Отель «Белый носорог»

Вскочив со стула, ирландец всей своей тушей навалился на его клонившееся к крышке стола запястье. Рука Энтона с шумом опустилась на свечу. Послышались проклятия и одобрительные возгласы. Борцы встали — размяться.

Оливио подскочил к стойке и быстро налил желающим выпить. Давно торговля не шла так бойко. На прилавок сыпались деньги, в том числе чаевые.

— С тебя пиво и два фунта стерлингов, маленький негодник, — сказал ему Рейли.

Оливио отдал выигрыш. «Этой обезьяне невдомек, — подумал он, — что я тоже имею интерес в деле. Чтобы стибрить мою ферму, ирландским гангстерам вместе с Фонсекой и безмозглым Хартшорном придется иметь дело не только с миссис Луэллин, но и с Оливио Алаведо, и с денежными тузами из Гоа». Он покосился на подсчитывающего свой выигрыш Фонсеку и позлорадствовал, вспомнив о письме, которое отправил лиссабонскому юристу. Посмотрим, что будет делать Фонсека, когда узнает.

— Ваше пиво, сэр, — сказал он Рейли. Чуть поодаль молодой Райдер беседовал с хозяином и одновременно растирал правую руку левой.

Никогда и нигде, кроме как в зеркале, Оливио не видел такого напряженного внимания, как в глазах этого парня во время поединка. Нет, тут дело не в спортивном азарте и не в ножах. Чтобы вызвать у человека столь сильные чувства, требуется кое-что важнее. Даже англичане с их любовью к спорту не относятся к этому так серьезно. Неужели он вправду подметил в прищуренных голубых, холодных, как льдинки, глазах юноши мертвящий огонь ненависти — может быть, даже мести?

— Еще пари, сэр? — обратился он к Рейли.

— Три против одного за Пэдди, если ты хочешь.

Борцы заняли свои места за столом. Пенфолд зажег новый огарок. Энтон вытер ладони красным дикло и снова повязал им шею.

— Может, попробуем левой?

Пэдди ухмыльнулся и стрельнул взглядом в сторону брата. Тот кивнул.

— Почему бы и нет?

Пэдди закатал рукав левой руки и поставил локоть на стол. Энтон последовал его примеру.

— Держись, Пэдди! — весело крикнул Фонсека. — А то я еще разорюсь!

— Извините, лорд Пенфолд, — обратился Энтон к владельцу отеля, когда их с Пэдди руки соприкоснулись, — объявите, пожалуйста, старт.

— Пошли! — крикнул Пенфолд.

Энтон вцепился в пальцы ирландца. Тот побагровел и попытался освободиться.

Энтон по-прежнему смотрел вниз. Опершись правой рукой о свое правое бедро, он мысленно приказал себе соединить руки. В памяти всплыла сцена в котельной на «Гарт-касле».

Он вновь сконцентрировал внимание на том, чтобы соединить обе свои руки. Сначала неуловимо, а потом все заметнее рука ирландца дала крен. Энтон вспомнил запах горелого мяса — своей обожженной плоти, когда эти сволочи прижали его руку к раскаленной паровой трубе. Жилы натянулись, как провода. Впервые сила его плечевых мышц отдавала энергию рукам. Он почувствовал в правом плече жжение. И с неожиданной силой прижал руку Пэдди к свечке.

У того вытянулось лицо. Он непонимающе уставился на Энтона. Кругом слышались поздравления. Оливио бесстрастно смотрел в пол.

Энтон разжал руку и отпустил соперника. Пэдди отошел к брату, стоявшему возле стойки.

— Бармен, двойную порцию, — процедил Рейли.

— Как вам будет угодно, сэр, но, если вы не возражаете, сначала я хотел бы получить мой выигрыш.

Энтон упорно не поднимал головы. Пэдди сел напротив и потрещал суставами. Чтобы нечаянно не соскользнул локоть, Энтон закатал правый рукав. Обнажилась татуировка.

Каждый из соперников поставил локоть на стол и поднял правую руку. Кольцо зрителей стало еще теснее. Опираясь на трость, Пенфолд встал сбоку и приготовился дать сигнал.

— Погодите, ваша светлость, — процедил Рейли. — Объявим вместе.

— Внимание! Старт! — синхронно выкрикнули он и лорд Пенфолд.

Две руки, схватившись намертво, задрожали от напряжения над линией «экватора».

Энтон услышал шум у двери и, не позволяя себе расслабиться, поднял глаза. В бар вошел новый посетитель — крупный мужчина в потрепанной кожаной куртке и серой войлочной шляпе. Он взял у бармена пару бутылок пива и, встав позади Рейли с приятелями, уставился на Энтона.

— Удачи, мой юный английский друг!

Эрнст! Энтон на мгновение отвлекся; рука чуть не сдвинулась. Но теперь он уже хорошо знал тело своего врага, кислый запах его пота и толстые куски мяса под мягкой кожей рук. Ощущал неуправляемую, почти звериную, мощь этого человека.

Энтон почувствовал на себе тяжелый взгляд Пэдди и поднял глаза. Узнал наконец? Рейли что-то прошептал брату на ухо. У того отвисла челюсть. Глаза сошлись в одной точке — там, где была татуировка в виде ястреба. Потом он перевел взгляд на здоровенный шрам на внутренней стороне локтя. Маленькие поросячьи глазки встретились с ярко-голубыми.

Энтон сосредоточился. Руки обязаны соединиться! Мышцы взбугрились. Над ярко-розовым шрамом набухли бицепсы.

От напряжения у него разошелся шов. Проступили сначала розовые, а затем алые капельки крови.

Словно в трансе, отдавая себе отчет в том, что, кроме них, только Рейли понимает смысл безмолвной драмы, противники слились в единую скульптурную группу. Пэдди привстал со стула и начал энергично вертеть запястьем — искал положение, которое бы дало ему преимущество. Энтон умело пользовался каждой его оплошностью, чтобы хотя бы на один-два градуса приблизить руку соперника к столу. Пэдди уже не нападал, а оборонялся, стараясь вернуть руку в прежнее положение. Энтон не мешал ему изматывать себя в этих попытках. Кровь продолжала сочиться.

Пэдди терял энергию. Движения становились все более судорожными. Энтон понимал: главное, что от него требуется, это терпение. Не поддаваться искушению покрепче нажать. Просто сохранять свое преимущество, и пусть ирландец сам себя доконает.

Энтон на пробу немного ослабил хватку. Пэдди с удвоенной энергией рванулся вверх, но Энтон тотчас вернул его руку на место. И так — пять раз подряд. Капли крови стекали на стол. Энтон тоже вымотался, но не так, как Пэдди.

Тот был еще силен, но явно нервничал — словно раненый буйвол. Он потерял контроль над собой. Кажется, это заметили один-два наблюдателя, в том числе Рейли. Фонсека, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, жевал незажженную сигару.

Энтон стрельнул взглядом в сторону стойки. Там на высоком табурете, болтая скрещенными ногами, сидела Анунциата. Она послала Энтону воздушный поцелуй. Каждый мужчина в зале вожделел к ней.

За спиной Анунциаты застыл на своей стремянке карлик — точь-в-точь каменный будда. Его идеально круглая голова отбрасывала на стену гротескную тень. Энтону захотелось заглянуть в глубоко посаженные глаза бармена. Неужели он что-то понял?

Хотя рывки Пэдди затемняли картину, Энтон чувствовал, что может двигать рукой противника по своему желанию. Он еще трижды ослаблял захват и вновь зажимал руку ирландца, лишая его последних сил.

Пэдди зарычал. Энтон взглянул поверх стола и увидел устремленные на него глаза с красной каймой — как у барсука в капкане. Вот сейчас придет охотник и добьет злобно фыркающего зверя топориком. В его взгляде смешались два чувства, изначально присущих человеку: страх и ненависть.

«Помнишь паренька в котельной? — безмолвно вопрошал Энтон. — Помнишь, как твой брат спросил: "Ну что, он спекся?"»

Энтон уверенно нажал на руку своего врага. До горящей свечи не хватало каких-нибудь трех дюймов. Энтон остановился.

— Еще рано, — сказал он вслух, глядя на Пэдди в упор.

Противно запахло палеными волосами. Густая рыжая шерсть на тыльной стороне руки ирландца съежилась и сгорела. Пэдди ощутил прилив новых сил и рванул руку вверх. Энтон вернул ее на место, а затем опустил чуточку ближе к огню. Он выматывал врага его же усилиями. Потные пальцы Пэдди ослабели. Пухлая белая рука неумолимо приближалась к язычку пламени.

— Давай, Пэдди, ну давай! — завопил Рейли. — Покажи ему! Это же тот ублюдок с парохода!

Столпившиеся вокруг приятели Рейли, видя, как уплывают их денежки, начали суетиться и выражать неудовольствие. Не обращая на них внимания, Энтон задержал руку Пэдди в трех дюймах от огня. Пламя опалило ему ногти. Он вспомнил котельную и, крепко стиснув руку Пэдди, поднял голову. Бычья шея ирландца разбухла, как гнилой фрукт, который вот-вот лопнет. По багровому лицу струился пот. Губы дрожали. Из открытого рта текли слюни.