Город одиночества (СИ)

– Пятьдесят седьмой километр, – позвонив, по пути снял униформу и скатал в комок, но выбрасывать в ближайшие кусты не стал: лучше перебдеть, чем недобдеть, выброшу в городе.

По времени я как раз успевал на встречу с сутенером, Колян забрал меня в паре километров от моста и отвез по названному адресу, спросив меня напоследок, когда собирался закрыть дверь:

– Что Геннадию Ивановичу передать?

– Передай ему гонорею.

Адрес, что я озвучил Гениному помощнику находился в паре кварталов от запланированной встречи.

“Никогда не сталкивай исполнителей вместе, разделяй и властвуй”, – я помнил, отец, помнил, прочь из моей головы, старый мудозвон!

При втором свидании с пастухом ночных бабочек, он мне не понравился еще больше, значит, первое впечатление не обмануло. Я всегда доверял своей интуиции, может, и жив-то поэтому был до сих пор.

Забрал у него фотку и отдал конверт с деньгами, в нем лежала обычная такса за ночь работы проститутки. Когда он подошел поближе к фонарю пересчитать, еще и не доверял, пиздюк, вот не зря говорят – жадность фраера сгубила, и повернулся ко мне спиной, я нежным движением, без особого размаха, воткнул нож ему в печень. И тихо опустил обмякшее тело на асфальт, забрав конверт из рук, но оставив деньги, он их честно заработал. Развернулся и не спеша, но и не медля, ушел дворами на другую улицу.

Всё, ненормированный рабочий день киллера закончился, где моё молоко за вредность? Имел я право на небольшой расслабон после завершения изящной операции? Полное право, кто угодно согласился бы.

Я отправился в ту же “Амнезию”. Если меня кто-то все-таки видел из завсегдатаев на парковке и этот кто-то окажется слишком внимательным, то потом – при вероятном расследование – сотни свидетелей подтвердят, что Бес Константин Владимирович напивался и дебоширил со стриптизершами и стриптизерами, именно поэтому его лицо является смутно знакомым возможному свидетелю отъезда от клуба одного из столпов города.

Нажрался я в полные сопли, хули, я к любому делу подхожу ответственно. И перелапал всех, до кого мог дотянуться, включая симпатяшку-бармена, которого даже удалось уговорить на быстрый минет под стойкой, пока я вместо него смешивал коктейли и улыбался посетителям. Красивый мальчик попался и опытный, сосал на отлично, брюнет, главное. Заебали блондины. Видимо, поэтому уже под утро я въехал в нос белобрысому охраннику, который пытался меня проводить на выход, именно он сегодня отвечал за территорию парковки, вот ведь совпадение. Но он не обиделся за пару капель крови, нет, расстроился, конечно, немного, ну так у него такая работа, кто на что учился. Мне удалось это ему объяснить, пока он со всем уважением усаживал меня в подъехавшее такси. Расстались почти друзьями.

Только в такси я перестал ломать комедию и назвал адрес гостиницы, а не квартиры, проверять остался меня ждать Рыжик или все-таки съебал, не хотелось. Потому что если он остался, то одним трупом сегодня в городе бы прибавилось.

А я устал. Очень устал…

========== Часть 9 ==========

“Сначала жизнь светла и легка,

И в выборе смысла нет;

Но те, кто играли наверняка,

Потом рыдали ей вслед” (с)

***

Когда у меня в последний раз хуй стоял? Я не помнил, даже забыл, как выглядел собственный стояк, впрочем, мне было глубоко плевать на это.

Зато у Ромы стоял хорошо, и по его стояку я понял, что он держится уже несколько дней – не колется, только нюхает разную поебень, конкретно для того, чтобы иметь возможность трахаться. Или чтобы попытаться завязать, да и, вроде, когда ебёшься, не так грустно.

За несколько дней я в кровь стёр колени, ползая перед ним, стелясь, как последняя шлюха. А вообще почему Как? Я и был ею – зарабатывал на дозу податливостью, угождал и выполнял по дому работу: мыл, стирал и, блядь, даже гладил – становился почти порядочной домохозяйкой, умеющей передвигаться исключительно на коленях.

Зато по вечерам я получал дозу, которая, казалось, раз за разом становилась меньше. Несколько часов забытья по ночам, отсутствие сна, не считая короткие отключки в течение дня, и я превратился в зомби, забывшего, как выглядит нормальная человеческая жратва. Я забыл о существовании душа, о том, что стоило бы смазать колени, чтобы в организм не попала какая-нибудь зараза. Я в принципе свёл свои знания о болячках к нулю и, в некоторой степени, привык к боли. Просто знал, что ломка мне не грозит и я получу свою дозу, поэтому включал автопилот и исполнял все указания Ромы.

Как он считал, дрессировка проходила успешно: я реагировал на каждую команду, на любой брошенный вскользь взгляд. Неужели в глубине души он не сомневался во мне, не думал, что на самом деле я ненавидел его? Ненависть моя, правда, длилась от восхода до заката, а ночью я забывал о ней. Я почти не чувствовал, как он трахал меня, и за это Рома бил, нещадно стегал ремнём. Останавливался, лишь когда я начинал орать. Зачем-то успокаивал меня, а после – в зависимости от настроения – или пиздил ещё, или тащил в кровать.

С таким сожителем хер бы кто разнежился. Что бы Артём сказал, если бы я был таким, как Рома? Вот совсем-совсем таким же.

Вряд ли бы ему это понравилось.

Эх, Тёмка…

Иногда до слёз не хватало его, и я думал: всё бы отдал за ещё одну встречу с ним. Чтобы просто извиниться, попрощаться или утешить, если бы ему моё утешение нужно было. А потом приходил к выводу, что реальность меня вполне устраивала, и была бы возможность увидеться с ним – я бы отказался.

Зато вот Бес, этот гад, с ним бы я пересёкся, может, плюнул бы в эту наглую хищную морду или выебал бы – тоже как вариант. Думая о нём, будучи трезвым, я начинал злиться и понимал, что вряд ли сумею эту скотину вообще простить даже в мыслях.

С удовольствием я бы обвинил его во всём, что произошло в моей жизни, но не мог. Косвенная вина – ни фига не вина, а просто тупая отмазка, посредством которой я мог выставить себя бедным и несчастным.

***

Я не заметил, когда потерял счёт времени. Всё сводилось к тому, что в течение дня я был примерным псом, ночью – ебашил почём зря. Иногда наша компания разбавлялась парочкой роминых друзей, и мы, обдолбавшись, валялись где попало и стонали от восхитительного кайфа.

Героин разбавлялся, смешивался с другими наркотиками; юзаные шприцы сновали туда-сюда, разнося всякую поебень по нашим организмам, и в какой-то момент я был почти убеждён в том, что со дня на день подцеплю ВИЧ. Я, наверное, даже ждал этого – факт заболевания значительно сократил бы мое пребывание на земле…

***

– Кирь, иди сюда, – услышал я ромин голос и, спустившись с дивана, пополз в другую комнату. Он стоял в центре и держал в руках хлыст, от ударов которого, я, вероятно, должен был вскоре испытать невъебенное удовольствие.

– Хочешь, чтобы я отхлестал тебя? – он подошёл к столу и, достав пакет с героином, показал мне его. Мог бы и не делать этого, учитывая, что мне и так было плохо: болела голова, просто разрывалась, и в коленях пульсировало со страшной силой. – Говори, ну же! Хочешь попробовать хлыст? Классный по ощущениям, мне рассказывали, а сам я попробовать не успел. Погонять дали на недельку вот… Кожаный, а как пахнет, м-м-м, твою мать! – он принюхался к хлысту и, когда я, кивнув, подполз к нему, провёл им по моей оголённой спине.

Стало неуютно, хоть сейчас я был одет по пояс. Когда Рома коснулся меня этой хернёй, по телу прошёл озноб, и я испытал невероятное облегчение, услышав звонок в дверь.

Рома помедлил, после за каким-то чёртом пристегнул мои руки к потолочной хуёвине и завязал глаза. Он что, считал, я могу убежать? Нет-нет-нет, никогда больше я не совершу такой ошибки. Я сдался на его волю, героину сдался с потрохами, и всё, что со мной произойдёт в будущем – теперь не мой выбор.