Терем желаний

Маша любила.

Долгие годы по всем законам зодчества она возводила внутри себя непроницаемую крепость. Тесала из глыбы унижения и оскорбленного достоинства, дотошно точила тесное пространство без единой трещины, искусно полировала толстые стены, чтобы замуровать там сердечную боль и самое сердце, чтобы никто не смог прикоснуться, даже увидеть - какое оно. Она так гордилась своим творением и трепетно скрывала свою гордость от посторонних, чтобы не вызвать соблазна разрушить ее созидание. Так уверилась в своей силе, что почти не колебалась, пошла на испытание прочности своей священной кельи и себя.

Валера не разрушил ее. Естественным воздухом его любовь проникла сквозь стены и миллионами атмосфер рассыпала их, словно замок из песка, и наполнила собой Машу.

Она отказалась от любви. Умирающие руины сыграли свою последнюю предсмертную роль. Слезы отчаяния душили ее, а душа пела от счастья, смехом и горечью вырывавшимся наружу.

У двери своей квартиры Маша остановилась, утихомирила, насколько удалось, эмоции и осторожно открыла дверь. Прислушалась - вокруг было тихо - и, глухо повернув замок, осталась в темноте. Быстро разделась, впервые забыв об аккуратности, постелила на стареньком диване и юркнула под одеяло. Лишь потом, вдавив голову в угол скрипучего, с выступающими пружинами дивана, закрыв лицо подушкой, она отдалась то ли смеху, то ли слезам, захлестнувшим ее насквозь.

***

- Маша, вставай! - Игорь потрепал сестру за плечо. - Что у нас есть покушать?

Она повернулась на спину, натянула одеяло до самой головы. Глаза болели, и состояние было, как после хорошей попойки.

- Что, Света, не могла покормить тебя? - слабым голосом спросила Маша.

- Покормила. Только сейчас уже время обедать.

- Господи! - Неужели она так долго спала? - Который час?

- Полдвенадцатого. Вставай, все равно не спишь.

Игорь ушел на кухню и начал громко стучать посудой. Тело ныло. Маша вперевалочку пошла в комнату, которую делила с матерью и которую в эту ночь занял Игорь. Надев халат, она вернулась к постели, сложила ее и спрятала в шкаф. Посмотрев тупо на одежду. Маша лениво скомкала ее и сунула в тумбу для грязного белья - вечером будет стирка.

Игоря она застала наполнявшим водой кастрюлю.

- Что ты собираешься делать? - Маша поставила на огонь чайник. Хотелось пить, внутри было ощущение, как будто она наглоталась песка.

- Суп, - лаконично ответил Игорь и с сочувственной иронией осмотрел сестру, однако воздержался от язвительного замечания и спросил:

- Когда ты вернулась?

- Не знаю. Поздно. - Маша села, поставив локти на стол и подперев ими голову.

Игорь поставил перед сестрой полную чашку. Маша глотнула обжигающего чая.

- Ты была у Валеры? - полюбопытствовал брат.

- Заходила, - она рассматривала чаинки на дне чашки, - после работы.

- Как он тебе вообще?

- Он хороший, - заученно произнесла Маша. Как много в себя вмещало это слово. И какое точное определение нашел этот хороший человек для нее. То, чего она хотела, к чему стремилась, умещалось в одном слове, произнесенном Валерой. Маша запивала горькую обиду чаем и знала: Валера прав.

- Он иногда так себя ведет... - продолжал Игорь, вызывая сестру на откровенный разговор. - И выспрашивает про тебя все время.

Игорь посмотрел на Машу, не зная, продолжать ему или нет, и спросил:

- У вас что-то...

- Нет! - оборвала его сестра. "Врешь!" - стукнуло сердце, и Маша густо покраснела. - И не будет, - тихо добавила она. Это ближе к истине.

Игорь смущенно пожал плечами:

- Мне показалось...

- Перекрестись! - грубо посоветовала сестра.

Она выскочила из кухни, со стуком закрыла дверь в спальню и бросилась на кровать.

Игорь смотрел вслед сестре, недоумевая и терзаясь в догадках. Мысль, что Маша принимает ухаживания архитектора, ему подсказала Света. Сам Игорь не додумался до этого. Но в самом деле, зачем сестре обхаживать здорового, крепкого и богатого мужика?

Игорь уменьшил огонь под кастрюлей и пошел в комнату.

Маша лежала на кровати, смотрела в потолок, вдоль которого тянулась узкая длинная щель. Валера никогда бы не допустил такого, у него потолки ровные, гладкие, как зеркало. И стены сверкают белизной...

Маша вытерла мокрые щеки, она не плакала, слезы сами текли тонкой струйкой к волосам на висках.

- Маша, - Игорь остановился у изголовья кровати, - тебе плохо?

Она перевела взгляд на обеспокоенного брата и нехотя сказала:

- Голова болит.

- Ты плачешь.

Маша медленно отвернулась. Игорь присел на край кровати.

- Тебя обидели, Машутка?

Детское имя вызвало в ней бурный поток слез. Маша едва сдерживала рыдания. Готовность брата защитить ее раздражительно подтверждала собственную слабость и уязвимость. Игорь положил ладонь на Машино плечо, ожидая ответа. Она пожала плечами, то ли сбрасывая его руку, то ли не зная, что ответить.

- Я обидел тебя? - мягко настаивал Игорь. - Или.., он?

Сквозь слезы Маша горько усмехнулась и повернулась к брату лицом:

- И что? Ты побежишь разбираться с ним? Будешь драться?

- Значит, он, - сделал вывод Игорь и угрожающе процедил:

- Архитектор!..

- Прекрати. Валера не виноват. Я сама обидела себя и его.

- Выгораживаешь? - с сомнением спросил Игорь.

- Нет.

Маша взяла брата за руку и погладила его пальцы. Это должна была быть другая рука, и другой человек должен был сидеть около нее, и рассеянная ласка предназначалась совсем не брату.

- Он очень хороший, Игорь, - тихо говорила Маша. - А я его обидела. Сильно. Глубоко. Больно.

- Переживет, - уверенно заявил Игорь. Его больше заботила сестра, у него защемило сердце от ее слез. Такой он помнил Машу в первые дни в больнице. Тогда она тоже лежала тихая, жалкая, и молчаливые слезы текли по щекам. Он с испугом подумал, что не переживет повторения. А она? Если Маша что-то сделает с собой, что он скажет матери? Бог мой, удержи ее от глупостей!

- Машенька!

Она вздрогнула и пустыми, блестящими от слез глазами посмотрела на брата.

- Обещай мне одну вещь.

- Какую?

- Сначала обещай.

- Я не знаю, что ты хочешь.

- Я хочу, чтобы ты.., жила. - Игорь сжал холодные пальцы сестры. - Обещай, что не повторишь... - Он запнулся и жалобно посмотрел на сестру.