Праведник

— Самые лучшие! Самые смешные! Самые свежие и самые старые анекдоты! Тему заказывают зрители! О чем, господа, желаете послушать? Над кем хотите вы посмеяться?

— Давай любой! — закричал кто-то.

— Любой? С удовольствием! Итак, анекдоты различных народов нашей великой многонациональной страны!

«Сара! — начал длинный, произнося это имя с таким акцентом, будто он всю жизнь свою говорил на идиш. — Ты почистила мои брюки?

— Почистила, Абрам.

— А ты почистила мой пиджак?

— Почистила, Абрам.

— А ты почистила мои ботинки?

— А что, там тоже есть карманы?»

Публика взорвалась. Несколько десятков человек расхохотались на разные голоса. Потом, когда общий хохот стих, один парень из зрителей все еще продолжал гоготать, и смех его напоминал лошадиное ржание, отчего остальные еще больше развеселились.

— Если кроме меня здесь еще есть евреи, — продолжал длинный, — прошу не обижаться. Телеграмма: «Абрам! Твоя Сара уже родила. Вот только мальчика или девочку, я тебе написать не могу, потому что каждое слово стоит три копейки!»

Толпа взорвалась вторично. Карман сам истерически хохотал после каждого анекдота, противно гримасничая и разбрызгивая слюну.

Я сам не раз наблюдал эти уличные представления. Не знаю, есть ли они сейчас? Тогда это действительно было очень смешно.

— Анекдоты о великом украинском народе! Опять же дружеские, и гостей с Украины прошу покорнейше не обижаться! Итак, поезд «Киев-Москва». На верхней полке едет хохол. Сидит, ноги свесил и машет ими в воздухе. Запах от потных, нестиранных много недель носков переполняет купе. На нижней полке едет пожилая, очень добропорядочная дама. Вонь от носков душит ее. Она давится, ее вот-вот потянет блевать.

«Мужчина! — наконец не выдерживает она. — Вы носки хоть когда-нибудь меняете?»

«Носки? — отвечает хохол. — Поменяю. Но только на сало». Ха-ха-ха! Вот такие дела!.. Продолжаем тему. Урок в грузинской школе:

«Учитель: Гогия! Иди к доске! Разбэри по члэнам предложение: «Папа и мама пошли баня».

Гогия: Пожалуйста, учитель. Мама — подлэжащее, папа — надлэжащее, баня — прэдлог!

— Хорошо, Гогия. Только баня — это нэ прэдлог, а мэсто имэния».

Публика смеялась от души. Далее пошли анекдоты о кавказцах и молдаванах, чукчах и прапорщиках, Василии Ивановиче и Петьке, Штирлице и Мюллере, не были забыты старые, но больше всех досталось новым правителям страны. Второе отделение концерта, как и было обещано, получилось действительно очень веселым. Наконец, долговязый юморист, вспотевший и охрипший после столь долгого и бурного выступления, достал свой мешок и снова пошел по кругу.

Стемнело. Изящные трехголовые фонарики осветили замедливших движение людей, старенькие домики с разноцветными балкончиками, заставленные матрешками и самоварами столики, витрины, подоконники первых этажей. Тусклый свет проник в переулки и подворотни, осветив неунывающие лица подрастающего поколении: московских ребят и девчонок, приехавших сюда из разных районов столицы обсудить новости, поболтать, попеть, побаловаться травкой или распить бутылочку недорогого вина. Зазвенели гитары. Загремели магнитофоны. Заругались местные старушки, давно привыкшие к здешнему шуму и возмущающиеся всегда больше для строгости и порядка. В переулке двое парней сцепились в беззлобной драке. Вокруг немедленно собралась толпа. Затрещал милицейский свисток. Бойцов быстро разняли. Послышались громкие пьяные голоса. И, в отличие от всего окружающего мира, Арбат совсем не спешил пока засыпать, обретая второе, еще более жизненное дыхание.

Третье отделение концерта, стоившего Алеше трех драгоценных рублей, наконец завершилось. Рассовав по карманам сборы, артисты исчезли в темноте переулка. На их месте секунду спустя появился молодой человек весьма странной наружности. Он назвался известным арбатским поэтом. Пользуясь тем, что публика не разошлась, он начал читать стихи, однако уже уставшая аудитория, из уважения выслушав пару четверостиший, вскоре рассеялась, и лишь несколько заядлых любителей поэзии остались слушать непризнанного служителя муз.

— Эх, — вздохнула Эльза. — Завтра на работу. Я устала. Пойдем к метро?

— К «Арбатской»? Пошли.

Они шли и снова молчали. Мысли путались в голове Алеши, и он опять не мог подобрать нужных слов.

«Как глупо все-таки и веду себя, — удивляясь самому себе, думал он. — Вечер подходит к концу, ведь она уйдет сейчас, а я так и не смог ее ничем удивить, поразить, восхитить. Хоть бы какой случай забавный вспомнился, что ли. Как странно. Ведь раньше у меня это так легко получалось».

— Ну что ты все время молчишь? — не выдержала наконец Эльза.

— Я?.. Я не знаю, о чем говорить, — честно признался он.

Она засмеялась:

— Как это не знаешь? Ну, расскажи о себе что-нибудь.

— О себе?.. А что? Я тебе уже все рассказал. Учусь, работаю…

— Что, с утра до вечера что ли?

— Нет конечно. Еще я люблю читать. Еще у меня много друзей. Отличные ребята! Мы часто собираемся вместе…

— А девушки?

— Что девушки?

— Расскажи о своих девушках.

— У меня сейчас нет своей девушки.

— Что, ни одной? Так я и поверила!

— Да нет, Эльза, — серьезно заметил он. — Никакой я не Дон-Жуан. Я понял, на что ты намекаешь. Все это просто от скуки. Терпеть не могу одиночества. У меня есть друзья, и мне хорошо с ними. Но иногда… Сама понимаешь.

— Понимаю. Отчего же не женишься?

— Мне пока не на ком жениться.

— Да ну! — удивилась она. — Так за всю жизнь и не встретил ни одной порядочной женщины?

— Я за всю жизнь не встретил ни одной плохой женщины. По крайней мере, не помню таких. Просто никого не полюбил еще по-настоящему. Как говорится, не дал Бог.

— Веришь в Бога?

— Да, верю.

— А я — нет. Не понимаю я этого. Мои подружки теперь тоже все крестики носят. А я не верю. Ну просто не укладывается в голове.

— Я раньше тоже не верил. У меня был друг, мы вместе служили в армии и потом даже вместе учились. Он был из религиозной семьи. Он знал многое и многому научил меня. Это он научил меня верить. Он собирался бросить институт и стать священником и даже прошел экзамены в семинарию, но тяжело заболел и умер год назад.

— Что с ним случилось?

— Он был в Чернобыле во время аварии. Выступил добровольцем. Сильная доза радиации. Потом он все время болел, но мы даже не знали об этом… Узнали только после смерти.

— Как жаль!

— Да, жаль. Таких людей сейчас немного. Я часто его вспоминаю. Даже вижу во сне.

— Странно все-таки. Жизнь, смерть… Был человек, и нет человека… Странно и непонятно.

— Мой друг понимал. Теперь мне кажется, что и я кое-что понимаю. Но хватит, не будем об этом. Расскажи теперь ты о себе.

В свои двадцать четыре года Эльза выглядела не больше, чем на восемнадцать. Когда она открыто и даже с оттенком гордости сообщила свой возраст, Алексей очень удивился, ибо думал, что познакомился с совсем юной девушкой. Еще более удивил его ее короткий, не очень складный, но исчерпывающий рассказ.

Эльза действительно была чертовски красива, красива настолько, что далеко не каждый уверенный в себе мужчина решился бы к ней подойти, и только Алеша с его простотой мог так запросто с ней познакомиться. Однако, как это часто случается, сногсшибательная внешность пока не принесла ей особого счастья. Ее первый муж, бывший одноклассник, высокий, красивый и крепкий, работал таксистом и погиб в автокатастрофе ровно через шесть месяцев после свадьбы. Эльза ждала ребенка. Особенной привязанности к мужу она не испытывала, однако гибель его послужила причиной сильного нервного потрясения, выкидыша и последующей продолжительной болезни. Более или менее поправилась она только спустя два года, снова похорошела, вошла в форму и вышла замуж вторично. Но болезнь не прошла окончательно, то и дело давала о себе знать, и второй брак тоже не приносил ей ни покоя, ни радости…