Роковая ночь

— Ах ты, негодяйка! — закричал он. — Я застал у тебя мужчину! Чем ты тут с ним занималась?

На его крик в комнату вбежали те четверо, готовые лжесвидетельствовать.

— Ты принимаешь добродетельный вид, — продолжал Раванда, — а сама развратничаешь!

Так он ее позорил во всеуслышание, чтобы узнали соседи. Наутро он потащил невестку к судье и там обвинил в прелюбодеянии, которое было засвидетельствовано его четверыми сообщниками. По их наговору судья объявил ее виновной в нарушении супружеской верности и приговорил к позорной казни: Репсиме должны были заживо закопать вблизи проезжей дороги. Согласно этому решению, женщину вывели за пределы города и у обочины закопали по самую шею, чтобы она умирала медленной смертью в назидание всем проезжим. Там ее увидел разбойник-араб. Так как судебные исполнители уже удалились, он остановил коня и решил освободить несчастную. Хотя он и разбойничал, грабил и воровал, но сострадание иной раз не было ему чуждо: жалость охватила его, и он подумал: «Быть может, милость Всевышнего отпустит мне прежние грехи, если я на этот раз проявлю человечность!» — и слез с коня, чтобы откопать бедную женщину. Затем он посадил Репсиме позади себя на круп лошади.

— О господин, — прошептала она, — куда вы везете меня?

— К своей жене, — ответил разбойник, — ибо она — лучшая женщина в мире.

Таким образом Репсиме очутилась вскоре на стоянке, где были разбиты шатры разбойничьего племени, и ее освободитель передал пленницу своей жене. Репсиме рассказала ей, каким образом она очутилась на проезжей дороге, закопанная по шею. Женщина пожалела ее и сказала:

— Здесь тебе будет хорошо! Я буду ласково обращаться с тобой.

— Вы — моя добрая госпожа, — ответила Репсиме, — мне нужен лишь один уголок в вашем шатре, где я могла бы возносить молитвы Всевышнему, который сжалился надо мной и послал вашего мужа, чтобы он спас меня.

Арабка тотчас отвела ей подходящее место, и женщина возблагодарила Бога за свое счастливое избавление. Но увы! Несчастьям ее не суждено было прекратиться так скоро.

В услужении у великодушного разбойника и его жены был один чернокожий по имени Халид. Он смотрел за лошадьми и водил скотину на пастбище. Когда Репсиме поселилась в семье своего избавителя, этот слуга прельстился ее красотой и принялся соблазнять ее, но та с возмущением прогнала его с глаз долой. Тогда обиженный Халид решил выместить на ней свое раздражение и злобу. Он знал, что его хозяева очень любят своего новорожденного; младенец этот всегда лежал в колыбели, и как-то раз этот Халид прокрался к нему поближе, взял кривую саблю и отрезал ему голову. Потом он спрятал саблю в том месте, где спала Репсиме, и ушел. Наутро, когда араб и его жена увидели своего ребенка мертвым, они расцарапали лица и посыпали головы пеплом. Чернокожий, услышав их вопли, прибежал в шатер и, притворяясь, что ничего не знает, стал спрашивать о причине их горя. Они указали ему на окровавленную колыбель, где лежал убитый младенец, и он воскликнул:

— О, какова же гнусность этого убийцы! Но, может быть, его можно найти по следам крови?

И они стали искать следы, которые привели к углу, где жила Репсиме; слуга подошел к ее ложу, разворошил его и вытащил окровавленную саблю.

— Чудовище! — закричал тогда араб бедной женщине. — Как могла ты пролить кровь моего единственного сына? — но Репсиме оставалась нема.

— Отруби ей голову этой же саблей, — посоветовал чернокожий.

— Нет, сперва я послушаю, что она ответит на наши обвинения!

Репсиме плакала и ничего не отвечала. Арабка же никак не могла поверить, что это сделала гостья. В конце концов безутешные родители решили, что следует удалить ее из шатра, чтобы сомнения более не усиливали их горя. Они отказались от мысли наказать ее как-либо, но велели немедленно уходить прочь, и она ушла.

Она брела целый день и к вечеру достигла большого портового города. Там она встретила сострадательную старушку и рассказала ей о своих мытарствах; та пожалела ее и взяла к себе в дом. У Репсиме были с собой еще кое-какие деньги, и на следующий день обе женщины пошли в баню. По дороге они увидели юношу с веревкой на шее и со связанными руками, которого вели куда-то. Репсиме спросила, в чем он провинился. «Задолжал!» — ответили ей. Старушка пояснила:

— В нашем городе вешают тех, кто отказывается платить долги!

— А сколько он должен? — обратилась она к стражникам.

— Шестьдесят золотых, — отвечали они.

Как раз эти деньги у нее и были. Она попросила позвать кредитора и отсчитала ему весь долг, после чего юношу выпустили на свободу. Удивленные зрители хотели узнать, что за чужестранка уплатила за их соотечественника, и вскоре собралась толпа. Чтобы избежать докучности любопытных, Репсиме пришлось проститься со старой женщиной и уйти за пределы города. Однако освобожденный юноша стал разыскивать свою избавительницу, и ему охотно пояснили, что она пошла по такой-то дороге туда-то. Ему удалось догнать ее; у одного из дорожных колодцев он остановился, чтобы высказать Репсиме свою благодарность, и предложил стать ее невольником. «Я буду служить тебе, — сказал он, — чтобы отплатить за это доброе дело».

Она отказалась. Тогда он подумал, что она сделала это из любви к нему, и заговорил о своей сердечной склонности к ней, предлагая себя в любовники. Бедная женщина, уже пострадавшая из-за своей привлекательности, испугалась и рассердилась.

— Ступай прочь, — сказала она, — пока я тебя не возненавидела! Эти речи мне отвратительны. Не то мне придется пожалеть о содеянном…

Он не ответил и пошел прочь. Морской берег был неподалеку, и юноша вскоре увидел направлявшуюся в город команду корабельных матросов. Они сошли с судна, принадлежавшего басрийскому купцу, направлявшемуся на Сарандиб; во главе их шагал капитан, к которому юноша обратился с таким предложением:

— Хочешь, я продам тебе красивую рабыню? Цена ее триста золотых, и она готова плыть куда хочешь. Эта женщина вон там, неподалеку!

Капитан уплатил деньги и, подойдя к Репсиме, пригласил ее на борт. Она согласилась, ничего не подозревая. После того как корабль отплыл, капитан некоторое время ухаживал за Репсиме, ожидая, что она станет охотно подчиняться своему хозяину. Потом он потерял терпение и, думая, что имеет дело с рабыней, решил вести себя с ней более властно; он вознамерился сделать ее своей наложницей, но в тот день, когда он решил принудить ее к сожительству, разразилась ужасная буря. Корабль начал тонуть, и все, кто был на его борту, оказались в воде; шторм разметал их в разные стороны, а Репсиме силой течения была отнесена к берегу. В это время какие-то люди находились поблизости и стали свидетелями ее спасения.

Побережье, на котором теперь очутилась странница, оказалось частью острова, значительного по своим размерам и весьма населенного. В то время как женщина выбиралась из воды, часть жителей стояла на берегу, наблюдая шторм; эти люди увидели, что волны несут кого-то к берегу целым и невредимым и опускают на сушу. Они сочли это небесным предзнаменованием и подумали, что стихия оберегает жизнь чужестранки. Репсиме поведала им о своих приключениях и попросила дать ей приют. Островитяне были тронуты ее умом, красотой, добродетелью и предоставили ей кров и пищу. Там она молилась несколько дней, после чего все местные жители уверились в том, что ее спасение не случайно и ее появление на острове следует считать чудом. Они расспрашивали ее о том, что она видела, и приходили к ней за советами. Мало-помалу ее стали слушать как предсказательницу и советчицу во всех случаях жизни.

Островом правила почтенная женщина, которая скоро полюбила Репсиме и приблизила ее к себе. Ее подданные одобряли эту привязанность, и с общего согласия она назначила чужеземку своей преемницей. После смерти правительницы Репсиме заняла ее место и проявила старание и осмотрительность в делах управления и суда. В помощники себе она выбрала людей известных и уважаемых, и вскоре островитяне стали считать ее своей охранительницей; они начали проявлять интерес к вере Пророка, которую исповедовала Репсиме. Она же, чем больше завоевывала уважение и любовь окружающих, тем смиреннее сознавала себя пылинкой во власти Всевышнего, и это предохраняло ее от гордыни и всякого зла. Она устроила дома призрения для тех, кто не мог себя прокормить, больницы для пораженных недугами, странноприимные дома для приезжих и вскоре стала так известна, что даже из чужих краев к ней приезжали за помощью: у нее открылась способность исцелять страждущих, стоило ей возложить руки или пожелать их выздоровления.