Оборотная сторона бессмертия (СИ)

— А правда, что тебе пять раз будут давать еду? — нарушил тишину уже знакомый голос Криса.

Драко быстро смахнул с ресниц слезы и обернулся.

— Да, ты голоден?

Мальчишка смущенно рассматривал свои ногти:

— У них порции для людей… И мяса почти нет…

«Сын, — мелькнуло в голове Драко. — Мерлин, что же мы с ним в полнолуние делать будем?»

— Ясно. Я припрячу для тебя чего-нибудь мясное.

Пацаненок метнул на него быстрый радостный и благодарный взгляд, но тут же вновь опустил глаза.

— Еще есть вопросы, просьбы, проблемы? — спросил Малфой.

В библиотеке наступила столь знакомая этому месту полная тишина. Драко знал, что и вопросов, и проблем у этих мальчиков выше крыши, но про одно говорить стыдно, про другое бессмысленно. Малфой, хоть и обещал защиту, но защитить от ночного холода, от страха перед походом в медотсек, от тоски по родителям он не мог. Он не мог даже обнять и погладить по голове — это было против правил. И парни понимали это так же хорошо, поэтому просто молчали.

— Давайте немного освоимся, — вздохнув, произнес Драко. — Сперва всегда очень трудно.

После ужина Драко вернулся в пустую казарму. Вечерние занятия с говорящим названием: «Основы милосердия в маггловских религиях» обещали закончиться непосредственно перед отбоем. Малфой вытащил из-за пазухи небольшой сверток. Завернутый в салфетку скромный лагерный бифштекс лег под подушку Криса Канингтона, а еще четверым младшим мальчишкам Драко разложил по овсяному печенью, молча молясь великому Мерлину, чтобы у пацанят хватило ума съесть гостинцы беззвучно.

========== Глава 5. Вода сильнее… ==========

— Блейз, иди к себе, ты меня утомил! — миссис Забини вновь потянулась за бутылкой, неловко оперлась локтем на столик и опрокинула на пушистый ковер бокал с остатками вина. — Вот, видишь, что ты натворил! Убирайся!

Блейз молча подошел и, вырвав из рук матери бутылку, присел перед ней на корточки.

— Посмотри, что ты с собой делаешь, — тихо произнес он. — Зачем, мама? Чего тебе не хватает?..

Она попыталась дотянуться до вожделенной бутылки, но Блейз поймал ее за руку.

— Чего мне не хватает? — пьяно усмехнулась миссис Забини. — А что у меня есть? Сын — педик, сохнущий по малолетнему уголовнику? Одиночество в пустом холодном доме, пока ты обиваешь пороги, чтобы прорваться к своему Малфою? Надвигающаяся старость? Тускнеющая красота? Что у меня есть, кроме этой бутылки, Блейз?

Она заплакала, и Блейз обнял ее, ласково поглаживая по спине.

— Ну, что ты, мам, — шептал он, свободной рукой передавая бутылку домовику и взмахом отсылая его прочь. — Какая старость? Ты посмотри на себя! Тебя же моей сестрой называют… Причем младшей.

Она улыбнулась сквозь слезы и обвила руками его шею:

— Вы льстец, юноша.

— А вы кокетка, леди, — усмехнулся он и, подняв за подбородок ее мокрое от слез лицо, заглянул в глаза. — Почему такой красивый букет стоит в прихожей, а не в гостиной? От кого цветы?

Она непонимающе хлопала влажными ресницами.

— Какой букет?

Блейз удивленно вскинул бровь.

— А ты не знаешь? Тебби! — он поднялся на ноги. — Почему ты не сообщил госпоже, что ей прислали цветы?

Домовик несчастно топтался в дверях, нерешительно подергивая себя за уши.

— Госпожа приказали не беспокоить, — виновато бормотал он. — Тебби хотел сказать, но госпожа…

— Тащи сюда букет, живо! — перебил его Блейз.

Домовик мгновенно исчез и тут же появился с огромной корзиной нежно-розовых, словно светящихся изнутри лотосов.

Миссис Забини ахнула и, вскочив с кресла, бросилась к цветам. Блейз с улыбкой наблюдал, как мать бегает взглядом по скупым строкам, написанным размашистым почерком министра Шеклболта, и начинает светиться, словно лично собранный им — Блейзом — букет.

«Обивая пороги», Забини тщательно обходил Шеклболта, не надеясь на помощь бывшего любовника матери, ибо расстались эти двое, разнеся поместье Забини ничуть не меньше, чем Волдеморт за пару месяцев до этого разнес Хогвартс. Поэтому Блейз стучался во все двери, кроме двери нового министра. Результат был всегда одинаков — Забини выпроваживали за порог. Однако Блейз был упрям и, каждый вечер возвращаясь домой обессилевшим, словно побывал на вечеринке у вампиров, брал с прикроватной тумбочки колдографию смеющегося Малфоя и тихо шептал:

— Ничего, вода камень точит, Драко…

А наутро приводил себя в порядок и снова отправлялся штурмовать неприступные кабинеты и кабинетики.

Он видел: с матерью творится неладное. Но, резонно решив, что миссис Забини — взрослая женщина, вполне способная самостоятельно разобраться со личными проблемами, полностью посвятил себя проблемам своим, а единственной его проблемой уже пару лет был Драко Малфой.

И вот сегодня, без особого энтузиазма отдав в канцелярию очередного мелкого чиновника очередное прошение, Блейз взглянул на часы и, решив, что пора возвращаться к обеду, направился к лифтам… Где и столкнулся нос к носу с Кингсли Шеклболтом.

— Блейз! — радостно воскликнул министр. — Ты не ко мне?

Забини растерянно смотрел на мужчину, из-за которого уже несколько месяцев спивалась его мать, и которого он сам боялся как огня, считая, что тот может не просто отказать в помощи, но из мести начать всячески препятствовать… Смотрел и не знал, что сказать. В глазах Шеклболта светилось столь искреннее радушие, что Блейз почувствовал себя совершенным идиотом.

— Кингсли, — он смущенно улыбнулся. — Не ожидал, что министры пользуются общими лифтами…

Шеклболт расхохотался:

— Наверное, я просто еще не настоящий министр, Блейз… Ты в Атриум?

— Да…

— Слушай, если ты не сильно занят, составь мне компанию, я тут знаю одно уютное кафе…

Нет, Блейз ни слова не сказал о Драко Малфое, до дрожи боясь спугнуть эту неожиданную удачу. Сейчас любые просьбы казались ему неуместными, способными вызвать отчуждение, а потерять шанс Забини не мог. Он подождет еще немного…

— Блейз… — Кингсли улыбнулся официантке, поставившей перед ним чашечку черного кофе, и, не глядя на Забини, начал что-то невидимое рисовать ложечкой на поверхности ароматного напитка. — А… как мама?

Забини на миг затаил дыхание. Неужели повезло не только ему?

— А вы бы заглянули к нам, Кингсли, — грустно улыбнулся он. — Она вам сама расскажет, как она.

Шеклболт по-прежнему не поднимал на парня глаз.

— Мы… Сильно повздорили, Блейз…

— Я видел, — усмехнулся Забини. — Вам, наверное, недешево обошлись те десятки рабочих, восстанавливающих поместье…

— Я боялся, что твоя мать их выгонит…

Блейз искренне рассмеялся. Миссис Забини была из тех редких женщин, которые с достоинством богини умели принимать любые подарки и извинения и никогда не считали необходимым для себя отказываться ни от того, ни от другого. Да у нее и в мыслях тогда не возникло, что могло быть как-то иначе. Мужчина, имеющий отношение к масштабным разрушениям ее собственности, оплачивает ремонт — что может быть естественнее? Однако, после этого миссис Забини ожидала, что и сам мужчина вернется, а Шеклболт, оказывается, заробел!

— Воистину, господин министр, я ни разу не видел ничего забавнее! — веселился Блейз, глядя на вконец засмущавшегося Кингсли. — Два взрослых человека тоскуют друг по другу несколько месяцев, но один робеет как школьник, другая изображает девственную гордость и плачет по ночам…

Он знал, что мать никогда бы не простила ему этих слов, но сейчас они были необходимы, сейчас они стали спусковым механизмом расставленной ловушки.

— Она плачет?.. — дверца захлопнулась, и душа ловца взорвалась ликованием.

Несколько часов спустя Блейз, полюбовавшись ожившей над букетом и посвежевшей вмиг матерью, спокойно поднялся к себе, не раздеваясь, упал на кровать и, протянув руку к знакомой колдографии, ласково провел пальцем по любимому лицу:

— Я же говорил тебе, что вода сильнее, Драко…

*

Первым по графику в пятницу после обеда в медотсек поплелся Малькольм Беддок. Казарма была привычно пустой. Драко в одиночестве лежал на кровати, стащив на время с постели Гойла второе одеяло, и читал принесенную из библиотеки книгу, когда парнишка вернулся из медотсека и постарался незаметно скользнуть в душевую. Драко приподнялся на локте и прислушался. Вода не шумела. Он не должен был заходить в душ, когда там находился кто-то из парней — это было против правил, но и возвращение Малькольма в казарму — против правил. Мальчишка должен был отправиться в учебный класс, как только его отпустил колдомедик.