Сестра мисс Ладингтон (из сборника"Роковая женщина")

Когда мальчик несколько подрос, его первые осознанные вопросы были о портрете красивой девушки. И не было для него большего удовольствия, чем выслушивать часами бесконечные истории, которые, держа его на коленях, рассказывала о себе самой мисс Ладингтон. Причем в своих повествованиях она неизменно говорила о себе исключительно в третьем лице. Она боялась, что, узнай ребенок, что между блестящей юной красавицей, которую он привык уже называть просто Идой, и поблекшей пожилой женщиной, бывшей для него просто тетушкой, имеется какая-то связь, это запутает и огорчит его. Да и правда — что было у этих двух женщин общего, кроме одинакового имени?

Во время ежедневных прогулок по деревне мисс Ладингтон имела обыкновение рассказывать маленькому мальчику бесконечные истории о различных событиях, которые происходили в том или ином месте поселения. Она была готова без устали рассказывать эти истории, а он радостно и жадно выслушивал их. Было удивительно, насколько благотворно сказывалась эта искренняя симпатия ребенка на состоянии одинокой женщины.

Когда Полу исполнилось восемь лет и в один прекрасный день он на некоторое время остался без присмотра в гостиной, после долгого рассматривания портрета мальчик подтащил к камину два стула и поставил их один на другой. После этого он вскарабкался на это сооружение, приблизил свои свежие полные губы к рисованным губам красавицы и от всего сердца поцеловал ее. Как раз в этот момент в комнате появилась мисс Ладингтон и увидела, что делает ее воспитанник. Она обхватила его обеими руками, прижала к себе и, рыдая, целовала его до тех пор, пока не почувствовала, что он испугался.

Годом или двумя позже, когда Пол объявил о своем намерении жениться на Иде, мисс Ладингтон пришлось сказать ему, будто Ида умерла. Это известие ввергло его в такую печаль, что в течение длительного времени его ничем не удавалось утешить.

Поскольку мальчик никогда не пересекал границ странной деревни и не знал иного общества, кроме общества мисс Ладингтон, произошло то, чего и следовало ожидать, — он в не меньшей степени, чем его воспитательница, подпал под влияние прекрасной девушки, бывшей добрым гением этого поселения.

Портрет Иды с течением времени отнюдь не терял своей чарующей власти над мальчиком. Скорее, наоборот, он все более подпадал под колдовское влияние этой красоты. Фиолетово-голубые глаза девушки вызывали в нем первые любовные мечтания, как лучи солнца вызывают поутру туман. Игра чувств и свойственная юности мечтательность постепенно пробуждали страсть. Иными словами — он влюбился.

Конечно, теперь ему было известно, кем она была. Ему объяснили это уже давно, когда он достаточно повзрослел, чтобы понять сказанное. И хотя теперь он отдавал себе отчет в том, что ее не существует ни на земле, ни на небе, ни где бы то ни было еще во вселенной, это знание никак не влияло на то обожание, которое он испытывал к этой красавице.

Но в конечном итоге при его характере все должно было разрешиться просто.

— В том случае, если бы я не видел ее портрета, — сказал он однажды мисс Ладингтон, — я бы и не знал, что та, кого я так люблю, уже мертва. И тогда я принялся бы искать ее повсюду и был бы очень удивлен, не найдя.

Мисс Ладингтон было уже за шестьдесят, а Полу исполнилось двадцать два года, когда он завершил свое академическое образование. Она, конечно же, считала, что когда Пол выйдет в свет и начнет общаться с молодыми людьми и дамами, то ему придется расстаться со своими романтическими мечтами об Иде. Но, как ни странно, происходило обратное. Когда он ежегодно возвращался домой на каникулы, мисс Ладингтон была вынуждена признать, что его фантастическая страсть скорее крепла, чем отходила на задний план.

Но сильнее всего мисс Ладингтон удивило то, как Пол начал говорить об Иде во время последних каникул, которые предшествовали защите диссертации. И это было настолько необычно, что после его возвращения в университет, когда мисс Ладингтон попыталась восстановить в памяти все эти разговоры, у нее сложилось впечатление, что она скорее всего ложно истолковывала то, что он говорил дома. А он уверенно говорил, что Ида, вместо того чтобы являться самой мертвой среди всех обитателей царства мертвых, представляет собою мертвое «я» ныне здравствующей личности, а потому вообще может быть и не мертва… Получалось так, что Ида могла существовать в виде этакого духовного образа, какой принимают после смерти души смертных, чьи тела покоятся в могилах.

Ну конечно же, другого и не может быть — мисс Ладингтон неверно поняла его.

Свою диссертацию он защитил несколькими месяцами позже, в последние дни июня.

Утром следующего за защитой дня она ожидала увидеть Пола дома. Однако, когда она спустилась вниз, ожидая услышать за завтраком его пожелание доброго утра, вместо Пола ее ожидало его письмо, состоящее из многочисленных плотно исписанных листов.

Письмо начиналось с сообщения о том, что он решил принять приглашение одного из своих сотоварищей по учебе, а потому вернется домой лишь по прошествии нескольких дней.

«По правде говоря, — продолжал он, — это не более чем отговорка. Главной причиной, по которой я решил пока не возвращаться, является желание дать тебе несколько дней для раздумий. Мне бы хотелось, чтобы ты поразмыслила над содержанием этого письма до того, как мы увидимся. Я уверен, что все, что я говорил при последней нашей встрече, показалось тебе весьма странным и необычным. Я имею в виду разговоры об Иде, которые мы вели во время моего последнего пребывания дома.

Помнишь ли ты вопрос, который я задал тебе в последний проведенный мною дома вечер? Я поинтересовался тогда, не кажется ли тебе, что Ида незримо присутствует в доме. Ты посмотрела тогда на меня как на человека, стоящего на пороге помешательства. Ты еще спросила, что я, собственно, имею в виду, говоря об Иде как о живом человеке. Ну а поскольку я еще не был готов беседовать с тобою на эту тему, то просто ушел от ответа.

Однако теперь я готов дать его тебе. Хочу объяснить, почему я полагаю, будто Ида не исчезла и не мертва, а является живым и бессмертным духом. Я глубоко верю в это и прошу тебя разделить со мною эту мою убежденность.

Как известно, отдельно взятое человеческое существо принято называть индивидуумом. Но это понятие очень неточно, если представляет собою одну единицу из человеческого множества. Дело в том, что индивидуум — есть групповое обозначение для определенного числа различных личностей, которые особым образом связаны друг с другом родственными отношениями, преемственностью и внешне похожи друг на друга. Их можно с большей точностью определять, исходя из общих понятий — детство, отрочество, юность, зрелость, пожилой возраст и глубокая старость.

Хотя эти личности и очень похожи, между ними есть весьма существенные психические, духовные и моральные отличия. Трудно не согласиться с тем, что младенчество и раннее детство почти непостижимы для человека зрелого возраста, как и взрослый человек непонятен в своей сути детям. Юноша с отвращением ожидает еще далекой старости, а старик явно имеет гораздо больше общего с другими старыми людьми своего поколения, чем с тем юношей, каким он когда-то был. Сплошь и рядом можно наблюдать, как порочный и испорченный юноша превращается в благонравного, порядочного человека, всей душой ненавидящего прегрешения. Или напротив, далеко не редкость, когда невинная, скромная девица с возрастом становится бесстыдной и развратной особой. Нередко старость с невыразимой тоской и нежностью вспоминает прошедшую юность. Однако нередко воспоминания о ней вызывают стыд и раскаяние. Но в любом случае между двумя возрастами существует не просто глубокое противоречие, а скорее зияет настоящая бездонная пропасть, разъединяющая их.

Если бы благодаря какому-нибудь чуду удалось организовать встречу отдельных личностей, которые в совокупности и образуют конкретного индивидуума, но представляют различные стадии его развития, во многих ли случаях это не привело бы к взаимным упрекам, недоверию, антипатии и даже к открытой враждебности? И если бы каждая из личностей, составляющих в конечном итоге того или иного индивидуума, не исчезала с появлением своего преемника, нередко приходилось бы наблюдать, как зрелый муж, держа за ворот своего юного предшественника, вел бы его в полицейское управление, оповещая о том, что поймал мошенника и негодяя.