Руфь

Мистер Брэдшоу знал, что дом и земля у Орлиной скалы в Абермауте страшно дороги, но все-таки думал об их приобретении. Желая выказать свой достаток, вырасти в глазах мистера Донна и подняться на одну ступень с ним, он решил свозить гостя в Абермаут и показать ему место, «которое очень понравилось дочкам» и за которое он был готов дать фантастическую цену — четырнадцать тысяч фунтов. Вот тогда эти полузакрытые, сонные глаза широко раскроются и их обладатель убедится, что эклстонский купец ему пара, хотя бы по состоянию.

Все эти разнородные мотивы привели в конечном итоге к тому, что Руфь оказалась в маленькой гостиной дома в Абермауте во время описанного выше ужасного шторма.

Руфь еще раз перечитала письмо, где были изложены распоряжения мистера Брэдшоу. Да, все было сделано. Спеша поделиться новостями, она направилась домой по еще мокрой улочке, где в лужах по обеим сторонам дороги отражалось голубое небо, а круглые белые облачка казались еще ярче и круглее, чем раньше. Тяжелые дождевые капли висели на листьях деревьев, и, если мимо пролетала крошечная птичка, от ее прикосновения влага вдруг устремлялась вниз светлым дождем.

Услышав о приезде гостей, Мери воскликнула:

— Как чудесно! Наконец-то мы увидим этого человека из парламента!

А Лиза прибавила:

— Да! И мне хотелось бы. Но как же мы? Папа заберет столовую и вот эту комнату, а где же мы будем жить?

— Не беспокойтесь, — ответила Руфь. — Вам подойдет гардеробная рядом с моей комнатой. Все, что нужно вашему папе, — это чтобы вы вели себя тихо и не мешали.

ГЛАВА XXIII

Узнана

Настала суббота. Все небо заволокли рваные клочковатые тучи. День был не слишком благоприятен для прогулок, и девочки очень расстроились. Сначала они надеялись, что погода переменится к полудню, потом — к вечернему приливу, но солнце так и не показалось.

— Папа никогда не купит этот чудесный дом, — грустно сказала Лиза, глядя в окно. — Тут все зависит от солнца. Море сегодня совсем свинцовое, на нем нет ни одной искорки. Песок в четверг был таким желтым, так блестел на солнце, а теперь он какого-то скучного, коричневого цвета.

— Ничего! Завтра, может быть, он станет лучше, — попыталась подбодрить их Руфь.

— А в какое время они приедут? — спросила Мери.

— Ваш папа писал, что они будут на станции в пять часов. А хозяйка гостиницы «Лебедь» сказала, что сюда они доберутся за полчаса.

— А обедать будут в шесть? — спросила Лиза.

— Да, — отвечала Руфь. — И я думаю, что если б мы попили чая пораньше, в половине пятого, а потом пошли бы прогуляться, то суматохи по случаю приезда и обеда было бы меньше. А вы бы встретили папу в гостиной, как только он выйдет туда после обеда.

— Отлично! — отвечали девочки, и чай был назначен на то время, которое указала Руфь.

Юго-западный ветер стих, тучи стояли неподвижно. Руфь и девочки вышли на песчаный берег. Они принялись копать ямки неподалеку от полосы прилива и проводить к ним каналы. Мери и Лиза брызгали друг на друга морской пеной и пытались подобраться на цыпочках к серым и белым чайкам, но те, вопреки всем предосторожностям девочек, неспешно отлетали на небольшое расстояние, едва завидев их приближение. Руфь играла, словно ребенок, как и ее воспитанницы. Правда, при этом она чувствовала материнскую грусть — ей не хватало здесь Леонарда, но, впрочем, она грустила по нему всегда, каждый день и каждый час.

Мало-помалу тучи потемнели еще больше, чем раньше, и упало несколько капель дождя. Он был совсем небольшим, но Руфь боялась за нежную Лизу, а кроме того, в сентябре, да еще в пасмурный день, быстро смеркалось. Возвращаясь домой в густеющих сумерках, Руфь и ее воспитанницы увидели на песчаном берегу возле скал три фигуры, направлявшиеся к ним.

— Это папа и мистер Донн! — воскликнула Мери. — Наконец-то мы его увидим!

— Какой из них он? — спросила Лиза.

— Ну разумеется, высокий. Разве ты не видишь, как папа постоянно обращается к нему? Он словно говорит только с ним, а не с другим.

— А кто другой? — спросила Лиза.

— Мистер Брэдшоу говорил, что с ним приедут мистер Фарквар и мистер Хиксон. Но это точно не мистер Фарквар, — ответила Руфь.

Девочки переглянулись, как делали всегда, когда Руфь произносила имя мистера Фарквара. Но она совершенно не замечала ни подобных взглядов, ни догадок, которые были их причиной.

Как только две группы сблизились, мистер Брэдшоу крикнул своим звучным голосом:

— Вот вы где, мои дорогие! А мы приехали за час до обеда и решили прогуляться по берегу. А тут и вы!

По тону его голоса было ясно, что он в хорошем настроении, и обе девочки побежали к нему навстречу. Мистер Брэдшоу поцеловал их, пожал руку Руфи и сказал своим спутникам, что вот эти-то девочки и подталкивают его сделать глупость и купить Орлиную скалу. Затем, после некоторого колебания и видя, что мистер Донн этого ожидает, мистер Брэдшоу представил Руфь:

— Гувернантка моих дочерей миссис Денбай.

С каждой минутой темнело все больше, пора было возвращаться к скалам, которые теперь смутно виднелись в сером полумраке. Мистер Брэдшоу взял за руки обеих дочерей, Руфь пошла рядом, а мистер Хиксон и приезжий господин — по краям.

Мистер Брэдшоу рассказал девочкам домашние новости. Он сообщил, что мистер Фарквар болен и не смог поехать с ними, но Джемайма и мама совершенно здоровы.

Приезжий джентльмен, шедший ближе к Руфи, заговорил с ней.

— Любите ли вы море? — спросил он.

Ответа не последовало, и он повторил вопрос несколько иначе:

— То есть я хотел спросить: нравится ли вам тут, на морском берегу?

Ответное «да» было больше похоже на вздох, чем на звук.

Руфь чувствовала, что песок колеблется у нее под ногами. Фигуры идущих возле нее исчезали, обращаясь в ничто, звуки их голосов звучали отдаленно, как во сне, и только эхо одного голоса пронизывало ее насквозь. Она чуть не схватила джентльмена за руку, чтобы не упасть от страшного головокружения, охватившего ее душу и тело. Этот голос! О нет! Пусть переменилось все: имя, лицо и фигура, но этот голос был тот самый, который проник когда-то в ее девическое сердце. Этот голос говорил ей нежные слова любви, он победил и погубил ее, и в последний раз она слышала его, когда он шептал что-то в горячке. Руфь не смела повернуть голову, чтобы рассмотреть своего спутника. Было темно, но она чувствовала его присутствие рядом. Руфь слышала, что он говорит именно так, как много лет назад обращался к незнакомым людям. Она ему отвечала, не помня себя. Ей казалось, будто к ее ногам привязали гири, будто крепкие скалы подаются назад, будто время замерло, — так длинна, так ужасна была эта дорога среди бесконечных песков.

У подножия скалы они расстались. Мистер Брэдшоу, опасавшийся, как бы не остыл обед, предпочел пойти кратчайшим путем и увел своих гостей. Руфь и Мери вынуждены были из-за Лизы пойти по более длинной, но и более легкой тропинке, которая вилась между скалами, где гнездились жаворонки и дикий тимьян разливал в мягком ночном воздухе свой сладкий аромат.

Лиза и Мери сразу же горячо заспорили о гостях. Они спрашивали мнения Руфи, но та не отвечала, а девочки были так нетерпеливы, что не повторяли свои вопросы. Пройдя первый небольшой подъем, Руфь вдруг села на камень и закрыла лицо руками. Воспитанницам это было так непривычно — обычно на прогулке останавливались или шли только в зависимости от их желаний и возможностей. Девочки застыли в полном изумлении и испуге. Они испугались еще больше, когда Руфь произнесла несколько невнятных слов.

— Вы не здоровы, дорогая миссис Денбай? — с нежностью спросила Лиза, опускаясь на траву подле наставницы.

Руфь сидела, отвернувшись. Когда она отняла руки от лица, девочки увидели, что оно мокро от слез. Такого бледного, изможденного лица, такого дикого взгляда Мери и Лиза никогда еще не видели.

— Почему вы тут со мной? Вы не должны быть со мной… — пробормотала она, покачав головой.