Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)

- На сцену! – перерыву был положен конец третьим звонком.

Оставшись в одиночестве, Бероев ещё раз достал кинжал из-за внутреннего пояса и полюбовался им – как вообще можно не любить холодное оружие? Благородный и чистый металл в сплаве клинка – воплощение могущества и символ успеха. Для кавказца он значил гораздо больше, чем любые другие богатства. Это был не просто кинжал – это был фамильный кинжал, которым семья дорожила, как истинной реликвией. В детстве Игнат часто смотрел на него и мечтал, что когда-нибудь подержит в руках.

- Эй! Ты идешь? – при всем своем коварстве Бероев оставался уязвимым среди других студентов, которые всегда могли застать его врасплох. Макар остановился в нескольких метрах от брюнета, удивленно смотря на нож.

- На что уставился? – Бероев убрал кинжал за спину.

- Настоящий? – Макар подошел ближе.

- Где ты видел, чтоб кавказцы в игрушки играли? – усмехнулся Игнат, уже не пряча оружие. – У нас подделок не держат!

Бобровский несколько стушевался, но всё же спросил:

- Зачем он тебе?

- А зачем туалетная бумага? – в тон ему переспросил брюнет. – Не знаешь, для чего используют ножи?!

Рыжий поднял взгляд на собеседника. Так и есть. Бероев собирался использовать кинжал не совсем по назначению. Макара передернуло. Что-то неприятное зашевелилось в грудной клетке, будто собираясь её разорвать и вырваться.

- В университете запрещено пользоваться огнестрельным или холодным оружием…

- Чего? – издевательски спросил Игнат, усмехаясь. – А шарить по чужим карманам разрешено? Давно ли?

Бобровский снова опустил глаза. Бероев мог рассказать, как он лазал по карманам Жданова в поисках телефона и как потом этот телефон использовал…

- Мы оба нарушили правила, брат, но знай, что мне за это ничего не будет, а ты загреметь можешь, если я капну куда надо, понял? – Бероев подбросил нож в руке. – Так что давай-ка лучше договоримся.

- О чем? – рыжий дернулся, как от огня, боясь, что Бероев захочет его порезать.

- Пока молчишь ты – молчу я. Не дрейф, зёма, у нас же общая цель, а я своих не кидаю, если, конечно, меня не злить.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я буду молчать, а скажет он, – брюнет кивнул на лезвие, поблескивающее в полутьме. – Поверь, он не промажет…

Бероев, хлопнув рыжего по плечу, заспешил на сцену.

Наступил кульминационный момент. Игнат путался в словах, хоть и зубрил свой монолог накануне. Причитать над Джульеттой ему было сложно. Однако он вдруг поймал себя на мысли, насколько же красива сейчас Кира, лежащая неподвижно, с закрытыми глазами…

Парис.

О, мой цветок прелестный! Осыпаю

Цветами брачную твою кровать

И буду по ночам ходить сюда,

Чтоб их водою чистой орошать...

Иль ежели воды не станет, то, рыдая,

В слезах я стоны буду растворять,

И еженочно тризну совершая,

Невесты гроб цветами осыпать.

(Свищет паж).

Мне паж дает сигнал... подходит кто-то...

Чья святотатственная здесь нога

Блуждает ночью и смущает тризну,

Любви обряды верной?.. Как?

И с факелом? Сокрой на миг меня, о, ночь!

Даня же чувствовал себя на сцене как рыба в воде. Ему явно нравился свой образ. Зрителям, судя по аплодисментам, тоже. Правда, от своих казановьих замашек отделаться он так и не смог. Каждый, кто знал его, видел некую щеголеватость и в словах и в движениях.

Ромео.

Подай мне лом и заступ ты железный.

На, вот письмо: его поутру завтра

Ты государю-батюшке отдай!

Дай факел! Если жизнью дорожишь ты,

Чтоб ни услышал ты иль ни увидел,

Стой в стороне, ни в чем мне не мешай –

Спускаюсь в ложе смертное затем я,

Чтобы в лицо мою синьору видеть;

Затем еще особенно, чтоб с пальца

Снять многоценное кольцо у ней,

Кольцо, предназначаемое мною

На дорогое дело... Удались же,

Уйди ты, – но коли посмеешь, увлеченный

Ты подозрением, подсматривать за тем,

Что буду делать я, то – бог свидетель!

Я разорву тебя на части, и кусками

Голодное кладбище я усею.

Как самый час – намеренья мои

Ужасны, дики и неумолимей,

Чем тигр голодный или море в бурю.

Бальтазар.

Уйду, мессер, и вам мешать не буду.

Ромео.

Докажешь тем любовь мне. На!

Живи, будь счастлив и прощай, голубчик!

Бальтазар (про себя).

Вот оттого-то я и спрячусь где-нибудь...

Ужасен взгляд его и думы страшны.

(Отходит).

Ромео.

Ты, зев треклятый, ты, утроба смерти

Упитанная лучшим на земле!

(Разбивает двери памятника).

Я силой челюсти твои гнилые

Раздвину, втисну силой же тебе

Я а глотку новую добычу.

Парис.

Изгнанник то, Монтекки то надменный...

Убийца брата дорогой невесты...

От горя и печали, говорят,

Сошло во гроб прелестное созданье,

И надругаться он пришел сюда

Над мертвыми телами их обоих;

Не допущу его!

(Приближается).

Расстояние между парнями заметно сократилось, но всё ещё было недостаточным для того, чтобы Бероев мог зацепить ножом Жданова.

Останови

Ты свой несчастный замысел, о гнусный

Монтекки! Неужели может месть

Итти за грани смерти? Не пущу я

Тебя, изгнанник подлый! Повинуйся.

Ромео.

Да! точно должен и за тем пришел..

О, добрый, милый юноша! Прошу я:

Не искушай отчаянного ты!

Беги, оставь меня! Смотри ты, сколько

И без тебя здесь мертвых – устрашися!

Молю, о юноша! Меня во грех

Ты новый не вводи и ярости во мне

Не раздразни... Беги! клянуся небом:

Тебя люблю я больше чем себя...

Против себя лишь самого сюда я

Пришел вооруженный... О! не медли!

Уйди! в живых останься! расскажи

Ты после, что безумца состраданье

Тебя спасло от гибели.

Парис.

На бой

Я вызываю это состраданье:

Тебя я как преступника схвачу.

Ромео.

Зовешь на бой?.. так берегись же, мальчик!*

Здесь по идее должен был прозвучать голос, оповещающий о том, что началось сражение, однако, изменив правилу «закулисного убийства», Лапин дал Бероеву карты в руки.

Макар ходил из угла в гол. Он не знал, что делать. А что обычно делают в таких ситуациях?! Молчат? А если…

Нет, так не получится! Жданов все ещё далековато!

А светить кинжал нельзя!

Игнат обошел приступок, на котором лежала Кира.

Даня, всё ещё ничего не подозревая, продолжал играть роль.

Зато Бероев уже точно знал, куда и когда бить…

Макар рванул к сцене. В кулисах столпились Зора, Глеб, Камолова… и другие участники. Рыжий хотел крикнуть Лапину, но было поздно.

- Аскольд Прокофьевич! – крик заглушили зрители.

- Стоп! – Макар и в правду заволновался. Он не хотел быть соучастником в убийстве.

- Э! Макарон! Полегче! – Глеб возмущенно пихнул парня, продолжая наблюдать за действием на сцене. – Ты чего?!

В зале раздались громкие аплодисменты, когда Бероев сделал настоящий выпад, а Даня увернулся.

Ещё выпад! Снова бурные эмоции у сидящих в зале и нешуточный страх у Жданова.

Даня понял, что Бероев не просто так повернулся спиной к залу… Глаза в глаза.

Бероев выхватил из-за пояса кинжал и в следующую секунду кинулся вперед, прямо на Даню.

Лапин изменился в лице – что они творят?! Этого не было в сценарии!

Даня успел заметить только изумленные лица зрителей в первом ряду – дальше он полетел с ног навзничь… чуть было не свалившись на подскочившую Киру.

Резкий рывок руки Бероева и Жданов громко вскрикнул – жгучая боль пронзила нижнюю часть живота. Перед глазами полетели черные мотыльки.

Глеб первым кинулся к другу и, схватив Бероева за волосы, оттолкнул его. Тот откатился к краю сцены, все ещё держа нож в руке. Лезвие блестело и с него капала багряная жидкость. Есть. Получилось.

В зале ахнули. Судьи поднялись с мест, а Лапин влетел на сцену, крича и матерясь не стесняясь.