Любовь от кутюр

Владимир Петрович крутил журнал и так, и эдак. По глазам видно — хочет к чему-то придраться на правах начальника… Но к чему?

— Скажите, Георгий, каким образом вам удалось напечататься за рубежом? Гениальное фото, только вот нарядное платье, а босиком… Это…

— Это просто класс! Я сам бы до такого не додумался. Мыслим мы все-таки шаблонно. Выручила Юлия. Не растерялась, не убежала, не расплакалась прилюдно… А могла бы…

— Я плакала потом…

— Не надо было. Ну, подумаешь, соскочила туфелька! А насчет того как удалось? Все очень просто. Я не первый год знаю Вилли Шнитке, он не первый год знает меня как фотомастера. А сейчас мы сотрудничаем. Думаю, вам это тоже со временем понадобится.

— Что именно?

— Мои связи со Шнитке.

Георгий понял, что внимание компании завоевано. «Надо решиться говорить о главном».

— Но главное в нашей поездке не это. Мы приехали говорить с Юленькой на предмет переезда в Москву. Тем более, что сейчас ей будет это кстати…

Наступила непродолжительная пауза. Первым опомнился Владимир Петрович.

— Я чего-то не врубаюсь, как говорит мой сын. Переехать в Москву? Насовсем?

— Да, Владимир Петрович! — властно и категорично сказал Громадский. — Насовсем.

— Марианна, а ты об этом знаешь что-либо?

— Знаю и не возражаю. Хоть вам кажется, что я должна быть в отчаянии. Мы с Юлей обсуждали этот вопрос.

— В конце концов, Володя, — вступил в разговор молчавший до сих пор Слава, — это ее личное дело. Если вас интересует мое мнение на этот счет — то я за… За переезд.

Громадский ликовал в душе. «Подумать только, скажи этим провинциалам пару ласковых слов, пообещай что-либо, — готовы все отдать».

Юлия молчала. Она спокойно наблюдала за тем, как эти люди решают ее судьбу. И когда Громадский начал живописать возможности выгоды от ее переезда, она не выдержала и сказала:

— Для начала надо бы спросить у меня — хочу ли я этого. Я пока слышу только одни слова, обещания. А ведь вопрос этот не простой. Жилье, деньги, как вы сами понимаете.

— Похоже, вы все забыли, что последнее слово за Юлией, — вмешалась в разговор Алина. — Может, ей вовсе это и не нужно…

Все ждали, что решит Юлия. А она не очень торопилась броситься в объятия москвичей. И когда пауза сделалась до неприличия долгой, молчание нарушил Георгий. Ему не хотелось выкладывать на поверхность свои далеко идущие планы, связанные с Юлией. Не таков у него характер. Все задуманное им окружающие знают только процентов на пятьдесят, даже Алина не совсем понимала, зачем он так ухватился за эту девчонку. Мало ли их можно найти в Москве? Только дай объявление «состоится отбор», за три дня не управишься. Будут всякие — длинноногие, длинноволосые, стандартные, красивые и не очень…

— Короче, Юлия, я приглашаю вас работать в нашем агентстве и обещаю вам успех. Думаю, Алина меня поддерживает.

Если бы Георгий взглянул сейчас на Алину, он все увидел бы в ее глазах. Но он умышленно даже не повернул головы в ее сторону.

— Да, я совсем не против, — только и вымолвила она.

— С кем из вас я могу говорить конкретно? — спросила, глядя на Громадского, Юлия.

— Думаю, лучше с Георгием, — не раздумывая, ответил Алина. — Он у нас голова с мозгами… А мое дело — моделирование одежды…

— Тогда я хотела бы обсудить с вами, Георгий, кое-какие вопросы тет-а-тет…

Юлия встала из-за стола и артистическим жестом пригласила Громадского проследовать за ней на кухню. Он подчинился ей, хотя не очень охотно.

Взяв лист бумаги, ручку, Юлия уселась на резной деревянный стул и усадила напротив Громадского.

— Выслушайте меня сейчас, только внимательно, — сказала Юлия, прикурив сигарету. — У меня есть определенные сложности…

Юлия замолчала, обдумывая, нужно ли все говорить этому человеку.

— Вы видите мою квартиру.

— Да, конечно, прелестное гнездышко.

— Я не об этом. Не перебивайте меня. Мне нужна квартира в Москве, но не хуже моей. Это раз. Потом… Я не могу уехать отсюда до тех пор, пока не верну долгов Юрия. А это немалая сумма… в долларах.

— Прости, какая?

— Две с половиной тысячи.

— Не смеши меня, милая…

И скользкая улыбка поползла по лицу Громадского.

— Это не смешно.

— Так, дальше слушаю.

— Может, я покажусь вам нахальной, но я хочу знать, каков будет мой заработок.

— Вполне приличный.

— Это не ответ. Вот я написала на бумаге — «вполне приличный» — и не вижу, сколько.

— Юлия, я для тебя сделаю все, чтобы ты была лучше всех, состоятельнее всех… Я дам тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

— Я не об этом. Я хочу знать, во что оценивается мой труд. И самое главное — я требую неприкосновенности.

Этого Георгий не ожидал. При всех обсуждать переезд в Москву, уговаривать, быть так близко, совсем рядом и — «неприкосновенность»! Ладно, жизнь все расставит на свои места.

— А почему ты решила, что я на тебя посягаю?

— Я это чувствую. И это самая главная причина моего сопротивления по поводу переезда. Вы будете меня лапать, хватать за коленки, а я молчи — не подавай виду? Георгий, я хочу быть уверена, что только работа будет связывать нас. Я не способна вести двойную жизнь. Не умею.

Громадский решил сделать так, как просит Юлия. «В конце концов пообещаю, а там видно будет. Главное — увезти ее в Москву».

— Юлия, вот тебе моя рука. Не волнуйся, никаких поползновений с моей стороны не будет. Я — человек дела. Я тебе уже присмотрел квартиру, притом в центре. Правда, она чуть меньше твоей по метражу. Но удобная, метро рядом. А через полгода ты будешь ездить на «мерседесе». У нашей фирмы долгосрочные договоры. Понимаешь, что это такое?

— Ну, допустим.

— Да ничего ты не понимаешь! Чтобы ни произошло с нашей «советской» экономикой, мы ближайшие два десятка лет имеем прочную технологическую базу для работы с Италией, Францией, Германией. Ладно, сама поймешь потом. А вот Алина в этом как-то слабо разбирается. Она только с Вадиком общается, с Парижем.

— Кто такой Вадик и при чем здесь Париж?

— Вадик — это отдушина для Алины. Мы используем его эскизы. А Париж — это город, столица Франции, где вот уже почти пять лет живет и Вадик. И работает…

— Значит, как я поняла, могу хоть через неделю приступить к работе в вашем агентстве?

— Да, можешь. Но через неделю ты уже будешь работать не в агентстве моды, а в Доме моды «Алина».

— Хорошо, хорошо, — Юлия барабанила пальцами по столу.

— Не нервничай, малыш. Все будет хорошо.

— Мне страшно подумать, сколько хлопот связано с переездом. Как это все перевезти, упаковать…

— Что ты собираешься отсюда везти?

— Мебель, посуду, ковры… То есть все, что есть в доме.

— Послушай, Юль, мой тебе совет — продавай квартиру со всем содержимым. Для чего тебе тащить туда мебель?

— Но она у меня хорошая, немецкая…

— Продавай все, мы купим тебе голландскую, кожаную.

— Купить в дом мебель я смогу не скоро. Вы же знаете, что у меня долги…

— Продавай квартиру, рассчитывайся с людьми, а я в Москве тебе помогу.

— Георгий, а как на это посмотрит Алина? Ведь она… ваша…

— Мы с Алиной в разводе. Помогать тебе буду я лично. Вот так.

— Я так не согласна. Я тогда не поеду к вам.

— Ну дури, заработаешь — вернешь. Такие вот дела, — Георгий улыбнулся и опустил руку на плечо Юлии. — Не бойся, малыш. Я иногда бываю добрым. Просто ты мне нужна. У нас будет много хорошей работы. И давай больше не говорить на эту тему. Пошли к столу!

Юлия сидела за столом, разговаривала со всеми, а мысли ее были только об одном: верить или нет этому человеку? Ей хотелось посоветоваться на этот счет с Алиной, но не было предлога остаться с ней наедине. Вопрос решился сам собой, когда провожали гостей к поезду. Алина осталась на перроне, закурила сигарету и предложила Юлии.

— Послушай, ты дала согласие? — и Громадская выпустила тонкую струйку дыма.

— Да, Алина, я согласилась.