Маски сброшены

- Благодарю за величайшую милость, - с сарказмом произнес Алексис. Только вот ответной от меня не ждите. Потому что если мою мать снова постигнет несчастье от вашей руки, ваша жизнь для меня не будет стоить ничего! А теперь, прощайте! Я не желаю более знать вас и видеть!

Алексис резко дернулся и стремительно ринулся прочь из дома своего отца.

- Проклятая Эльза! - вне себя от ярости крикнул Ворожеев. - Она отняла у меня все! Мое состояние, мое былое величие, и даже моего сына!

- Ваш сын сам отрекся от вас, и не без причины, - дерзко заметила Софи. - Ваше состояние вы прокутили. Теперь мне это ясно. А ваше величие...

- Заткнись, дура! - крикнул на неё он. - Сделай ты все как надо, не было бы этих проблем!

- Вы думаете, ваш сын выдаст нас полиции? - поинтересовалась она.

- Нет, - возразил он. - Он слишком благороден, чтобы пойти на это. Он будет страдать, ненавидеть, но он ничего не сделает против меня.

- Пока вы ничего не сделаете против его матери, - прибавила она.

Алексис выбежал из особняка. Охваченный чувством огромного разочарования, разбитый душевной болью, он вцепился в колонну, словно искал у неё поддержки. Из его груди вырвался душераздирающий вопль, переполненный таким отчаянием, что оно вне сомнения способно было бы вызвать содрогание и отклик в душе у любого, услышавшего этот вопль. Алексис несколько раз ударил кулаками ни в чем не повинную колонну, вымещая на ней все свои болезненные эмоции. Но как бы Алексису не было тяжело и больно, он не позволил своим эмоциям окончательно раздавить его. Он собрался духом, взял себя в руки и побежал прочь от этого проклятого места, где даже земля, деревья и кирпичная ограда - внушали ему отвращение.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Княгиня Элеонора Львовна Шалуева была из той породы женщин, которые всегда все - или почти все - обо всех - или почти обо всех - знают. Она была в курсе всех новостей, сплетен и слухов, которые распространялись в высших кругах. Ей всегда было дело до всех и до всего. Но особенно ей было дело до того, что говорилось об её семье и происходило вокруг её семьи. При помощи различных хитростей и знакомств ей удавалось проникать в корень этих разговоров об её семье, а при помощи интриг и денег - вырывать эти корни, если они были ей неприятны, или же, наоборот, подпитывать, если они были ей полезны.

Княгиня Шалуева не виделась с дочерью с того самого дня, когда в ультимативной форме заявила ей, что если та разведется с князем, двери родительского дома навсегда закроются для нее. Но несмотря на это, мать была в курсе всего, что происходило с дочерью и внуком. У княгини Шалуевой имелся свой человек, служивший в доме дочери, - некий кучер Антип. Антип докладывал княгине обо всем, что ту могло хоть как-то заинтересовать. Причем делал это он совершенно бескорыстно, руководствуясь самыми добрыми порывами. Он предан был княгине-матери и вместе с этим заботился и опекал княгиню-дочь. Он считал, что мать должна быть извещена обо всем, что касается её дочери, каковы бы ни были их отношения.

Именно от Антипа княгиня Шалуева узнала о "неизвестной болезни", неожиданно постигшей Елизавету. Элеонора Львовна сидела в своем кабинете в высоком кресле и с важным видом разбирала какие-то письма и бумаги, когда Антип сообщил ей эту новость.

- Моя дочь серьезно больна? - удивленно переспросила Элеонора Львовна. - Но с чего это вдруг?

- Их сиятельство Елизавета Алексеевна вчера вечером почувствовали себя очень плохо и даже потеряли сознание. Молодой барин Алексей Дмитриевич очень перепугались за свою маменьку. Меня послали за доктором.

- Ну? И... - нетерпеливо произнесла Элеонора Львовна.

- Я привез доктора. Гнал изо всех сил. Едва ось у коляски выдержала. А то, не приведи Господь, сломалась бы по дороге, и пришлось бы...

- Эти подробности меня не интересуют, - пренебрежительно произнесла она. - Что за болезнь у моей дочери?

- Не могу знать, ваше сиятельство, - виновато развел руками Антип.

- Что же ты не попытался узнать? - упрекнула она.

- Я пытался. Да никто ничего не говорит. Их сиятельство Елизавета Алексеевна только сегодня утром пришли в себя. Молодой барин Алексей Дмитриевич распорядились, чтобы никто не заходил в покои их сиятельства, а сами куда-то уехали. Их сиятельство очень слаба и ещё не выходили из своих покоев. А еду им собственноручно готовит их горничная и никому не дозволяет к ней притрагиваться. Так распорядились молодой барин.

Княгиня Шалуева отложила в сторону бумаги. В словах Антипа она почувствовала какую-то опасность. Она медленно выпрямилась и странным взглядом, от которого веяло холодом, посмотрела на него.

- Почему? Что все это значит? - спросила она.

- Да разве ж я знаю, ваше сиятельство? Мы люди подневольные. Господа с нами не делятся. Они только отдают распоряжения, а наше дело - исполнять. Правда, сказывают, будто...

Антип в нерешительности остановился.

- Ну и что же ты замолчал? - нетерпеливо произнесла Элеонора Львовна.

- Сказывают, будто Елизавету Алексеевну пытались отравить.

- Откуда тебе сие ведомо?

- Конечно, все что говорят господа - не наше дело, - замялся Антип. А коли их разговор случайно долетит до нас, мы не должны брать его в толк.

- Говори же! - прикрикнула она.

- Я случайно слышал, как доктор говорил что-то о яде с молодым барином и их сиятельством графом Вольшанским.

- С графом Вольшанским? - удивленно переспросила княгиня Элеонора Львовна. - С каким ещё графом Вольшанским?

- Это знатный господин, который ныне в чести у их сиятельства, объяснил он.

- Что значит: в чести? - возмущенно произнесла она.

- Их сиятельство Елизавета Алексеевна жалует этого господина своим вниманием. Последние дни они много времени проводят вместе с этим господином.

- Уж не появился ли любовник у нее? - задумчиво и вполголоса произнесла Элеонора Львовна, затем небрежно бросила вопрос Антипу: - Откуда он взялся - этот граф?

- Не могу знать, ваше сиятельство, - ответил тот. - Мы люди подневольные. Нам неведомо, откуда приходят господа, у куда потом уходят; с делами ли пожалуют аль безо всяких дел. Наше дело - отвезти, привезти, с поручением съездить. Только вот в последнее время их сиятельству почти без надобности мои услуги. Они все на экипажах этого господина разъезжают. А молодой барин все больше собственными силами управляются.