Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)

-Хорошо, что шпана, тебе окорот давать будет, если что, а то, вон, ты краев не знаешь. Лет-то сколько ей?

Ванька вздохнул:

-Салага, восемнадцать только и было, но ждать не буду, ибо не фиг!

У Аверов в десять вечера зазвонил телефон, трубку взял пробегавший Минька.

-Слушаю вас, Аверченко! - во всем копируя папу, сказал ребенок, и радостно завопил: - Ваня! Привет!!! А мы Настюшу купаем с папой!! Мама? Мама на кухне, мы сами справляемся. Ваня, знаешь, какая у нас сестричка клёвая, улыбается мне всегда! На папу, а мама ругается, что мы все на папу похожи... Да, щас позову. Папа, папа, там Ваня на телефоне.

Авер едва не выронил дочку:

-Алюня?

-Да, слышу-слышу, иду! - Она взяла гукающую дочку, а Авер рванул к телефону.

-Ванька? Ванька, оглобля хренова! - Послушал, потом сказал: - Думал, чокнусь. Нет, нет слов. Как нога? Да? Да, да. Не проблема, договоримся. Хорошо, Алюня, иди, Ванька зовет.

Алюня отдала ему Настюшку, долго слушала, потом хмыкнула:

-Вот у вас у троих десантный девиз как для вас конкретно придуман. Так-так, интересное кино, а? Ладно, подумаем. Ох, Вань, как жутко, я Авера пытала-пытала, а он все Витьком отговаривался, видела же, что почернел весь и спать не спал. Ага, это своей козе-дерезе расскажи. Хорошо, и мы тебя всей большой семьей целуем, выздоравливай, пока.

Дочка в два с половиной месяца уже четко различала всех своих, обожала же больше всех Миньку, только сынок заходил в дом, если она не спала - все, начиналось кряхтение, попискивание, а то и громкий плач. И Минька теперь, раздевшись, бегом мыл руки и бежал поговорить с Настюшкой.

-Девчушка, похоже, по характеру чистая Алька, - смеялся Авер, - такая же настырная и любит больше с мужчинами общаться. Вон, два любимчика уже есть - Минька и дед.

-Ага, еще папа! - малышка на папиных руках быстро засыпала и купаться тоже предпочитала с мужчинами. -Ишь, ты, мелочь, - изумлялась Алька, - ведь посмотри, что творит, голову только начала держать, а уже мужиками вертит!

Не признаваясь самой себе, Алька была невозможно рада видеть в каждой черточке дочки Авера, то как она забавно морщила бровки, как, засыпая, улыбалась, как потягивалась...

-Саш, ну я так не играю, - притворно сердито говорила Алька, - ничего моего, даже губы и то твои оказались.

-Лицо мое, а остальное - точно как у тебя будет, - целуя жену в носик, говорил Авер. Сейчас же, после разговора с Ванькой, он наконец-то стал прежним Авером - исчезло из глаз какое-то тревожное выражение, разгладился лоб.

Уложив деток, посидели немного на кухне:

-Аль, когда сам там был, всякое бывало. Да, страшно, жутковато, но вот так... когда ждешь, и с каждым днем все меньше надежды остается... Боже, как мамки наши такое выдерживают? Я, наивный, писал бодрые письма, думал, не догадывается - ага, как же. Ванька говорит, теть Оля стала совсем худая, это за восемь дней! Я спать не мог, а что с ней было? Да... очень трудно мамкой быть. Это Ваньке ещё с дядькой повезло, а так... лежал бы где-нибудь в среднеазиатской дыре.

-Саш, давай лучше подумаем, как его просьбу провернуть? Сейчас все хорошо, ты рядом, Ванька жив, выздоровеет, женим, вот, его, у Витька тоже все пока нормально, или вы мне не врали?

-Да, врали, врали, не хотели Настасью Александровну без мамкиной титьки оставлять. Да, кстати, о последней, так чё-то захотелось...погладить...

-А то ты не гладишь?

-Аль, ну сейчас будет совсем по-другому, мысли тяжкие ушли... - Авер заблестел глазами.

-Саш, я поражаюсь, ты на Миньку, а не он на тебя похож, когда ты вот такой хитренький...

-Милая, все мы в душе пацаны, а я у тебя ещё совсем вьюнош, местами голодный, пойдем, покажу, как? А то принцесса наша может в самый пикантный момент проснуться! - оба засмеялись, было такое, хорошо успели, а то б и Минька прибежал на разгневанные вопли ребенка, пока родители были заняты друг другом.

-Аль, я за день, не поверишь, так наскучаюсь по тебе, что впору с порога тебя в спальню утаскивать, сам себе удивляюсь, первобытные инстинкты какие-то вылазят.

-Ага, дубину в руки, вместо одежды шкура, меня на плечо и в пещеру. И это мой серьезный Авер, боюсь представить, что будет у Ваньки с его замашками.

-У Ваньки сейчас, после всего, мировоззрение конкретно поменялось - вот увидишь, он станет осторожным, а уж над козой-дерезой трястись начнет...

Саша обняв со спины свою похорошевшую, немного поправившуюся жену, подталкивал её в сторону спальни. -И это такой выдержанный и серьезный военком?

-Только для тебя я... как ты скажешь-то?

-Родненький, желанный... - тая в его руках, проговорила Алька.

-То-то!

А коза-дереза была в печали, несмотря на два-три письма в неделю от Ивана, настроение стремительно падало вниз. Через десять дней был Новый год, а ей ничего не хотелось: не было желания кого-то видеть, ехать домой к своим надежным, проверенным 'пажам', даже родителей не тянуло увидеть, хотелось забиться в какую-то узкую щель и сидеть там...

Вот и сейчас сидела она на последней парте в аудитории - 'Камчатка' с третьего класса была её постоянным местом - и, не слушая препода, уныло таращилась в окно. За окном было также уныло, как и у неё на душе. Мрачный, хмурый, серый день, усиливающийся ветер, кидающий в лицо прохожим колючий снег, поднимающаяся позёмка, нависшее, кажется, цепляющееся за крыши домов, сизо-серое небо, собирающееся разразиться обильным снегопадом... Противно, зябко, муторно. Вздохнув, Наташка отвернулась от унылой картины. В аудитории зажгли свет, за окном ещё потемнело, хотя время только-только приближалось к двенадцати дня.