Счастье Феридэ

Малыш, казалось, что-то почувствовал. Всегда такой шустрый, сейчас он стоял неподвижно и изо всей силы прижимался к мачехе. Феридэ слышала, как бьется сердце мальчика, и вспоминала свою умершую дочь Мунисэ.

Девочка была приемышем. Женщина подобрала ее в захудалой деревне и выходила. Как много планов строила Чалыкушу насчет будущего Мунисэ, но, к сожалению, девочка умерла от дизентерии. Это было еще до того, как Чалыкушу узнала Недждета. А теперь она теряла и приемного сына.

— Мама Феридэ, — неожиданно спросил он, затаив дыхание, — а мы пойдем еще на пристань встречать папу?

— Конечно, малыш, — тихо ответила Чалыкушу, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Тетушка Бесимэ заметила это и, желая избежать неприятной сцены, потянула Недждета за руку.

— А теперь — умываться, — сказала она строго.

Мальчик заупрямился, цепляясь за платье мачехи.

— Иди, малыш… — попросила его Феридэ. — Иди… и слушайся бабушку…

Малыш разжал свои пальчики, и направился в ванную. Когда он скрылся за дверью, Чалыкушу опрометью бросилась наверх в свою комнату. Она упала на постель и, зарывшись головой в подушку, чтобы ее никто не слышал, отчаянно зарыдала…

Собирая вещи в своей уже бывшей комнате, Феридэ думала о судьбе мальчика: «Он еще слишком мал, чтобы запомнить меня. Его воспитает тетушка Бесимэ. А вся моя нерастраченная любовь, предназначавшаяся ему, так и угаснет в моем сердце».

Несчастная женщина спешно собрала небольшой баул, положив в него необходимые вещи и несколько дорогих ей безделушек. Шикарные наряды и драгоценности, которые покупал ей муж, Феридэ решила оставить. Конечно, тетушка Бесимэ ничего бы не сказала, возьми она их с собой, но Неджмие раскричалась бы на весь дом. А Чалыкушу хотелось уйти незаметно и тихо…

Феридэ спустилась по лестнице и в последний раз окинула взглядом гостиную, знакомую ей с детства. В саду молодая женщина провела рукой по качелям, вспомнив, что именно так и сделал ее муж перед роковым путешествием. «Знал ли ты, Кямран, что так все обернется? — подумала она. — Ожидала ли я, выходя за тебя замуж, что через полгода снова останусь одна и буду стоять на обочине бесконечной дороги, которая неизвестно куда ведет?»

Вздохнув, женщина вышла за ворота и направилась к пристани.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Кушадасы, 3 июня

Три года назад я поклялась, что больше никогда не стану описывать свою жизнь и никогда не заведу новый дневник. Но могла ли я знать в тот миг, что жизнь моя снова изменится и только страничкам небольшой тетрадки я смогу полностью довериться. Увы, но судьба оказалась безжалостной…

Мерцающее пламя лампы выхватывает из темноты белый листок дневника, на который, словно следы муравьиных лапок, ложатся закорючки букв, слов, предложений — моих тайных собеседников. Кто, как не они, может облегчить мои страдания…

Я вновь одна. За окном звездное небо. Издали доносится шум прибоя. Кушадасы спят…

Уже почти неделя, как я поселилась в имении покойного Хайруллах-бея. Если днем я могу занять себя всевозможными делами, то, когда наступает ночь, время тянется невыносимо медленно. У меня бессонница. Вначале меня согревали воспоминания о детстве, Кямране и Недждете, однако теперь все больше в мою душу закрадывается осознание того, что все это навсегда утрачено. Отныне я одинока. Временами я задумываюсь о смерти. Поначалу мне было страшно думать об этом, но постепенно привыкаю…

Я думаю, эти мысли не случайны. Как-то пусто здесь без старого доктора. Просторная комната наверху мне напоминает о последних днях моей приемной дочери. Временами я даже замечаю за собой, что начинаю разговаривать с ними, и они мне кажутся более реальными, чем я сама. Слава Аллаху, что еще живы няня и садовник онбаши^[7]. Без них я и вовсе утратила бы всякую связь с этим миром.

Милая старушка очень обрадовалась, увидев меня на пороге.

— Вот не чаяла! — всплеснула она руками. — А то я уже думала, что так и помру, не свидевшись с хозяюшкой.

Няня, несмотря на свои годы, проворно схватила чемодан и потащила его в гостиную.

— Как хорошо, что вы хоть немножко выкроили времени для того, чтобы заглянуть к нам, — отдышавшись, проговорила она. — Отдохните часок, а я приготовлю для вас самые лучшие кушанья. Небось, проголодались в дороге?

— Не беспокойтесь, — попыталась я успокоить суетящуюся старушку. — Думаю, вы меня не раз еще покормите чем-нибудь вкусненьким. Тем более что я приехала надолго… А может быть, и навсегда.

Няня догадалась, что случилось что-то неладное, однако решила не спешить с расспросами. Стараясь казаться веселой, она живо залепетала:

— Вот и чудесно. Хоть остаток жизни я проведу не в одиночестве…

— В одиночестве? — удивилась я. — А как же онбаши? Да и где же он?

Старушка только рукой махнула:

— От него проку мало! Последнее время только по утрам его и вижу. После смерти хозяина и вашего отъезда не сидится ему что-то. Наведет порядок в своем хозяйстве — и след простыл. Вот и сейчас сказал, что отправился посмотреть новую сбрую для своего любимчика Дюльдюля. А зачем коню новая сбруя? Ведь он, как и хозяин, чуть ноги волочит…

Неожиданно няня замолчала и, взглянув на меня, заботливо проговорила:

— А вы, я смотрю, притомились после дороги — очень уж бледны. Прилечь бы вам.

— Да, я и вправду немного отдохну.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я направилась в комнату, отведенную когда-то специально для меня доктором Хайруллах-беем. В ней было все так же, как и год назад, когда я покинула этот дом: старый, немного поцарапанный шкаф из красного дерева, большая приземистая кровать и занавешенные темными шторами окна. В комнате царил полумрак. Я раздвинула шторы и приоткрыла окно. Спальню наполнили запахи летнего сада. Почувствовав, что и вправду устала, я опустилась на кровать и незаметно уснула…

Меня разбудил скрип ворот и в унисон ему заскрежетавший голос онбаши.

— Ну и сбруя теперь пошла, даже выбрать не из чего, — поспешил поделиться своими мыслями садовник.

— Тише! — остановила его выбежавшая на крыльцо дома старушка. — Дай хоть спокойно поспать после дороги нашей хозяйке.

— Неужели Феридэ-ханым здесь? — радостно удивился онбаши.

— А у нас теперь только одна хозяйка.

— Дай же мне взглянуть на нее. Небось все такая же красивая?!

— Меньше шляться надо было. А теперь — жди, — язвительно отрезала старушка и, гордо подняв подбородок, направилась в дом.

Онбаши, не говоря ни слова, прихрамывая, поплелся вслед за ней.

Меня приятно удивил этот разговор. Я даже не думала, что еще хоть кто-то способен любить меня. Быстро приведя себя в порядок, я поспешила в гостиную.

— Добрый день, уважаемая Феридэ-ханым, — только завидев меня, поторопился с приветствием садовник. — Говорят, вы надолго…

Стоявшая рядом с онбаши няня искоса поглядела на него, недовольная начатым разговором. Однако не обращая на нее никакого внимания, садовник продолжил:

— Да, работы у нас собралось много. Вот и супругу вашему нашлось бы дело. Мне-то управляться с расходными документами тяжело, а он бы быстренько во всем разобрался.

Меня бросило в жар, и я почувствовала, как начинают подкашиваться ноги, но усилием воли мне удалось взять себя в руки. Стараясь вдруг не сорваться и не заплакать, сдерживая волнение, я, насколько это было возможно, спокойно проговорила:

— Кямран погиб в кораблекрушении…

Онбаши опустил глаза, а старушка, всплеснув руками, заголосила:

— И за что это Аллах насылает на тебя такие несчастья. Ты же еще совсем девочка! Радости настоящей не видела — а уже столько бед!

— Извините, Феридэ-ханым, — выжал из себя садовник.

— Все не так уж плохо, — попыталась я придать ситуации меньше трагизма. — Пришло лишь сообщение, что мой муж пропал без вести. Мертвым его никто не видел… Может, он спасся, заболел или лежит где-нибудь раненый.