Изумрудное пламя любви

Дайана отрицательно покачала головой.

— Ну, а я был когда-то «фруктовой птичкой», — продолжил Дэн, — одним из многих детей, которые на рыночной площади должны соревноваться с собаками и крысами за остатки сгнивших фруктов. Конечно, иногда мать будила нас еще до рассвета и вела на рыбоконсервный завод на окраине города. Там приходилось сражаться еще и с чайками и канюками, которые тоже охотились за рыбьими головами, как и мы. Изредка нам везло — удавалось поймать беспечного пеликана. Мы приносили его домой и варили на ужин. Но это бывало очень редко. В сражении за пеликана могли и убить, как одного из моих братьев. Я был очень голодным ребенком, Дайана. Все время голодным. Ты видела когда-нибудь вздутый живот? Так вот, мой живот часто бывал таким, но он почти всегда был пуст.

— Мне жаль, — сказала Дайана.

Дэн пожал плечами.

— Перу моего детства — страна вздутых от голода животов, сморщенной кожи, волос, выгоревших до цвета соломы. Сейчас эта страна почти такая же, но только я уже не голодаю. Ты видела Лиму?

— Да, — ответила она, подумав, что он переменил тему.

— Плаза де Армас? Дворец «Торре Тагле»? Музей искусств?

— Да.

— Байовар?

— Байовар? Нет, не думаю.

— Я тоже не думаю. — Дэн горько усмехнулся. — Это район бродяг на окраине Лимы. Там тростниковые хижины. Таких районов несколько, но их никогда не показывают туристам.

— Вы там живете?

— В Байоваре? Нет. Я жил в другой трущобе. Теперь это вполне респектабельный маленький пригород с чистыми улицами и аккуратными кирпичными домами, водопроводом и электричеством. Совсем не такой, каким он был во времена моего детства, когда в него перебралась наша семья и начала копаться на свалках, чтобы добыть хоть какую-то еду. Когда я жил там, наш район был очень похож на теперешний Байовар. Если ты еще когда-нибудь будешь в Лиме, обязательно поезжай в Байовар. В конце концов, Перу — это не только Плаза де Армас, дворец «Торре» или Музей искусств. — Дэн улыбнулся. — И не только «Тамбо де Оро». Перед тем, как приехать в Лиму, мой отец потерял тот клочок земли, на котором мы выращивали небольшой урожай, когда жили в деревне. А что делать крестьянину в городе, а? Он кончает тем, что просит милостыню. Иногда удается подработать на ремонте дорог, ну, еще случаются подачки от Католической службы помощи… Что это за жизнь для такого гордого человека, каким был мой отец?..

Дэн замолчал. Над маленьким лагерем повисла тишина, которую Дайана не решалась нарушить. Она не могла понять, зачем Дэн пустился в воспоминания. Она предпочитала воспринимать этого человека только как охотника за индейскими сокровищами, персонифицированное зло, без прошлого и будущего. Дэн разбередил ей душу, дав понять, что он гораздо сложнее, чем она его себе представляла. И ей было стыдно, что она позволила себе роскошь предубежденно судить о человеке.

Ее собеседник снова заговорил — похоже, ему хотелось выговориться. Возможно, костер и эта ночь настроили его на лирический лад.

— Если вы начали жизнь в Перу на глубоком дне, вам понадобится чудо, чтобы просто выжить, потому что жизнь будет бросать вас из стороны в сторону. И вы будете делать все, что угодно — будь то торговля собой или металлическими безделушками из старых гробниц. Последнее предпочтительнее, согласись! Почему бы не использовать некоторые пустячки, чтобы немного продлить себе жизнь, вместо того чтобы помещать их в опечатанные стеклянные ящики Музея антропологии и археологии в память о мертвецах? Спроси любого из сотен тысяч голодающих в Перу — и убедишься: они предпочитают воспользоваться наследством, полученным от предков, сейчас, в двадцатом столетии.

Послышался легкий шум, и из темноты вынырнул Слоун.

— Ослики немного нервничают, — сказал он. — Я думаю, может быть, они… — Он замолчал, обратив внимание на выражение лица Дайаны.

— В чем дело?

— Все в порядке. — Дэн встал. — Скажи ей, чтобы она не задавала вопросов, если не готова услышать ответ.

Слоун не стал допытываться. Он достал упаковки с едой, все занялись приготовлением ужина и через некоторое время уже сидели с тарелками у костра. Вдруг Дэн перестал есть и застыл с вилкой у рта, всматриваясь в темноту.

— Что? — шепотом спросил Слоун.

Дайана ничего не слышала. Дэн отставил тарелку к костру и вынул из кобуры пистолет. Слоун последовал его примеру, и Дайана ощутила тяжесть оружия на своем бедре. Раньше она исключала даже мысль о том, что может попасть в ситуацию, когда придется применить его.

— Йоооо! — послышалось издалека.

— Что это? — Дайана вскочила с места.

— Шш! — скомандовал Дэн, приложив правую руку к губам, и ответил: — Йоооо… йоооо… йоооо. — Хотя теперь было понятно, что тот звук издал человек, Дайану трясло.

Дэн убрал пистолет в кобуру и жестом показал Слоуну, что он может сделать то же самое.

— Друг, — пояснил он.

— Друг? — недоверчиво переспросила Дайана. — Что он хочет? Откуда он знает, что мы здесь?

— По-прежнему задаешь вопросы? — Дэн покачал головой. — Я лучше пойду и приведу его.

— В темноте? — удивилась Дайана.

— Ценю твою заботу, — Дэн насмешливо улыбнулся. — Но, думаю, справлюсь.

Если честно, беспокойство Дайаны было вызвано не заботой о Дэне, а тем, что они остаются со Слоуном наедине. Она боялась себя, своего усиливающегося возбуждения. В конце концов, Дэн играл роль барьера между ней и Слоуном, был своего рода дуэньей, одно присутствие которой заставляет ее подопечных соблюдать приличия.

Слоун расстелил ее спальник рядом с костром, затем взял свой, отнес на некоторое расстояние, разложил, но не стал забираться внутрь, а сел на него, задумчиво глядя в огонь.

Помыв посуду, Дайана подошла к своему спальнику, внезапно осознав, что она сейчас сделает. Одна половина ее существа кричала «да», другая — «нет», но она взяла спальник за угол и подтянула его ближе к Слоуну.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — едва слышно спросила она.

Он ничего не ответил, и ей стало больно. По его непроницаемому лицу она ничего не смогла прочесть. Возможно, он считает, что она грубо нарушила их соглашение, и, вероятно, прав. Однако нелепо быть здесь вместе и разговаривать через костер, Дэна или осликов. Они — два интеллигентных взрослых человека, а не животные, которые не могут контролировать свои естественные потребности.

— Ты хотел бы, чтобы я вернулась туда? — Она кивнула на свое прежнее место.

— Да нет, устраивайся! — Он пожал плечами.

Такой реакции она не ожидала. Дайане внезапно пришло в голову, что, возможно, он холоден с ней по другой причине — вовсе не из-за того, что она нарушила соглашение. Она деловито расправила свой спальник и села. Слоун молча смотрел на огонь.

— Думаешь, с Дэном я разыгрывала из себя репортера? — наконец осмелилась спросить Дайана.

— Я этого не говорил, — отозвался Слоун, и его лицо немного смягчилось.

— Я знаю, ты этого не говорил, но, наверное, подумал об этом, верно? Думаешь, если я не смогла заполучить в свои руки Карлайла, то наброшусь на самый доступный мне источник информации — на Дэна Джекоса?

— Что говорил тебе Дэн?

— Только о своем трудном детстве.

— Забавно! — Слоун недоверчиво усмехнулся. — Я знаю Дэна уже два года, а слышал о нем задолго до этого. И всегда он просто выходил из себя при малейшей моей попытке узнать что-то о его прошлом. А с тобой он откровенничает после нескольких часов знакомства!

— Я… женщина, — Дайана пожала плечами. — Иногда мужчине проще говорить с женщиной, чем с другим мужчиной, особенно если он знает, что эта женщина — случайная знакомая.

Слоун молча смотрел в сторону.

— Я действительно не расспрашивала его, — упорствовала Дайана. — Мы просто разговаривали, и он выплеснул наболевшее.

— Черт возьми, не в Дэне дело! — Слоун резко повернулся к ней. — Будь я проклят, если в нем!

— Тогда в чем?

— Дело в том, что я только человек, Дайана. Несправедливо подвергать меня такому искушению.