Читая между строк

Он склонил голову, давая понять, что согласен, но было очевидно, что ни малейшей радости задание ему не доставляет.

Джулия встала и жестом пригласила Роба следовать за ней. Она уверенной походкой проследовала по коридору и, увидев, что Вивьен уже нет в кухне, вошла туда. Собрав всю волю в кулак, она повернулась к Робу и попыталась обратиться к нему, будто он был заурядным существом. Стоять прямо перед ним было непросто: в нем было, должно быть, около шести футов и двух или трех дюймов [3], и, хотя она вся вытянулась, он все равно смотрел поверх ее макушки.

— Мак занимается всего вторую неделю, и мы пока только привыкаем друг к другу, — официальным тоном пояснила она. — Он очень нервничает, но старается это скрыть. Иногда тебе придется вспоминать о том, что для преподавателя умение слушать так же важно, как и умение говорить.

— Ладно. — Роб облокотился на кухонный шкафчик, изучая Джулию с ног до головы. Она попыталась убедить себя в том, что в этот момент смогла бы соперничать краской с помидорами, и продолжала смотреть на него с высоко задранной головой.

Божественная бровь Роба изогнулась, пока он изучал находящийся перед ним объект. — Я не мог видеть тебя где-нибудь раньше?

Она озадачилась. Это был странный вопрос. Как он мог видеть ее, если она не видела его?

— Я… нет, наверняка нет.

— А я думаю, что видел. В баре Союза. Или в «Руках Короля»? Ты бываешь там?

— Да, могла быть, — согласилась она.

— Ага. — Его лицо просветлело. — Значит, ты тоже учишься, да?

— Уже нет. Должно быть, это была вечеринка в честь окончания нашего курса. Я закончила в прошлом году. Да, и упреждая твой вопрос, скажу сразу: я немножко старовата для прошлогодней выпускницы.

— Я не собирался этого спрашивать.

— Да ну?! Значит, подумал.

Его язык на секунду уперся в щеку, словно он не знал, что сказать. Ей захотелось незаметно дать себе подзатыльник. Почему она ему нагрубила? Все потому, что он слишком нравится ей, и совершенно очевидно, что он слишком юн и слишком прекрасен, чтобы взглянуть на нее больше одного раза. Тем более что, несмотря на вымытую голову сегодня утром, ветер и дождь по пути в центр придали ее прическе форму совершенного параллелограмма.

— Ну, так чем ты занимаешься теперь? — осмелился он задать вопрос.

— Ничем, — бросила она.

— Ну ладно. — Он скрестил руки. — Так что, нам лучше стоит поговорить о погоде?

— Почему ты решил заняться преподаванием здесь? — в свою очередь, спросила она. — Вряд ли от проводимых тобой исследований остается много свободного времени.

— Так-то оно так, но я почувствовал, что окончательно отрываюсь от реального мира. Так легко уйти во все это с головой. Ты же понимаешь, как это: библиотеки, студенческие столовые, университетские бары. А некоторые молодые студенты просто действуют мне на нервы. По-моему, они вообще не сознают, что реально происходит в мире.

— В отличие от тебя, — ехидно заметила Джулия.

— А ты, конечно, в этом сомневаешься, — парировал он, вскинув брови.

— По крайней мере я повидала мир и сама зарабатывала себе на жизнь. По крайней мере я не поступала в Университет, думая, что это Богом данная мне привилегия.

— Хм-м…

— И, может быть, я не делаю сейчас ничего выдающегося, однако я не стала поступать в магистратуру только из-за того, что побоялась взглянуть в лицо действительности.

— Я вижу.

Воцарилась тишина. До Джулии слабо доносились из классной комнаты приглушенные голоса. Больше всего раздражало, что не хотелось соглашаться с ним вне зависимости от того, что он говорит. Лично для нее первый семестр в университете стал культурным шоком. После жизни, в которой каждый момент бодрствования ей приходилось беспокоиться об опаздывающих поездах, неоплаченных счетах за электричество и квартплате за следующий месяц, она неожиданно очутилась во второй юности, где ее обязанностью стало писать рефераты и читать книги, которые раньше она могла себе позволить только бегло просматривать во время ланча. А университетский социум просто выбил почву у нее из-под ног. Приспособиться оказалось нелегко. Внутренне она ощущала колоссальный пресс из-за того, что должна была делать все безупречно, чтобы как-то оправдать свой уход с работы и убедить старых друзей в правильности своего поступка.

Но это было тогда. А сейчас — это сейчас. Никто не предупреждал ее об ужасном личном кризисе, который наступил затем. Больше всего ее мучило то, что год назад никто не сомневался, что ей прекрасно живется, а вот теперь она должна возвращаться в Лондон, к работе, к той жизни, в которой якобы было ее место. Только вот это уже не было ее местом. И проблема была в том, что теперь у нее вообще не было своего места в жизни. Она выдернула себя из прошлого и, вернувшись в настоящее, обнаружила, что Роб разглядывает ее с неким интересом.

— Извини, я задумалась, — сказала она, не испытывая ни малейшего раскаяния.

— Я тоже. Я подумал, что ты делаешь чересчур поспешные выводы о человеке при первой встрече с ним. Ты всегда такая?

— Всегда — какая? — переспросила она, стараясь уклониться от его анализа.

— Я не ожидал подобного от человека твоей профессии. Не должна ли ты мыслить более свободно? Мне говорили об этом, когда я устраивался сюда.

— У меня все нормально со свободой, — попыталась защититься она, съежившись под его слишком прямым взглядом.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Тридцать, — ответила она, словно это что-то доказывало. — Ну а тебе?

— Мне двадцать девять. Знаю, что выгляжу моложе. Но я тоже поздновато начал. — Он улыбнулся, заметив ее удивление, и она почувствовала, что ее желудок словно прилип к позвоночнику. — Итак, теперь, когда мы выяснили, что оба являемся древними ископаемыми, может, попробуем начать сначала?

О! Двадцать девять! В действительности он не выглядел на столько. Она-то думала, что он один из тех хорошеньких мальчиков, которые расхаживают по Оксфорду с таким видом, словно план города был им выдан вместе со свидетельством о рождении.

— Я… Я не говорю, что все в магистратуре такие… — неуверенно пролепетала она.

— Как насчет того, чтобы пропустить стаканчик после занятий? Мне бы хотелось поболтать с тобой.

— Хотелось бы?

— Ага. Так как?

Что она должна сказать? Она замерла. Слова, которые тут же находились при обычных обстоятельствах, бесцеремонно покинули ее.

— Наверное, слово, которое ты забыла, — это «да», — пришел он к ней на помощь, его губы слегка искривились.

Какая наглость! Нет, она не собирается пропускать с ним стаканчик. Ни сейчас, ни в любое другое время. Ну по крайней мере до тех пор, пока она не перестанет чувствовать проклятую тяжесть, сжавшую бедра, и не купит подходящий комплект шелкового белья.

— Нет. Извини, сегодня мне нужно домой.

— Ладно, — согласился он с подозрительным равнодушием.

— Может быть, на следующей неделе? — спросила она, ненавидя себя за эту попытку выпросить еще один шанс.

Ничего не ответив, он рассеянно обернулся, словно и не расслышал ее. А затем вежливо напомнил:

— Может, стоит посмотреть, как дела у Мака?

Она взглянула на часы, ее дрожащее сердце провалилось куда-то в ботинки и приземлилось с глухим стуком. Да, урок уже практически закончился.

Когда они вернулись к Маку, тот рассеянно обозревал комнату, постукивая кончиком ручки по столу. Джулия обошла стол и села на свое место рядом с ним. Он уже убирал свой блокнот.

— Ну как, Мак, у тебя получилось что-нибудь?

Он посмотрел на нее своими честными глубоко посаженными глазами. Впервые под этим взглядом ей стадо как-то не по себе. Что такого она сказала? Неужели она позволила высокомерие по отношению к нему? Чувство вины подсказывало, что она заслужила этот взгляд. Что-то она сказала или сделала такое, что обидело его.

— Я… э-э-э… если у тебя есть что мне показать, я могла бы помочь тебе.