Любовь под запретом

Прошло несколько мгновений, прежде чем она краешком глаза вновь увидела эту загадочную персону. И лишь тогда она поняла, что это ее отражение. Переведя дыхание, она повернулась к зеркалу лицом. Белое лицо, глаза, ставшие огромными, песочные пряди волос, спутанных в беспорядке. Черная юбка, черная блузка — ее траурный наряд.

Траур по Дереку, которого она по-настоящему так и не узнала. По Дереку, которого она когда-то так любила.

Стейси отвернулась от зеркала. Она должна забыть Дерека, забыть все, что случилось.

Похороны были очень короткими. Джон, Елена и Ричард окружали ее тесным кольцом во время печальной церемонии, казалось, что они стараются не дать ей бежать. Как ей хотелось хотя бы попытаться! Но пока шериф Билл Абель не скажет ей, что она свободна, она должна оставаться в Каса де Сомбра.

Позднее, когда траурная церемония закончилась, она опять прошла процедуру дознания вместе с семьей. Процедура была достаточно милосердной, так же, как и похороны. Ей показалось, что она и остальные просто отвечали на вопросы, которые задавал коронер твердым голосом и так же твердо и вежливо выслушивал их ответы. Но прежде, чем уйти, он объявил:

— Как я понял, Мария Сантистебан была заколота ножом неизвестным лицом, не так ли? Также по неизвестным причинам кем-то был убит Дерек Александер? — Он взглянул на Билла Абеля. Тот утвердительно кивнул, бросив взгляд на Стейси. Окруженная Александерами, дрожащая, она села в машину и вернулась обратно в Каса де Сомбра.

Сейчас, когда день был позади, а ночная тишина таила угрозу, она заперлась в своей комнате, думая о том, как долго ей еще предстоит находиться в этом убежище.

Вдруг, в полной тишине ей что-то почудилось. Снаружи раздался какой-то звук, он шел как бы издалека. Прислушиваясь, она затаила дыхание. Звук повторился снова.

Она подумала, что это может быть шуршанье шин о песок возле ворот, но в неподвижном, ночном воздухе четко раздалось клацанье металлической задвижки. С того самого дня, когда была убита Мария, машины больше не подъезжали по ночам. И ворота не открывались.

А сейчас можно было подумать, что ночной посетитель появился снова. Стейси бросилась к окну, но изнутри ничего нельзя было разглядеть, кроме теней, бесшумно перекатывающихся по клумбам с мальвами.

Она на цыпочках подошла к двери и открыла ее. Тишина нерушимо царила в патио огромного дома, в самом доме, во всей долине, окружающей дом.

Стейси пошла к воротам. Она была уже недалеко от них, у самой кирпичной стены, когда снова услышала этот звук. Но на этот раз он раздался сзади. Он был не громче шороха, но он заставил ее замереть в неподвижности.

Прежде, чем она успела обернуться и перевести дыхание, что-то мягкое, душное, неумолимое упало ей на лицо, толкнуло ее, опрокинуло на спину, не давая ни двигаться, ни дышать. Она попыталась бороться, но ее руки повисли в пустоте. Несколькими мгновениями позже она почувствовала, как перед ее глазами поплыл красный туман, и острая боль перерезала горло. Она стала проваливаться все глубже и глубже в темноту.

Когда она пришла в сознание, первое, что она почувствовала, была боль. Страшная боль в горле. Красный туман по-прежнему плыл перед глазами, так что она не могла видеть ничего другого. Но она уже могла различать голоса. Они звучали как бы издалека, но постепенно приближались к ней.

Она попробовала собраться с силами и, наконец, сумела приоткрыть глаза.

Над ней склонился Ричард. Губы его были белыми, а лицо посерело так, что казалось высеченным из камня. Он очень мало походил на прежнего Ричарда, с которым она отправилась в ту веселую поездку в Педрас — единственное радостное воспоминание за все эти недели.

За его плечами она увидела синее небо, бледнеющие звезды и темные вершины гор, замыкавшие долину в кольцо.

— Лучше? — спросил он мягко, осторожно поддерживая ей голову.

Она прошептала:

— Да, думаю, что да, — ее голос прозвучал хрипло, как заржавленный. Она почти ощутила, как эти слова, словно твердые рыбные кости, вываливаются из ее горла, но, в отличие от костей, облегчения это не доставляло. К тому же ее спина, плечи, поясница — все нестерпимо болело.

Тогда она услышала голос Елены:

— Стейси, что случилось? Что вы тут делали?

— Не сейчас, — остановил ее Ричард.

Он обнял Стейси за плечи и приподнял, пытаясь усадить на твердых камнях дорожки. Она почувствовала силу и тепло, исходящие от его рук, и снова, как прежде, почувствовала себя в безопасности. Затем увидела оторванную с одного конца веревку, брошенную на землю в нескольких шагах, и ей стало страшно.

На другом конце веревки была петля. Еще неподалеку валялась подушка, Стейси узнала ее, это была подушка из гостиной. Теперь она лежала, придавив стебли цветастых мальв.

Стейси вдруг ясно поняла, что должно было случиться. Звук открывающихся ворот должен был привлечь внимание и заманить ее сюда. Кто-то наблюдал за ней, когда она открыла дверь своей комнаты и пошла через патио. Здесь, вдали от дома, ей закрыли лицо подушкой и принялись душить, пока у нее перед глазами не поплыл красный туман. А затем, когда она потеряла сознание, подтащили к стене, накинули петлю на шею. Когда-то здесь строители забыли ведро. Потом…

На мгновение она отказалась думать об этом. Но это нужно было додумать до конца, и она сказала себе: ее должны были найти, как Дерека, безвольно раскачивающуюся на веревке.

Она содрогнулась. Ее огромные голубые глаза медленно скользнули по лицам людей, окружавших ее. Елена, с осунувшимся лицом, одетая в белую пижаму, Джон, теребящий свои усы, в расстегнутом на груди халате, Ричард — без рубашки, в черных брюках. За Александерами стояли Генри и Команчи, с каменными лицами наблюдавшие за происходившим, одетые так же, как всегда.

Стейси попыталась вспомнить, что она чувствовала, когда с кем-то боролась, попыталась вспомнить руки, державшие ее, вспомнить, что она чувствовала, прежде чем погрузилась в темноту. Мертвая хватка, не дававшая ей шевельнуться, духота подушки, перекрывшей воздух… Беспомощность в страшной борьбе.

— Осторожно, — сказал Ричард. Он начал ее медленно и плавно поднимать на руки. — Джон, позвони доктору в Педрас.

Стейси прошептала:

— Не нужно. Мне не нужен доктор. — А когда он поднял ее и легко понес прочь от этого места, она попросила: — Подожди, Ричард. Я хочу посмотреть.

— Посмотреть что? — спросила Елена. — Что ты хочешь увидеть, Стейси?

— Ворота. Где я была.

Но Ричард, не остановившись и даже не ответив ей, отнес ее в комнату.

А потом, когда он положил ее на кровать и, прикрыв голубым одеялом, держал ее за руку, она снова ощутила волну безопасности, исходившую от него, и с наслаждением прислушивалась к биению его сердца. Внезапно она вспомнила лицо Дерека, висевшего в петле у стены.

Дерек умер после того, как она рассказала ему о том, что Ричард солгал Биллу Абелю. Дерек умер после того, как она рассказала Ричарду, что Дерек знает о его лжи и что она собирается рассказать обо всем Биллу Абелю. А сейчас она подверглась нападению. Может быть, это все-таки Ричард? Под маской доброжелательности скрывается враг? Это он убил Марию, а затем своего брата?

Ричард изучающе посмотрел на нее. Она, не выдержав его взгляда, отвернулась. Он спросил:

— Так что же ты там все-таки делала, Стейси?

— Кто-то подкрался сзади и прижал подушку к лицу. И когда я теряла сознание, мне казалось, что меня тащили к стене, чтобы…

— Стейси, — сказала Елена, — не нужно ничего выдумывать, это не для нас.

— Но все случилось так, как я рассказала, — прошептала Стейси. — Посмотрите сюда. На мне пыль. Посмотрите на одежду. Вы видите? — опять ощущая свою беспомощность, настаивала Стейси.

Ей никто не ответил.

— Мария первая, затем Дерек, а следующая я, — бормотала Стейси, — неужели вы не понимаете?

Елена бросила на нее тревожный взгляд и произнесла:

— Ты не в себе, Стейси. Мы все понимаем, поверь нам. Но этих преступлений слишком много даже для нас, не говоря уже об этом дураке Билле Абеле.