Любовь под запретом

Тяжело вздохнув, Лиам произнес:

— Подождите минуту, Меган.

Но она уже шла вперед, к выходу, с ужасом представляя, каково ей придется подниматься по лестнице. Разумеется, она не ответила ему, она не хотела, чтобы он узнал о страхе, охватившем ее.

Она была уже возле двери, когда он схватил ее за руку.

— Я прошу вас поговорить со мной еще минуту, Меган.

— Я иду в свою комнату, — ее голос звучал отрешенно. — Нет необходимости меня провожать, благодарю вас.

Но он все равно пошел за ней. Еле переставляя ноги, она двигалась по Розовому Холлу, залитому теплым, розовым светом, а он также медленно шел за ней. И между ними также медленно скользил страх.

— Вы вся дрожите, — сказал он с тревогой.

— Пожалуйста, Лиам, пожалуйста, уходите, — взмолилась она.

Глава 10.

Он стоял посреди ее комнаты, с интересом осматриваясь по сторонам, прищурив глаза.

— Место, превосходно оборудованное для ночных кошмаров, — сказал он наконец. — Почему вы поселились именно в этой комнате?

— Пожалуйста, — повторила она, — уходите.

— Вы опять за свое? — Он бросил на нее быстрый взгляд и включил все розовые лампы. — Так-то лучше, не правда ли?

Она опустилась в одно из легких кресел, с трудом переводя дыхание.

— Что скажите насчет огня, Меган?

Она осторожно помотала головой, но он уже взял спички, и через мгновение в камине вспыхнуло яркое пламя. Он поднялся и с одобрением сказал:

— Клайд в самом деле знает, как надо складывать поленья.

Она не ответила.

— А сейчас о Бобе, Меган, — попросил Лиам.

Боль у нее в голове начала пульсировать. Ее знобило, и она пробормотала:

— Я ни о чем сейчас не могу думать.

Лиам остановился прямо перед ней, пристально глядя ей в глаза. Она вспомнила ту радость, которую ощутила от его прикосновения, и вздрогнула. Он сказал:

— Вы же все равно думаете об этом все время, о Бобе и о Рори.

Она опять помотала головой из стороны в сторону.

— И вы боялись сюда идти.

Внезапно она вспомнила о том солнечном дне, когда Боб погиб. Они строили с ним планы о предстоящем ночном походе.

— Ответьте мне, — потребовал от нее Лиам. Его голос стал жестким, почти таким же жестким, как взгляд его сузившихся глаз, как жесткая складка его губ.

Она даже стала забывать, сколько раз он спрашивал об этом. Она прошептала:

— Чего вы хотите? Кто вы, Лиам?

— Я ваш друг, и пока этого достаточно.

— Мой друг? — почти с удивлением она обнаружила, что в состоянии улыбнуться. — Вы?

— Вы мне все еще не верите?

— Нет, конечно. Я не могу.

— Это даже хорошо. Возможно, вы так же постараетесь не верить и никому другому. То есть, я хочу сказать, совсем никому, Меган.

— Почему вы так заинтересованы смертью Боба и Рори? И почему именно сейчас? — слабым голосом спросила Меган.

— Для этого у меня есть собственные причины. И, пока вы не поверите мне, я не смогу вам все объяснить, — сказал он.

— А по-моему, вы должны очень многое мне объяснить, Лиам.

— Возможно, — сказал он задумчиво. — Я друг Джонстонов, они-то и порекомендовали мне обратиться к брату и сестре Парр, когда услышали, что я хочу пожить в этой местности.

— Почему именно здесь?

— Мне здесь понравилось, здесь очень непохоже на то, что я видел несколько последних лет, — сказал он со смехом, в котором чувствовалась горечь. — Я же сейчас выздоравливаю. Я говорил вам, если вы помните, у меня была своя болезнь, и имя ей — Вьетнам.

— Все-таки, это ничего не объясняет.

— Это объясняет, как минимум, усталость, — усмехнулся он. — Вот я и захотел пожить в одиночестве, слегка изолироваться от мира. Но после вашего приезда это оказалось невозможно. Сначала я встретил вас, затем познакомился с остальными, а потом и вовсе меня заело любопытство. Я ведь очень любознательный, мне интересно все, что происходит вокруг. А согласитесь, что Карнэби Хаус и люди, живущие в нем — чрезвычайно любопытны.

Он подошел к ней еще ближе и наклонился вперед, чтобы видеть ее лицо. Это было уже на грани с приличием, она постаралась отвернуться от него.

— Вы все-таки боитесь меня, — сказал он. — Возможно, вам хочется поверить мне, но вы просто не решаетесь. Попробуйте, это легче, чем кажется вначале.

— Я устала, Лиам.

— Или мои вопросы пугают вас?

— Я устала, — повторила она.

— А знаете, я очень хорошо понимаю вас. Я испытал это на собственной шкуре и видел на лицах очень многих людей. Страх утомляет, не так ли?

На этот раз она не ответила. Он вздохнул.

— Меган, прошу вас, расскажите мне о Рори. Почему он мог это сделать? Почему такой человек, как Рори Форд?..

Ее большие карие глаза сузились, когда она посмотрела на Лиама.

— Мне кажется, вы знаете о Рори куда больше, чем хотите показать.

Лиам сказал:

— А если я в этом признаюсь, вы мне что-нибудь расскажите о Рори?

Она не выдержала и закричала:

— Неужели вы думаете, я не задавала себе эти вопросы уже тысячу раз? Вы думаете, я не хочу знать, почему он это сделал? Рори? Это невероятно! Он был всегда счастливым, легким, солнечным! У него в мыслях не могло быть ничего подобного! Но это случилось, и никто не в силах понять, почему?.. Зачем?.. — Она захлебнулась в собственном крике и замолчала, бурно переводя дыхание.

— Случилось — что?

— В том-то и дело, что ничего не случилось. Я хотела бы понять. Я… даже если он узнал… ох, он же мог узнать, сейчас я понимаю… Но не думаю, что он знал об этом тогда, я и сама этого не знала. Тогда все становится совсем непонятно.

— Погодите, Меган, что все эти слова значат? Что вы хотите сказать?

Она услышала тревожные нотки в голосе Лиама. Отвернувшись от него, она стала смотреть на огненные языки в камине. Она не могла говорить вслух, но слова, как эхо, отзывались у нее в мозгу, разъедая его, как кислота. Она не любила Рори. Она нуждалась в нем, как ребенок нуждается в родителях. Ей был необходим его смех, его радостное мироощущение, которым он заражал окружающих. Он заполнял пустоту, окружавшую ее с детства, был ее связью с будущем. Он не должен был умереть.

Она склонила голову. Слезы полились у нее из глаз. Лиам сказал:

— Не надо, Меган. Пожалуйста, будьте осторожны!

Она почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своим волосам. Но она быстро отдернулась.

Через минуту дверь тихонько, почти бесшумно закрылась. Она была осталась одна. В комнате стало очень тихо, лишь поленья потрескивали в камине.

Лиам советовал ей быть осторожной. Но он ведь не знал о тихих шагах в холле и о внезапном сквозняке, коснувшемся ее лица.

Лиам спрашивал о Рори и о Бобе. Но он не знал о проклятье, нависшем над ней в Карнэби Хаусе, да и вне его тоже.

Прошло немало времени, пока она сидела вот так, без движения, ни о чем толком не думая, не ощущая даже особой боли в травмированной шее. Она сидела в глубоком кресле, и ее остановившийся взгляд, ее пересохшие губы выражали бесконечное горе и отчаяние.

Потом она встала, дошла до двери, открыла ее и прислушалась. Дом был совершенно пуст. Но каким-то внутренним чутьем она слышала, что проклятье притаилось в этих тусклых, осенних сумерках, в этих стенах, в самом этом воздухе.

Она должна была узнать тайну этого дома, тайну проклятья, висевшего над ней.

Осторожно, держась за стену, Меган начала спускаться в длинный холл. Ступеньки скрипели под ее ногами. С замирающим от страха сердцем она прошла мимо средневекового стража в латах. Наконец, она добралась до гостиной. Здесь было все так же, как и в тот момент, когда они с Лиамом вышли из нее.

Медный поднос лежал там, где Лиам положил его, освобождая ее из-под его убийственной тяжести, на игральном столике, рядом с софой. На стене, где он висел, осталось светлое пятно, как раз над тем местом, где она так любила сидеть. Крюк на стене, на котором столько лет провисел поднос, выглядел очень надежным.