Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)

-Не, дедунь, так добрая, Мурка вон говорит, что хорошая. А я приглядываюся... Чё? Да вот када я бомжувал, такая же баушка, на вид добренькая, попалася, а потома как заорала на меня, бомжарой обзывала. А всего-то хлебца попросил. Не, у меня знаешь какие буквовки теперь ровненькие в тетради, загляденье прямо. И чего я думаю? А боюся. Она же мама того, другого папки, ну как захочет отобрать меня? Не, не отберет? Точно? Не, дедуня. Я не трусливый заяц - я осторожный. Правда? Ну ладно, ты бы приехал, познакомился. О, она тоже как и ты Петровна. Вы чё, с нею родня? Не? Знаешь, дедунь, я прямо такой богатый-богатый стал, то Мурка у меня и была, а я как в мультике, сильно-сильно захотел, штобы у меня мама была, не, не Ирка, а хорошая, а мне бац - папка. А у него мама и ищё Соня впридачу. Потом, вот, ты меня внуком посчитал, щас вот баушка родная, которая совсем моя, нашлася... Дед, ты чё, простыл? А чё кашляешь? Ты смотри, я тебя недавно узнал, ты мне намного нужен, с кем я тогда ещё порассуждаю по-всякому? Чё? Не в то горло? Тогда ладно, скорей бы лето, на дачу к тебе люблю ездить. Котенка-то? Да думал-думал, серый он, пусть будет - Дымок, тебе как, ндравится такое имя? Не, хулиганы. Коша, вот умная, поспокойнее, чисто Мурка. А эти два... Вона на шторы забираются, пацаны, не слушаются, царапаются. Чё с них взять, глупые! Чё хохочешь, я дело говорю? Ладно, дедунь, пошел я к баушке, контакты налаживать, как ты сказал. Пока, приезжай, жду я тебя.

Дедуня, Иван Петрович, положил трубку и вытер слезы:

-Слышь, жена, этот мелкий тощий внучок меня, старого битого мужика, который раз заставляет прослезиться. Ох и парняга растет, люблю безмерно, а уж разговоры с ним... Чудо такое, а не ребенок. Смотри, как Мишку он зацепил, я, честно, его недолюбливал, пустым считал, а щяс - как внук скажет - идеальный муж и отец.

Жена пробурчала:

-Стал. А клюнул жареный петух в задницу, вот и стал. Хоть под полтинник мозги завелись, но да, надо признать, семья получилась славная, да там такая умница Алишка, куда идиот раньше смотрел? Зато сейчас Сереге плакался: "Боюсь, помоложе кто понравится, я-то староват уже, ей-то сорок только будет." А так и надо, пусть боится, больше беречь будет!!

Иван Петрович улыбнулся:

-Наш внук, приобретенный, он как цемент для них обоих, вон, как скрепил, они ж, когда он болел-то, тогда и в друг друге уверились.

А Игорешка попросил:

-Баб Тоня, ты мне про папку расскажи, не про моего, а про твоего, который тогда был.

Баб Тоня долго, тщательно подбирая слова, рассказывала про сына, мальчик внимательно слушал. Потом помолчал, подумал и сказал:

-Жалко, такой молодой умер, и че он такую слабачку Ирку полюбил тогда?

-Игореша, но ведь она твоя мама.

-Слабачка она, мама - это когда, вона, как мама Алина, я только чихнул, а она уже до слез: "сыночек, ты заболел?" И когда в отделении лежали, я сколько раз просыпался, потому што она ревела, за меня боялася. А Ирка чё? Лесли тот папка не появлялся, узнать про него не могла? Нет, вино пить стала, слабачка. Но ты не бойся, я пить вино и водку точно не стану, чё вас всех обижать-то, вы меня вона как все любите, я же не тварь последняя... Ой, простите, вырвалося, папке не говорите только, я ему слово давал, железное, больше точно не скажу по фене.

Олег-гулёна пришел под утро, Минька проснулся, проворчал, что поднимет его в десять утра и поедет он в Лянтор один, и не приведи Господи, стряхнуть приборы, чтобы как любимую женщину держал.

Олег хохотнул:

- Когда она хоть будет, любимая женщина? Это вон тебе сама в руки упала. Я даже удивился, ты всегда такой отстраненный с ними, а тут вдруг сразу зацепился.

-У меня бабуля была, не родная по крови, но родная по духу. Я её долго вместо Антоновны - Атонова звал, так она всегда говорила, что судьба - она любит коленца выкидывать. А эта девочка, кто его знает отчего так случилось, но где-то глубоко внутри появилась уверенность, что вот это - мое.

- Надо же, в Питере жил, там столько девочек-красоток, небось, отбою от них не было, а на тебе- вот в переулке глухом встретилась. Эх, вот бы где я, в Питере-то, развернулся.

-Судя по тому, что явился под утро, тебе и в Тюмени неплохо.

Пока Катя спала, Минька слетал в магазин, купил ей куртку на толстом синтепоне, вязанную шапочку с шарфом и варежками, а вот про обувку решил - выберет сама. Уж больно легко для наступившей уже зимы была одета девочка, везти её домой в курточке, что называется, "от комаров", он просто не мог. Тем более, зная своих Аверов, тут же бы получил нагоняй от того и другого. Да и не факт, что эти джигиты отказались от притязаний на глазастенькую.

Катя уже проснулась и сидела в их номере слушая разливающегося соловьем Олега.

-Катюш, я взял на себя смелость, прикупил тебе куртку потеплее и совсем другого фасона и цвета, незачем светиться в твоей приметной.

-Ты думаешь? - тревожно вскинулась Катя.

-Да кто знает, как говорится, не дразни гусей, - начал Минька и захохотал, - вспомнил, как я у бабули - отцовой матери, на речке с таким же названием - Гусь, дразнил гусей, весело было.

На вокзал поехали все вместе, по пути - в небольшом обувном приобрели Катерине приличные теплые ботинки - от сапожек на каблуках она категорически отказалась, мотивируя тем, что едет потом в тундру, да и убегать в ботинках намного удобнее.

Посадили Олега в поезд и через полчаса сами уже тронулись в Екатеринбург. Катя было заикнулась, что деньги за покупки вернет с первой же получки, но Минька не стал слушать, хитро переведя разговор на будущую работу в тундре. С вокзала Мишук повез её к общежитию УПИ. -Навестим Михайлика пока есть время до поезда.

Как раз во время успели - к общаге группами, парами, по одному спешили студенты. День выдался ветреный, с морозцем, и праздно-неспешно гуляющих не было, ветер всех подгонял. Навстречу вывернулась шумная компания, что-то горячо обсуждавшая, среди них, как хорошая каланча, возвышался симпатичный парнишка, ростом под два метра. Увидев Миньку, эта каланча заорал изо всей мочи: