Bittersweet (СИ)

– Знаешь, куда вы поедете? – спросила, вновь спрятав руки в карманы куртки.

– Нет, – ответил Илайя. – Есть предположения?

Его действительно интересовало, насколько Ромуальд постоянен в своих предпочтениях относительно свиданий и методов ухаживания. Вероятность услышать от Челси пару-тройку вариантов напрягала, потому что это могло значить только одно. Не особо Ромуальд напрягается ради своих возможных пассий, просто юзает по кругу проверенные методы и радуется, если они работают.

Когда случаются осечки, машет рукой и заявляет о небольшом уровне желания достичь именно этой цели.

– Ни одного, – усмехнулась Челси. – В этом плане мой брат непредсказуем, потому сложно предположить, что именно он собирается делать. Надеюсь, вы хорошо проведёте время.

– А, может, это деловая поездка?

– В чём я сильно сомневаюсь. Ладно, удаляюсь. Передай Ромуальду, что он может быть спокоен. Родители к нему с вопросами не нагрянут, я об этом позабочусь.

Она провела ладонями по рукавам куртки, растирая их, после чего действительно направилась в сторону основного строения, чьи огни были видны даже здесь.

Илайя проводил Челси взглядом и пошёл к дому, где его уже ждал Ромуальд.

В прихожей стянул куртку, подхватил последний пакет с продуктами. Долго гадать, где находится кухня, не пришлось, поскольку Ромуальд уже занимался домашними делами, раскладывал покупки в холодильник, оставляя часть на столе. Кажется, действительно собирался готовить ужин, а не придумывал более или менее жизнеспособный предлог, чтобы заманить Илайю к себе домой. Стоило признать, что он ответил бы согласием, независимо от того, как прозвучит предложение: завуалировано или открытым текстом. Но Ромуальд не планировал задерживаться здесь надолго. Из этого следовало, что на уме у него что-то иное, не только сидение в четырёх стенах, демонстрация собственных кулинарных талантов и последующая попытка уложить партнёра по сцене в постель.

– Здесь и, правда, довольно уютно, – согласился Илайя, остановившись в дверном проёме и складывая руки на груди. – Помочь тебе?

– Не стоит. Сам справляюсь.

– И всё-таки?

– Ты настаиваешь?

– Думаю, будет справедливо, если я слегка сэкономлю наше время. Мне действительно нетрудно сделать пару движений ножом, почистив что-нибудь, нарезав. В общем, что предложишь, то и буду делать. Могу продемонстрировать небольшую часть своих навыков и приготовить омлет по-японски. Как думаешь, заняться им? Или ты не любишь это блюдо?

– С ним долго возиться.

– Я повожусь, – усмехнулся Илайя, наблюдая за Ромуальдом, что-то помешивавшим в кастрюле.

Кажется, это был соус. И притом весьма аппетитный соус, если судить по запаху.

Не встретив сопротивления и попыток отговорить его от решительных действий, Илайя занялся приготовлением обещанного блюда. Его жесты были уверенными, руки не тряслись под чужим взглядом, хотя Ромуальд не упускал возможности посмотреть, что и как Илайя делает. Это было наблюдением заинтересованного человека, а не стремлением сделать так, чтобы венчик вывалился из рук, миска перевернулась, заливая брюки повара яично-винной смесью. Кажется, ещё несколько месяцев назад взгляды Ромуальда могли быть именно такими. Впрочем, Илайя в этом плане то же количество времени назад отвечал бы ему аналогичными взорами, желая провести лезвием по пальцу, взвыв на всю кухню. Впрочем, тогда они и заниматься приготовлением ужина совместными усилиями не стали, поскольку это было достаточно рискованное решение – допускать врага к своей тарелке. Теперь всё смотрелось органично, картинка не казалась постановочной, и процесс совместного приготовления еды приносил удовольствие.

Когда с приготовлением омлета было покончено, а основному блюду требовалось ещё около получаса до готовности, Илайя отправился осматривать гостевой дом, не в одиночестве, а вместе с гидом. В который раз он убедился, что здесь, на самом деле, очень уютно. Лучше, чем в основном строении, ориентированном, по большей части, на демонстрацию благосостояния. Там оформлением дизайна занималось старшее поколение, здесь Ромуальд успел всё подогнать под собственные потребности и вкусы. Илайя в ходе этой небольшой экскурсии с удивлением отмечал, что ему очень многое нравится и представляется очень близким. Он без труда представлял свою жизнь в подобных комнатах, ему было уютно, а общая атмосфера не давила на мозг, создавая впечатление музейной выставки, где ни к чему нельзя прикасаться.

В спальне было много книг. Они не только стояли на полках, но и разместились на столе, небольшая стопка лежала на полу. Разноцветные корешки, многочисленные имена авторов. Современники и классики. Чуть приспущенное одеяло, бледно-жёлтое с «отпечатками» ярких красно-оранжевых кленовых листьев. К ним хотелось прикоснуться, чтобы убедиться: реальны или нет?

– Здесь немного не прибрано, – заметил Ромуальд, не смутившись, просто констатировав факт. – Потому кажется, что я ограбил библиотеку и свалил трофеи перед кроватью.

– Мне нравится, – заверил его Илайя, проходя внутрь помещения, опускаясь на корточки и проводя пальцами по корешкам книг.

Здесь было многое из того, что он уже прочитал, не меньшее количество того, что пока только значилось в списке, предложенном к прочтению. Ещё одно удивительное совпадение. Ромуальд точно не мог знать, какие именно книги читает партнёр по сцене, поскольку об этом списке они никогда не заговаривали, хотя о литературе периодически речь в их общении заходила.

Ромуальд наблюдал за действиями Илайи и непроизвольно улыбнулся. Кажется, то, что он не успел прибраться утром, сыграло только на руку. Илайя любил книги, их обилие в этой комнате его привлекало, притянув к себе пристальное внимание.

Впервые за долгое время он находил свою спальню максимально привлекательной, а не безликой и пустой.

Ужинали они тоже здесь, а не в кухне, как планировалось изначально, устроившись не за столом, а прямо на полу.

Относительно своих кулинарных талантов Ромуальд тоже не обманул.

Возможно, даже несколько принизил, сказав, что неплохо готовит, поскольку готовил он замечательно. Вообще-то до последнего Илайя в правдивости данного утверждения сомневался, подозревая, что по прибытии сюда его накормят чем-нибудь из серии «быстро, просто, минимум затрат». Нарежут кособоких бутербродов или подсунут яичницу, немного подгоревшую, с противно растекающимся по сковородке желтком. Подозрения не подтвердились.

– Если хочешь, можешь чего-нибудь выпить, – произнёс Ромуальд.

– А ты?

– Мне нельзя.

– Мы всё-таки едем куда-то?

– Несомненно.

– Тогда я тоже воздержусь.

– Почему?

– Хочется помнить всё в мельчайших деталях, – усмехнулся Илайя, взяв в руки салфетку. – На трезвую голову события воспринимаются ярче и острее.

– Только не говори потом, что я не предлагал.

– Меня ожидает что-то страшное?

– Возможно, – уклончиво ответил Ромуальд.

– Например?

– Немного терпения, и сам всё увидишь.

– Умеешь ты нагнетать атмосферу.

– Талант не пропьёшь.

– Это точно. Кстати, о талантах. Спасибо за чудесный ужин.

– Половина заслуги лежит на тебе, так что благодарить особо не за что.

На губах Ромуальда появилась улыбка, получившая аналогичный ответ. Ромуальд пристально смотрел в глаза напротив. Илайя улыбался, слегка приподнимая уголки рта, в глазах его блестели смешинки-крапинки. Он не выдержал первым, опустив голову и засмеявшись тому, насколько серьёзной получается беседа на абсолютно несерьёзную тему. Ромуальд засмеялся тоже, но по другой причине, стараясь замаскировать за этим действием собственные мысли и ощущения, временно вытеснить их из головы и не думать о том, что Илайя находится рядом с ним, в его собственной комнате, а не в пропахшей пылью, пудрой и прочими косметическими хреновинами гримёрке. Он сидит рядом, не выглядит настороженным, смеётся и наблюдает за действиями напарника исподтишка, словно подсознательно чего-то ожидая.