Сестры по крови или наследницы Киёмидзу (СИ)

Смерть никогда не страшила Наоми. Это слово, это низкопробное, пагубное слово никогда не значилось в ее словаре, как и гибель как таковая. И сейчас, убегая от Какаши, спасаясь от его удушающей заботы, она не могла думать ни о ком другом, кроме Тенши.

«Сестренка, моя сестренка!» – стонала она в душе, но глаз ее не касалась спасительная влага, способная принести необходимое облегчение. Нет, она не станет плакать и убиваться. Не сейчас, только не сейчас, когда ненавистные враги находятся в пределах досягаемости ее катаны.

«Нет, нет, нет!»

Вращая не фокусирующимися глазами, она взором обшарила округу. Едкое, напряженное затишье влажным сумраком раскинуло сети своего незримого могущества, и в сонном парке воцарилась неподъемная, тишина. Она, свинцовой тяжестью опускаясь на плечи куноити.

Поздно! Они ушли! Убежали, исчезли, испарились!

Нукэнино¬в не было видно в пределах досягаемости. Это обескураживало и несколько растерянная, девушка с нарастающей паникой судорожно соображала. Мысли путались. В состоянии сумбурности, она не могла мыслить последовательно, хотя и стремилась к этому. Тщетно….

Мысль, словно злокозненный червь думами роковой памяти уводила ее в тот роковой день, когда она решилась на побег.

Несчастная! Если бы она знала тогда, что это повлечет за собой, то не за что бы ни пошла на это, или, по крайней мере, нашла бы способ взять Тенши с собой. Но что теперь казниться? Прошлого не исправишь. Смерть сестры навсегда останется на ее совести.

Сквозь звон слов Учиха и Хидана, тяжким тленом непоправимых последствий осевших на окраинах ее сознания, девушка попыталась взять себя в руки, стремясь восстановить утраченный контроль над собой. Но в этом она не продвинулась, ни на шаг. Гнев неудержимой лавиной обрушился на нее, подчинив себе все ее существо. И куноити воспылала неудержимой ненавистью.

Еще совсем недавно она мечтала разгадать тайну гибели родного клана, теперь же желала утопить организацию «Акацуки» в крови.

Внезапно Наоми захрипела и пошатнулась. Ей стало трудно дышать. Будто стальные тиски сдавили ей горло, перекрывая доступ кислорода и рванув высокий ворот плаща, она схватилась за горло, рухнув на колени.

«Тенши!»

В глазах щипало, и все осознание случившегося наконец-то дошло до нее, неся с собой море горя и отчаяния.

- Прости! Прости! Прости! – сорвавшись, Наоми не выдержала свалившегося на нее несчастья, издала протяжный страдальческий стон, уронив руки вдоль туловища. Безвольные пальцы разжались, и оружие выпало из ее ослабших ладоней. Сложившись пополам, куноити упершись в почву лбом, закрыла голову руками.

- Мать твою за ногу, Учиха! Какого ляга мы сматались? – ворчал Хидана, недовольно плетясь за временным напарником. На ходу сматывая шнур кусари-кама, он исподлобья буравил его негодующим взглядом в спину. – Мы владели преимуществом. Еще немного и мы бы дожали эту мелкую сучку Киёмидзу.

Хидан был, мягко говоря, на взводе. Его колошматило от еле сдерживаемого раздражения, виновником которого оказался Итачи. За время миссии у него накопилось немало претензий к нему и то, что он до сих пор не начистил ему физиономию, являлось по-сути результатом немалого количество моральных усилий, которые ему приходилось прилагать, дабы не сорваться. Вот и пользовался коноховец привилегией неприкосновенности,¬¬ которой не понятно по какой причине наделил его Лидер. А Хидан между тем исходил от негодования. Самовлюбленный черт посмел понукать им. По его прихоти ему вновь пришлось отказаться от Наоми, а она была у него практически в руках.

«Черт! Что ж {censored} такое! Нашла коса на камень».

Их взаимоотношениям вечно препятствовали какие-то неожиданные обстоятельства. Словно злой рок преследовал их. То сама Наоми соскакивала с крючка, раздразнив его обещанием заветного, то кто-то могущественный, наподобие Пейна, совал свой нос, и все шло насмарку. Да еще и этот белобрысый коноховец, Какаши, неожиданно нарисовался на горизонте, кажется тоже был не прочь наложить лапу на его Наоми.

«Бред! Неужели она действительно запала на этого невзрачного хлыща?»

Хидан упорно отказывался верить очевидному, что, однако, не приносило ему облегчения, и Итачи, обращавшийся к нему только по необходимости, в духе надменного превосходства, лишь дополнительно распалял его.

- Приказ есть приказ, Хидан, – сдержанно отвечал Учиха, не удостоив спутника и взглядом. – Вспомни, с какой целью мы пришли в Коноху? Велено было напугать Наоми, морально разбить ее, чего мы и достигли, сообщив ей о ложной смерти сестры. Теперь она прибывает в ошарашенном, дезориентированном состоянии и, потому, особо уязвима сейчас. Наоми может храбриться, казаться стойкой и невозмутимой, но у каждого, даже самого непробиваемого человека существуют свои слабые места, нужно их только найти. В данном случае уязвимым местом Наоми Киемидзу оказалась Тенши.

- Пф, это и ежу понятно! – Фыркнул Хидан, скрывая косу в складках дождевика. – Только нам от этого какая польза? Она в Конохе осталась, а мы ушли. По твоей, между прочим, милости. Ясно же, как дважды два, стерва спелась с Листом. После сегодняшней шумихи мы вряд ли сможем снова до нее просто так добраться.

- Нам нет нужды пытаться вновь сделать это, – отмахнулся Итачи. – Наоми сама все устроит и договор с Листом не станет для нее помехой. Смерть Тенши стала для нее ударом. Она этого просто так не оставит. Вот увидишь, пройдет немного времени и Наоми сама явится в Скрытый Дождь за местью….

Обеспокоенн¬ый длительной неподвижностью куноити, распластавшейся на холодной, влажной, не успевшей просохнуть после утреннего дождя, земле, Хатаке последовал за ней. Предварительно удостоверившись в безопасности маневра, он разослал клонов по четырем основным направлением, отправив одного из них по следу, одного к постовым у ворот, а так же в штаб АНБУ и в резиденцию хокаге. В текущих обстоятельствах необходимо было в кратчайшие сроки собрать мобильную группу реагирования, чтобы избежать повторного вторжения и перехватить преступников, пока они не успели уйти далеко.

Сделав это, сам Какаши сосредоточился на куноити, которая в плане психического здоровья вызывала у него наибольшие опасения.

- Наоми? – не громко позвал ее он, особо не надеясь, что она отзовется. Наоми была надломлена. Из обрывков сбивчивых фраз куноити, Какаши сумел понять лишь одного, что причиной тому – гибель Тенши Киёмидзу. Если это правда хоть отчасти, то не мудрено, что Наоми прибывала в таком состоянии. Если ему не изменяла память, Тенши ее кровная сестра и единственная родственница.

Утраты¬….

Он знал, каково это терять близких, потому и старался держаться с ней с величайшей деликатностью.

Девушка не ответила. Тогда Какаши приблизился к ней, намереваясь поднять ее с холодной земли, опасаясь, как бы она не простудилась, однако девушка вдруг пошевелилась, выпрямившись так внезапно, что чуть не опрокинула его.

- Бред собачий! – воскликнула она, в исступлении схватив синоби за грудки и вперив в него пустой, остекленевший взгляд, в глубинах которого не было ни слезинки. – Они, что считают меня совсем идиоткой? Думают, я поверю во всю эту тупую ахинею? Ни черта подобного, слышишь! Моя сестра наемница, черт их раздери! Она Киёмидзу, а Киёмидзу не позволят себя так просто завалить!

Наоми шатало из стороны в сторону и судорожными кулачками, терзая материю его жилета, она тряслась словно в лихорадке. Ее щеки пылали пунцовым румянцем, а глаза были полны невысказанной боли перемежавшейся с такой же неконтролируемой, практически не осознаваемой яростью.

- Все будет хорошо, Наоми… – успокаивал девушку Какаши, придерживая ее за плечи, ибо боялся, что в любой момент она может лишиться чувств. – Не переживай, мы обязательно узнаем правду. Я помогу тебе. Только верь мне.

В аквамарине бездонных глаз куноити искрами вспыхнул протест. Бессильная, она качнулась вперед, носом уткнувшись в сильное плечо дзенина.

- Я сама, Какаши. Не лезь… – сдавленно всхлипнула она, неосознанно прижимаясь к нему всем телом. – Не хочу, чтобы еще и ты…