Скандал

"Тебя я во всем осеню в твои беды и лягу мостом через все твои бездны...", вспомнила она строки из чудесного стихотворения, которое оставила ей Белинда и, расчувствовавшись, снова поцеловала Неда. Близость её жаркого влажного тела, похоже, подействовала на него, даже во сне, и Джорджина почувствовала, как в бедро её упирается нечто плотное. Прикоснувшись к его затвердевшему члену, она погладила его и поцеловала. Ресницы Неда затрепетали, и через мгновение он открыл глаза. И сразу потянулся к ней.

- Подожди немного, - лукаво сказала Джорджина и выпрыгнула из постели, прежде чем Нед успел её схватить.

Поужинали они на веранде, любуясь, как багряное солнце медленно погружается в пучину океана. И Джорджина впервые в жизни поверила в существование рая.

* * *

Всякий раз, прилетая в Иоганнесбург, Джорджина словно заново впадала в детство. Вне себя от лихорадочного возбуждения, она первой миновала таможенный контроль и понеслась, как скаковая лошади, толкая перед собой тележку с вещами.

Отец, как всегда, поджидал её, стоя напротив автоматически разъезжающихся дверей, его благородная седовласая голова возвышалась над толпой встречающих. И опять же, как всегда, он встретил Джорджину, порывисто заключив её в медвежьи объятия и прижав к себе.

- Долго ждал? - спросила Джорджина.

- Восемнадцать месяцев и три недели, - ответил её отец, и молодая девушка, смотревшая на них, смахнула слезу.

Едва ли не в последний миг, вылетая в Лондон, Джорджина все же решила, что должна повидаться со своими близкими. Уж слишком много событий произошло в её жизни в последние дни, и ей требовалась передышка, пусть совсем небольшая, чтобы прийти в себя. А что лучше для подходит для этого, чем родной дом и самые близкие на свете люди?

В течение долгого перелета Джорджина почти все время размышляла. Ей было нелегко. Душой и сердцем она стремилась к Неду, но умом понимала, что прежде нужно все тщательно взвесить. Готова ли она пожертвовать своей карьерой ради любви?

И способна ли, бросив работу, уехать из Лондон на край света? Жить в уединении посреди буша с этим необыкновенным мужчиной? В глубине души она уже сознавала, что да - готова и способна. Впервые в жизни ей выпал случай, когда она согласна была рискнуть в игре, ставкой в которой было её счастье.

По пути домой, в Брикстон, отец рассказал Джорджине о том, какие изменения произошли в их жизни за последнее время после смены власти. Отныне белокожие граждане страны нигде не ощущали себя в безопасности, даже в собственном доме. Ни дня не проходило, чтобы в газетах или по телевидению не сообщалось об очередных ограблениях и избиениях.

Когда автомобиль подкатил к их дому, Джорджина воочию убедилась, сколь разительны произошедшие за время её отсутствия перемены: небольшое белокаменное здание теперь со всех сторон окружал высоченный каменный забор, утыканный острыми шипами. Отец нажал кнопку на пульте дистанционного управления, створки ворот распахнулись, машина быстро въехала внутрь, и ворота тут же захлопнулись.

Джорджина не пробыла с отцом и десяти минут, когда переговорное устройство у двери запищало, и она услышала искаженный голос брата: "Эй, есть кто дома? Это Фредди."

Сверившись с экраном монитора, её отец нажал кнопку отпирающую ворота, а затем другую - управляющую входной дверью. Послышался топот нескольких пар ног, и в гостиную стайкой впорхнули малолетние племянницы Джорджины: Шарлотта, Ребекка и Вайолет.

- Тетя Джорджи! - грянул хор голосов. - Тетя Джорджи, ты вернулась? А подарки привезла?

- У вас, поросюшек, одни подарки на уме, - укоризненно произнес Фредди, наклоняясь, чтобы поцеловать сестру. - Рад тебя видеть, Джорджи. Как ты?

Кэролайн, его жена, тоже поцеловала Джорджину.

- Сто лет уже тебя не видела, Джо.

Из кухни донесся громкий хлопок, и в гостиную вошел отец Джорджины с бутылкой южно-африканского шампанского.

- Это не ваша французская шипучка, а настоящее вино, - сказал он, разливая пенящийся напиток по бокалам. - За тебя, Джорджи! - провозгласил он. - Добро пожаловать домой.

- Тетя Джорджи, а можно мне капельку? - попросила Шарлотта. Взгромоздившись на колени Джорджины, она попыталась отнять у неё бокал.

- Не знаю, не знаю, - со смехом сказала Джорджина. - По-моему, ты ещё маленькая. Только шестилетним девочкам дают шампанское. Тебе ведь ещё нет шести?

- Есть! - выкрикнула Шарлотта, хохоча во все горло. - И ты сама знаешь, ведь ты прислала мне на день рождения испанский танцевальный наряд. Я в нем такая красивая, правда, папочка? Так можно мне один глоточек?

Полчаса спустя Джорджине уже начало казаться, что она вообще никогда не покидала родительского дома. В самом доме ничего не изменилось, отец не постарел, здесь она чувствовала себя в привычной гавани.

Гостиная была не только местом для общения, но и служила их семейным музеем. Стены были увешаны обрамленными фотографиями детей, сделанными по случаю любых торжеств: дней рождения, окончания школы, свадьбы, крещения. Свадебную фотографию самой Джорджины отец тактично убрал ещё несколько лет назад.

А вот немного выцветший уже фотоснимок, сделанный по случаю помолвки её родителей по-прежнему занимал почетное место над камином. Каждый день отец ставил свежий цветок в стоящую рядом вазу.

На заднем дворе возле бассейна расставили плетеные кресла, и все семейство расположилось там в тени развесистой бугенвилеи и нескольких эвкалиптов. Последние раздражали отца Джорджины тем, что слишком часто роняли вытянутые, как ланцет, листья прямо в ухоженный бассейн.

- Жаль, Джорджи, что ты не можешь остаться хотя бы на месяц, - со вздохом сказал отец. - Я только что посадил цинерарии, да и азалии скоро зацветут. В прошлом году они цвели пышно, как никогда.

- Папочка, а можно мне искупаться? - простодушно спросила Вайолет. Трехлетняя малышка никак не могла уразуметь, что разгар зимы - не самое подходящее время для того, чтобы плескаться в бассейне.

- Не говори глупости, Вайолет, - строго осадила её Шарлотта. - Вода сейчас ледяная, дурашка. И не приставай больше, потому что у меня важное дело к тете Джорджи. Скажи, Джорджи, сколько тебе лет?