Альпийская рапсодия

— Тогда поступай как живая женщина, а не автомат, — сказал Макс. — Твоя реакция была вполне нормальной. Тебя надо чаще целовать, чтобы ты избавилась от своего дурацкого наваждения.

Макс шагнул к ней, как будто собирался выполнить свою угрозу, и Ивлин инстинктивно отпрянула. Она не знала, что могло бы произойти, если бы он вновь заключил ее в объятия, но вдруг осознала, что реагировала она на самого Макса, а не на воспоминания о Гарри.

Усиленно пытаясь восстановить свое душевное равновесие, Ивлин холодно сказала:

— Я буду вам очень признательна, если вы немедленно отвезете меня к моей тете.

— Мы достигли точки, откуда нет возврата, — многозначительно сказал Макс, и пока она испуганно соображала, что он имел в виду, он объяснил, что возвращение назад займет не меньше времени, чем продолжение пути.

— Сейчас мы одни на вершине горного перевала, — с намеком произнес Макс и шагнул к девушке.

Чувствуя себя в ловушке, Ивлин оглянулась по сторонам и с облегчением увидела каких-то людей среди деревьев.

— Мы не одни, — возразила она, — и если вы не измените свое поведение, я попрошу, чтобы меня подвезли…

— И попадешь из огня да в полымя. Ты слишком привлекательна, чтобы без риска просить незнакомых людей подвезти тебя. Честно сказать, Иви, когда ты возбуждена, ты очень соблазнительна.

— Я должна поблагодарить вас за комплимент? — язвительно спросила она. — Право же, мистер Линден…

— Меня зовут Макс, — прервал он ее.

— Я знаю, но предпочитаю называть вас мистер Линден. Вы намеренно старались пробудить во мне чувственность, не так ли? Какова ваша цель?

— Она очевидна, nicht wahr [6]?

— Не понимаю.

— Ты думаешь, мне приятно видеть, как молодая, очаровательная девушка пытается похоронить себя среди пепла прошлого? Это не только неестественно, но и глупо.

— Когда она могла бы одарить своей благосклонностью какого-нибудь проходимца вроде вас! — в гневе бросила Ивлин. — Вот это я считаю глупым! — Ей тут же стало стыдно за свои слова. Макс не был проходимцем; Ивлин надеялась, что он не понял ее слова.

Уже гораздо мягче она добавила:

— Я верна, Ma… мистер Линден, моему жениху, моему бедному Гарри.

— Но его нет в живых уже два года, — не выдержал Макс и невольно выдал, что ему известно о ней гораздо больше, чем она ему рассказала. На мгновение Ивлин задумалась, от кого он получил эту информацию. Вероятно, от Эми.

— Du liebe Gott [7], — сердито продолжал Макс, — а ведь ты — не вдова. Я уверен, что твой жених хотел бы, чтобы ты вновь обрела счастье.

— Вы не понимаете, — с жаром сказала Ивлин. — Наша любовь была на всю жизнь. А сейчас я возвращаюсь в отель, откуда я закажу машину до Штерцинга. Прощайте, мистер Линден.

Ивлин даже не подумала, как они с Эми будут возвращаться через перевал Бреннер. Она смутно помнила, что до Зеефельда есть поезд. Сейчас она только хотела как можно скорее покинуть Макса.

Она успела сделать лишь несколько шагов, когда его сильная рука легла ей на плечо. Ивлин повернулась; легкое волнение охватило ее, когда она увидела его так близко. К своему ужасу, она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в его объятия.

— Не делай глупостей, liebchen [8], — мягко сказал Макс. — Такая поездка стоит очень дорого, к тому же ты ведь не согласишься обречь свою тетушку на утомительное путешествие до Зеефельда по железной дороге. Мы заключим перемирие до тех пор, пока ты вновь не окажешься под ее крылышком. Я не собираюсь воспользоваться твоей беззащитностью; для первого дня я уже многого достиг.

Это замечание поразило Ивлин своей откровенностью, но она почувствовала облегчение. Она сомневалась, что ее поймут по телефону, если она будет заказывать машину, и к тому же расходы действительно будут слишком велики.

— Вы обещаете хорошо себя вести? — еще колеблясь спросила она.

Макс щелкнул каблуками и поклонился.

— Я клянусь, что мое поведение будет безупречным. — Но его глаза озорно блестели.

— Вы не дотронетесь до меня? — Теперь она знала, что любой подобный контакт с ним для нее опасен.

— Даю торжественное обещание… если ты не станешь меня провоцировать.

— Надеюсь, вы — человек слова, — с сомнением произнесла она.

Макс сделал обиженное лицо.

— Ты очень несправедлива, если сомневаешься во мне.

— Ну, хорошо. — Ивлин повернулась к спуску, но в волнении совершенно не обратила внимания, куда она идет. Ей хотелось добраться до машины кратчайшим путем, но она не подумала, что они уже отошли от того места, где переходили ручей. Здесь же вся земля была сырая. Ивлин не предполагала, какая опасность подстерегает ее. Она увязла в грязи по самую щиколотку, а когда выбралась на берег, ее босоножки и низ брюк были заляпаны грязью.

Макс нашел то место, где они переходили ручей, и легко перепрыгнул на другой берег. Теперь он с непроницаемым выражением лица наблюдал за девушкой.

Красная от обиды, Ивлин выбралась на берег рядом с ним, чувствуя, что ноги у нее окончательно промокли.

— Тебе следовало смотреть, куда ты идешь, — спокойно заметил Макс. — Разве ты не видела, что всего в нескольких метрах отсюда ручей сужается?

Ивлин была уверена, что Макс догадался о причине ее поспешного бегства.

— Вы могли предупредить меня. — Глаза девушки сверкали от гнева. Он даже не окликнул ее и не предложил помощь.

— Я не успел тебя остановить, — заметил Макс, насмешливо глядя на девушку. — Я хотел было протянуть тебе руку или даже перенести тебя на руках, но это означало бы нарушить мое обещание, а я — человек слова, Иви, поэтому у меня ее было другого выбора, как только сдержать свои рыцарские побуждения и позволить тебе самой выбираться из затруднения.

В его словах чувствовался более глубокий подтекст, но Ивлин была слишком сердита, чтобы это заметить.

— Злодей! — возмущенно бросила она и отвернулась.

— Ты несправедлива, Иви.

— Хорошо, вы победили. — Она попыталась очистить от грязи свои босоножки, но безуспешно. Драматическая ситуация закончилась фарсом, и все из-за того, что ей не хватило здравого смысла правильно выбрать дорогу.

— Боюсь, что от этого мало проку, — заметил Макс, наблюдая за ее усилиями с плохо срываемой насмешкой, что разозлило Ивлин еще больше. — Пойдем к машине, там ты сможешь их снять. Тебе больше не придется ходить пешком.

— Надеюсь! — сердито воскликнула Ивлин, направляясь с тому месту, где они оставили машину. Когда Ивлин неожиданно споткнулась, Макс протянул было руку, чтобы поддержать ее, но тут же спрятал за спину. Ивлин заметила это движение, но это не доставило ей удовольствия. Макс сделал фарс из обещания, которое она взяла с него. Это был его метод добиваться своего.

Когда они подошли к машине, Макс подал Ивлин тряпку.

— Можешь вытереть грязь, — сказал он.

Пока Ивлин занималась своей одеждой, Макс открыл багажник и достал оттуда пару голубых босоножек.

— Надеюсь, они тебе подойдут, — сказал он, протягивая их ей. — Ты можешь поносить их, пока твоя обувь не высохнет.

Он тактично отошел, пока она переобувалась. Босоножки были ей немного малы, но благодаря тому, что у них был открытый нос, Ивлин все-таки сумела их надеть.

Макс не объяснил, как эти босоножки попали в багажник его машины. Ивлин сомневалась, сделает ли он это в дальнейшем. Появление дамских босоножек наводило на размышления. Оставила ли их какая-то другая девушка, с которой Макс совершал прогулку? Может быть, у Макса была манера привозить женщин в горы и целовать их здесь, чтобы выяснить их реакцию? Это предположение совершенно не понравилось Ивлин. Ее лицо горело от смущения — она так глупо вела себя. Если бы только она могла вновь обрести свое полное достоинства равнодушие, тогда при новой попытке поцеловать ее Макс получил бы от нее пощечину. Что он подумал о ней, когда она так безрассудно отвечала на его ласки? Наверное, он ждал этого. Своей настойчивостью он надеялся стереть ее воспоминания о прошлом. Ивлин вспомнила его победный взгляд, и ее раздражение усилилось. Макс был тщеславным и самонадеянным; Эми напрасно поощряла его. Это она рассказала ему о гибели Гарри; Ивлин оставалось только надеяться, что ему известно только это. Все же она верила, что Эми не рассказала Максу о том, кем была ее племянница раньше. Девушка решила, что Макс ни в коем случае не должен об этом узнать. Изабелла Равелли целовалась под соснами, а потом оказалась в трясине! Это было слишком унизительно.