Госпожа (СИ)

Егор замялся, услышав мой вопрос. Он промямлил что-то невнятное, делая неопределенные знаки руками. Минуты две ему понадобилось, чтобы сказать хоть что-то членораздельное.

— Ты… вроде как… в шоке. — выдавил он.

— Я в норме. — почти по буквам произнесла я. Егор кивнул, соглашаясь, поднялся с кровати, на краю которой сидел все это время, убрал полотенце.

— Да сколько можно?! — воскликнул он, с силой бросив несчастное полотенце на пол. — Я же вижу, что не все ок. Неужели, так трудно объяснить, что с тобой происходит?! Я же волнуюсь.

— Не надо, — перебила я. — Иди лучше на работу.

Егор замер, глядя на меня сверху вниз. Он стоял так довольно долго, сверля меня испытывающим взглядом и время от времени открывая и закрывая рот. Я ждала новых вопросов, но их не было. Парень молча поднял полотенце, молча ушел на кухню. Потом он так же молча оделся и ушел, чмокнув меня напоследок в щеку. Кажется, у него появилась привычка. Делать все вот так, молча.

После его ухода я поднялась с кровати, пошла на кухню. В кухонное окно было хорошо видно, как парень выехал из гаража и уехал. Несколько секунд я еще смотрела ему вслед, прежде чем отвернуться.

Я вылила остатки кофе в раковину, налила себе слабый чай. И снова вернулась к окну. Я знала, что не увижу так машину Егора. Знала, что он не вернётся, но продолжала смотреть. А чего я, собственно, ждала? Сама ведь виновата, дура.

Он попытался. Впервые за долгое-долгое время он действительно попытался, а я, как последняя идиотка, не смогла принять эту его попытку. Кто знает почему. Меня только разозлила эта жалкая, не доведенная до конца попытка быть мужчиной. Попытка доминировать надо мной. Хотя бы в отношениях. Хотя бы чуть-чуть.

6.

Я весь день промотала непонятно на что. Весь долбаный день провела на диване перед телевизором, бездумно щелкая и щелкая и щелкая кнопками, даже не вникая в смысл мелькающих перед глазами картинок. Кажется, я пересмотрела парочку сериалов и несколько передач о мистике. Впрочем, не берусь говорить точно.

Через каждые пять минут я поглядывала на часы, отсчитывая минуты до возвращения Егора. Я думала, что скажу ему. Думала, как он мог бы мне ответить. Придумывала реплики про запас, интересные словечки. На всякий пожарный продумала даже парочку техник, с помощью которых можно будет сгладить ситуацию.

Нет, осадок остался. Я не забыла синеющее лицо парня и не стала окончательно госпожой. Такой, которую он хотел. Но и терять его я не хотела. Ломая себя, нужно быть готовым ко многому. Вот и я была готова. Или просто думала так.

Когда стрелка на часах поползла к тому времени, когда Егор должен был появиться на пороге, я уже сильно нервничала. Барабаня пальцами по собственным коленям, я считала секунды в ожидании звонка, но его все не было. Егор не возвращался. Прошло полчаса, час, два, три. От него не было ни единой весточки. Ничего. И его самого тоже не было.

Сказать, что я не находила себе места — означает не сказать ничего. Меня буквально выворачивало от ожидания и переживаний. Егор редко задерживался на работе. Тем более, так надолго. За окном уже давно стемнело, а о нем ничего не было слышно.

Не хотелось ничего. Даже сигаретный дым не лез мне в горло. Я могла просто сидеть на подоконнике, глядя вниз, ожидая, пока его машина заедет во двор. Но ничего не было. Вообще.

Мысли в моей голове были одна страшнее другой. Я уже сто раз пожалела, что так холодно повела себя утром. Даже воспоминания о горьком кофе не казались уже такими мерзкими. Чёртова идиотка. Все ведь могло разрулиться, если бы я не носилась с собственной хрупкой душевной организацией как с писаной торбой и позволила Егору продолжить разговор.

Когда время перевалило за полночь, я думала, что сойду с ума. Даже мысль появилась идти обзванивать морги и больницы. Когда машина Егора всё-таки появилась на горизонте, я не сразу поверила своим глазам. Просто прилипла к стеклу, как умалишенная, жадно вглядываясь в знакомый силуэт парня, идущего по аллейке к дому. Я видела, как он смотрит на окна. И не сразу поняла, что он просто проверяет, включен ли свет.

Он не хочет меня видеть. Другого варианта нет. Я ведь сижу в темноте, меня не видно с улицы. Вернулся бы он, если бы увидел, что я его жду? Отчего-то проверять не хотелось. Я, как дура, ломанулась в комнату, наспех расстелила постель и улеглась, усиленно прикидываясь спящей. Плохо у меня это получилось. Плохо. Никак не получалось унять бешено колотящееся в груди сердце.

Через минуты три Егор тихонько открыл дверь своим ключом, разделся в прихожей, даже не включая свет. И как можно тише пробрался в комнату. С минуту он еще постоял на пороге. И я кожей чувствовала его долгий испытывающий взгляд. Он будто хотел проникнуть ко мне в голову и понять, действительно ли я сплю. Я не спалилась только чудом. От напряжения у меня подрагивали руки, но в темноте он этого не заметил и просто лег рядом со мной, осторожно, чтобы не потревожить мой сон, приобнял меня за талию. И уснул. Практически мгновенно. Меня же ждала долгая бессонная ночь, полная тяжелых мыслей.

Утром он встал неожиданно рано. Собрался в полной тишине, снова не включая свет и ушел, чмокнув меня напоследок в щеку и поставив на мою прикроватную тумбочку чашку с чем-то дурно пахнущим. Я же решилась подать признаки жизни только когда щёлкнул, закрываясь, замок.

В чашке на тумбочке стоял тот самый жуткий кофе из кофеварки. Я впервые в жизни так плакала.

***

Это длилось больше недели. Мои дни сводились к одному — я весь день ждала его с работы. Даже не успела заметить, как все мои интересы сжались только к этому. Не заметила и того, что неделю питалась только кофе с сигаретами. Зато похудела.

Он просыпался как можно раньше и уходил на работу, оставив только чашку кофе на тумбочке, не звонил и не отвечал на мои звонки, а вечером возвращался после полуночи, когда я уже делала вид, что сплю.

Так дальше продолжаться не могло. Я бы не выдержала еще одну такую неделю. В конце-концов, я вроде как гордая. Была. Когда-то. Эти отношения вытравили из меня лишнюю дурь. Да и не лишнюю тоже. Любовь и все подобное – это, конечно, хорошо. Но не в моем случае. Я ведь все-таки живой человек. Я не могу вечно играть в жертву. Меня просто на все не хватит.