себе. Как человек может так расположить к себе спустя неделю после первой встречи? Вот, над чем я думал, пока шел домой.

Если здраво посмотреть на сложившуюся ситуацию, то выходит вполне нормальная картина. В школу переводится парень с секретами и влюбляется в первого красавчика школы. Почему влюбляется? Сердцу не прикажешь. Меня всегда вымораживали высказывания вроде «он мне нравится» или «Как думаешь, я ему нравлюсь?», поэтому я окрестил Антона влюбленным в меня. С первого взгляда или со второго — это уже не важно.

О чем я? Мне же парни не нравятся, так зачем мне думать о нем в таком ключе? Совершенно незачем. Как бы я себя не убеждал, выкинуть Призрака из своей головы я не мог. Слишком привык к мыслям о нем.

Мне бы хотелось сходить на его выступление. Первое впечатление о нем, как о танцоре, начало медленно забываться и я хотел это предотвратить. В больнице он что-то говорил про следующее воскресенье. Думаю я смогу расспросить его об этом выступлении по подробнее. На худой конец я могу просто прийти, ничего ему не говоря.

Он сказал врачу, что мертв. Просто плохая шутка, но звучали его слова настолько непринужденно и искренне, что невольно задаешься вопросом о том, было ли его высказывание правдой. Я мысленно ударил себя по лицу. Ну как, как это может быть правдой? Он же сидел совсем рядом со мной. Живой, теплый, настоящий, да и после… Ну вот. Я опять возвращаюсь к мыслям о том, что было после его ухода. Он же поцеловал меня. Меня поцеловал парень, так почему я ответил? Зачем?

От всех этих мыслей у меня просто разрывается голова, а время медленно приближается к шести часам. Я не хочу его допрашивать, но не задать пару вопросов не могу физически. Надеюсь, что он мне ответит.

Pov Антон.

Вторник, четвертый урок. Я неотрывно смотрю на свою жертву и размышляю. Как я мог проболтаться о том, что официально мертв? Он же точно устроит мне допрос с пристрастием. Конечно еще остается вариант, что Максим принял мои слова за шутку, но он скорее был формой моего утешения. Нет, я не шутил.

Как мне себя теперь с ним вести? Лучше конечно не делать акцент на том дне и медленно подбираться ближе. Да, скорее всего я так и сделаю. Поцеловать его сегодня? Вот здесь уже сложнее. Мы будем одни в пустой квартире, но я не уверен, что зашел так далеко… Решено. Я просто позволю себя поцеловать. Он это сделает, обязательно сделает и тогда…

В лицо не говори мне, что я псих и ненормален.

Хобби резать и слушать крики. Я меломан.

Сожрать твой «я », как тигр из леса наблюдал, затем подкрадывался тихо и резал, на…

Ты не мог бы заткнуться? Я здесь прорабатываю план действий, а ты отвлекаешь.

Я утоляю жажду, как древний кровожадный Бог.

Выжимая из людей свежий томатный сок.