Вторая любовь

Она помолчала, наблюдая, как выражение крайнего недоумения искажает черты лица англичанина, а потом его постепенно сменяет — да! иначе и не скажешь — панический ужас. Казалось, его глаза становятся все больше за крупными очками в черной оправе.

— Вы также можете заметить, — продолжала Дороти-Энн, — что деньги по чеку можно получить как раз к дате выплаты процентов по займу.

Чек и письмо дергались в руке сэра Йена, пока он другой рукой доставал платок и вытирал взмокший лоб.

— Что ж… Да… Да… — наконец пролепетал он. — Конечно… Конечно… Я понимаю… — «Проклятая долбаная сука! — думал сэр Йен. — Она, черт бы ее побрал, разрушила мою распроклятую жизнь!»

Он снова посмотрел на молодую женщину и чрезвычайным, весьма заметным усилием воли выдавил из себя улыбку.

— Тогда все в порядке, да. Да. — Судя по всему, ему удалось взять себя в руки. — Я сообщу в банк. Немедленно. — Сэр Йен сложил письмо и чек, потом убрал их во внутренний карман пиджака.

— Пожалуйста, сэр Йен, сделайте это. — Дороти-Энн встала из-за стола, протягивая руку для прощания, а другой нажимая на кнопку, вызывая Сесилию. — Очень была рада вас видеть. Сесилия вас проводит. — И потом добавила: — У нас с мисс Флуд впереди очень напряженный день.

Сэр Йен поднялся на ноги и пожал протянутую руку.

— Всего хорошего, миссис Кентвелл, — церемонно попрощался он. Англичанин развернулся, и появившаяся Сесилия проводила его из кабинета.

Широкая улыбка осветила лицо Венеции, когда она встала, наклонилась через стол и протянула руку Дороти-Энн:

— Давай пять!

Дороти-Энн хлопнула ладонью по ладони подруги, и они обе расхохотались.

53

Хант вышел из душевой кабины, яростно растерся полотенцем и стал бриться перед зеркалом в ванной комнате. И все это время он думал о Дороти-Энн. Он ощущал где-то в глубине души сосущее чувство одиночества, и ему очень хотелось, чтобы она была сейчас рядом с ним.

Уинслоу отвел «Ртуть» с Иден Айл в Пуэрто-Рико, а оттуда прямым рейсом вылетел в Калифорнию. Во время полета он мысленно готовился к тому, что скажет Глории о своем намерении развестись с ней. У него в голове проносились разнообразные варианты предстоящей сцены. Хант приехал домой, горя желанием все выложить жене немедленно. Но Глории, как это все чаще и чаще случалось последнее время, дома не оказалось. Когда Уинслоу спросил Родди, дворецкий ответил, что ему неизвестно, где может быть миссис Уинслоу, и этого не знает никто в доме.

И теперь ему отчаянно хотелось, чтобы стычка с женой была уже позади, чтобы прорепетированные им слова уже были сказаны и, как он надеялся, приняты. И более того, ему хотелось обо всем сказать матери и покончить с этим. Но Хант подумал, что честнее поговорить сначала с Глорией.

Хант понимал, что Алтея не сможет воспринять все спокойно. Честно говоря, эта идея приведет ее в ужас. Она так носится с внешними приличиями и с политической карьерой сына, приобретшей для нее колоссальное значение, что слово «развод» станет для нее ругательством. Но Хант также понимал, что в конце концов Алтея смирится. Как только мать поймет, что он уже принял решение и не станет его менять, она примет неизбежное и переварит это.

Хант закончил бритье, достал кое-какую одежду. Он выбрал пару старых свободных брюк и рубашку-поло блеклого голубого цвета. Оделся, сунул ноги в шлепанцы и отправился на кухню. Он подумал, что, может быть, там найдется пиво, и он сделает себе настоящий сандвич, а не его крошечное «светское» подобие, которое готовит прислуга.

Но это ему не удалось.

Внизу, в вестибюле, Хант увидел Глорию. Жена явно только что вошла и собиралась подняться наверх.

Она взглянула на него:

— Ты хорошо выглядишь и загорел, — насмешливо заметила Глория. — Хорошо поработал на солнце, я полагаю?

— На самом деле, тебе совершенно безразлично, чем я занимался, — парировал Хант.

— Точно, — засмеялась жена, — ты все верно понимаешь. Мне все равно. — Вдруг ее глаза вспыхнули гневом. — Но только мне совсем не безразлично то, что пока ты там нежился на солнышке, мне пришлось отправиться в «Каскады» и провести время за ленчем с твоей распроклятой матерью!

Хант проигнорировал ее вспышку.

— Нам надо поговорить, — спокойно сказал он.

— О, Хант, — тяжело вздохнула Глория. — Не сейчас. Я иду к себе. Я устала.

— Это не может ждать. Почему бы нам не выпить по стаканчику в библиотеке?

Глория не стала раздумывать. Мысль о спиртном притягивала, и что бы там ни собирался сказать Хант, это можно будет сдобрить хорошей порцией водки.

— Хорошо, — согласилась она и, повернувшись на каблуках, направилась в библиотеку.

Хант пошел следом за ней.

Там Глория сразу прошла к столику с напитками, налила водку в высокий хрустальный стакан, а потом пальцами, а не щипцами, бросила несколько кубиков льда в свой напиток.

Хант наблюдал за ней.

— Не хочешь добавить тоник или чего-нибудь еще? — спросил он.

Глория фыркнула.

— Зачем же портить хорошую водку? — Она села на обтянутую кожей кушетку, сбросила туфли и вытянула ноги.

Хант приготовил себе шотландское виски с водой и сел напротив жены.

— Твое здоровье. — Глория подняла стакан вверх, а потом одним глотком осушила половину.

Хант не ответил, а лишь отпил немного виски, рассматривая его. Потом поставил стакан, откашлялся.

— Я хочу обсудить кое-что очень серьезное, — начал он.

Брови Глории взметнулись вверх, выражая насмешливый интерес и озабоченность.

— И что же? — легкомысленно поинтересовалась она.

— Наш брак не удался, — снова заговорил Хант, — и…

— Какой у тебя острый глаз, — с саркастическим смешком прервала его Глория. Она снова приложилась к стакану.

— Мне кажется, пришло время нам развестись.

Глория уставилась на мужа. «О, Господи, — подумала она. — Хант надумал это как раз сейчас. Именно сейчас, когда я нашла того, кто избавит меня от него».

Женщина заговорила, и теперь в ее голосе не было и намека на легкомыслие.

— Ты уверен в этом, Хант?

— Совершенно, — прозвучал четкий ответ.

— А что подумает твоя мать? — Глория пальцем перемешала лед в стакане, потом слизала с него влагу. Она пыталась сохранять спокойствие. Старалась выглядеть, как обычно.

— Меня не волнует, что она подумает, — отозвался Хант. — Мне все равно, что подумают другие. — Он помолчал, снова отпил виски. — Этот брак — всего лишь фарс. Мы оба знаем об этом, и пора с этим покончить.

Глория почувствовала, как ее охватывает паника. Она встала, снова подошла к столику с напитками. Налила себе еще водки и глотнула как следует. Затем повернулась к мужу:

— Почему именно сейчас? — спросила она.

Какое-то мгновение Хант молчал, потом произнес:

— А почему нет?

Глория вернулась к кушетке и снова села.

— Просто это решение кажется таким внезапным, — пояснила она. — Я думала, мы можем продолжать… Ну, ты знаешь…

— Продолжать что, Глория? — спросил Хант. — Мучить друг друга? Жить как чужие в одном доме? Появляться вместе на людях, чтобы соблюсти приличия? — Он с грохотом поставил бокал на стол. — Меня от этого тошнит. Меня выворачивает наизнанку от всего этого, и я хочу это прекратить.

«О, Боже, что же я буду делать? — ужаснулась Глория. Паника поглотила ее и грозила захлестнуть с головой. — Время. Мне необходимо выиграть время. Чтобы Кристос успел обо всем позаботиться. Позаботиться о нем». Она отлично сознавала, что после развода у нее не будет столько денег. И Глория также поняла, что хотя Хант и раньше заговаривал о разводе, на этот раз он говорит совершенно серьезно. Чертовски серьезно.

— Я прослежу за тем, чтобы ты получила приличное содержание, Глория, — мягко продолжал Хант. — Я хочу, чтобы развод прошел как можно безболезненнее для нас обоих. — Он снова замолчал и отлил виски. — Но я определенно хочу, чтобы мы начали процедуру развода.