Рысь (СИ)

— Ну не удивительно же. Интересуется народ. Надо быть полным камикадзе, чтобы с ней связаться. Я вот тоже, помнится, зажигал с ней. Мы недели две вместе терлись, так что я вроде как не посторонний человек. Но я с ней не смог долго. Мало того, что она с закидонами, так еще в постели вообще никакая. Ведет себя так, будто одолжение делает, что дает. Не люблю этих картинных блондинок за это — бревно лежит под тобой и не понятно, уснуло уже или еще дышит. И так я с ней, и эдак, да все ни к черту.

Он явно ждал от меня каких-то комментариев, но я очень увлекся своей выпивкой. Все не мог оторваться от трубочки, грейпфрутовое пойло меня просто заворожило.

— Ну че, Дэн, ты тоже мучаешься? Ради красивой вывески, можно и потерпеть ночные неудобства, а? — Он подмигнул мне. — Или тебе удалось раскочегарить все-таки снежную королеву?

— Да вообще без вопросов, — я наконец отставил стакан, ибо он был уже пуст и самодовольно уставился на своего собеседника.

— Что, все в порядке с этим? И что там за секреты у нее?

— Никаких секретов, друг. У нее есть просто фишка такая — ей надо, чтобы был большой член. Тогда она просто ураган.

Эта невинная шутливая фраза просто убила парня наповал. Кровь отхлынула с его лица и на несколько секунд он напрочь потерял свое высокомерное самообладание. Как же я наслаждался в эти секунды! Я бы мог окончательно добить врага еще парочкой комментариев, которые готовы были сорваться у меня с языка, но я проявил великодушие. Лежачего я быть не мог. Я всегда был добрым.

— Ну я и не удивляюсь, — пробормотал парень с водочной фамилией, пытаясь вернуть себе самообладание. — Когда женщина рожала, ей там надо просто бульдозером туда входить, чтобы она почувствовала.

На этот раз кровь отхлынула от моего лица. Наверное я не успел вовремя взять себя в руки, потому что Шустов сразу заметил мое недоумение.

— Чего ты удивляешься? — Обрадовался он. — Ты что, не знал про ее сына?

Я не смог соврать, не было времени собраться. Да и все было написано на моем лице.

— Нет.

— Ну надо же. Я слышал, ты давно с ней, и она не сказала? Может она бы после свадьбы тебе только чадо свое предъявила? Скажи спасибо, что меня встретил. Да, у нее есть сын. Ему уже лет двенадцать-тринадцать может, взрослый парень. Ты ее попроси познакомить тебя с ним, она в шоке будет что ты знаешь, наверное у нее были причины скрывать его раз не сказала. Я-то сразу знал об этом. Она просказалась как-то, я на ус и намотал. Она нагуляла его еще в школьные годы кажется. Я не интересовался что да как, но ты поинтересуйся, если у тебя серьезные планы на ее счет.

Когда Шустов убрался, я еще долго сидел в задумчивости. Почему Ри не сказала мне о ребенке? Впрочем, ведь я не спрашивал никогда про ее семью, ее прошлое… Не в ее привычке рассказывать что-то просто так, лишь бы поболтать. Быть может она считала, что мне это не интересно. Я вдруг вспомнил того мальчика, на похоронах. Он все время был рядом с ней, я же видел его. Но почему-то мне и в голову не пришло, что у Рики может быть такой большой ребенок. Тем более мне трудно было поверить, что она, такая рассудительная и правильная, могла оступиться в ранней юности так по-дурацки, чтобы "залететь". В ее жизни нет места случайностям, она сама часто говорила это мне. Но если не случайность — выходит, тогда, давно, она уже любила кого-то. Любила настолько, чтобы родить от него ребенка… Я не ревновал, нисколько не ревновал Рику к ее прошлому. Я вообще не ревновал ее ни к чему и ни к кому. Мои чувства к ней были особенными, не допускающими этой унизительной эмоции. Просто мне хотелось до конца ее понять. Познать ее ускользающую переменчивую душу. Открыть и удержать ту мою Рику, которая пряталась за сталью ее глаз. Живую Рику. И этот ребенок… быть может он и был частью той, живой Рики, ее человеческого прошлого…

Я рассказал ей о встрече с Шустовым. Рассказал о нашем маленьком диалоге. Но ту часть разговора, где он упомянул о ребенке — я утаил. Мне захотелось узнать, почему она сама мне не сказала. Ведь придет момент, когда ей придется это сделать. Или быть может не придет… это зависело от того, какие планы Рика строила насчет меня. Я дал ей шанс решать самой когда настанет время все раскрыть.

Рассказ про Шустрова нисколько не огорчил Рику. Она посмеялась вместе со мной моему находчивому ответу — и не больше. Мне было интересно почему они расстались, но Рика ничего об этом не сказала, а расспрашивать ее я не стал.

По четвергам Рика уходила на работу после двух, поэтому я договаривался с Майклом, что меня не будет в первую половину дня и мы с удовольствием проводили утро с ней вдвоем. Готовили вместе завтрак, пили зеленый чай, валялись в наполненной ванне и смотрели какое-нибудь новое кино, предусмотрительно купленное мною накануне. Интимные подробности я стыдливо опускаю.

В один из таких дней мне пришлось судорожно дорабатывать на компьютере горящий заказ, и моя Рика оказалась предоставленной сама себе. От скуки она принялась разгребать хлам у меня в столе и нашла пару старых альбомов с моими работами. Один — подборка репортажных снимков, которые я делал для какой-то выставки, другой — пейзажи. Помнится, было у меня в жизни такое увлечение — я мотался по всей стране с всякими геологами и туристами и увлеченно щелкал всякие красивые места. Потом снимки можно было неплохо продать, я даже чуть не остался жить в Москве — настолько хорошо у меня сложились отношения с глянцевым журналом "Атмосфера", в то время очень популярным. Но человеком амбициозным меня никогда нельзя было назвать, потому, как только пейзажи мне наскучили, я осел в родном городе и занялся своей студией. Уж очень понравилось мне работать с живыми моделями. Особенно юными и длинноногими. Физиологический интерес поборол во мне амбиции, так-то… Теперь только альбомы, давно забытые и заброшенные, напоминали о бурной моей туристической юности.

Рика завалилась с альбомами на кровать и принялась их листать. Я же снова погрузился в работу. Правда, с удивлением и немного разочарованием, подумал, что за все время что мы вместе, моя возлюбленная совсем не проявляла интереса к моему творчеству. К моему, так сказать, человеческому, личностному началу. Вот такая вот ее любовь… Эта мысль мелькнула и тут же улетучилась. Фоторедактор на моем ноуте снова полностью завладел моим вниманием. Хотелось поскорее закончить с работой, чтобы успеть заняться сладким Рикиным телом. Не знаю как долго я отсутствовал, погруженный в работу, но наверное достаточно долго, потому что спина успела задеревенеть к тому моменту, когда что-то извне вырвало меня из виртуального пространства. Я медленно повернулся и встретился глазами с Рикой. Она лежала на диване, перед раскрытым альбомом и полным изумления взглядом разглядывала меня. Наверное уже давно.

— Что, Рик? — Спросил я. — Ты что-то сказала?

— Это прекрасно, — прошептала она. — Просто поразительно…

— Что? Тебе понравились картинки? — Удивился я. Я просто засветился от самодовольства, ну надо же, Рика обратила внимания на мои работы! Еще и похвалила! Это дорогого стоило.

— Ты очень талантлив, ты знаешь об этом? — Продолжала она вдохновенно, — я даже представить себе не могла, что ты такой… У тебя поразительное чувство цвета, ты так умело манипулируешь освещением, естественным светом… законченность композиции и вместе с тем какая-то недосказанность… у меня просто нет слов! Твои работы передают зрителю твое настроение — а ведь это один из признаков таланта — когда ты можешь фиксировать малейшие движения души так, чтобы другие могли их почувствовать, настроиться на твою волну… Я даже не подозревала, что в тебе есть такая глубина!

А ошарашено захлопал глазами. И это говорит моя Рика?! Нет, она конечно, иногда заворачивала тирады а-ля журнальная статья, но как-то не готов был я в свой адрес такое слышать…

— Да ну, брось. Какая там глубина. От балды щелкал все подряд, а потом выбирал то что более-менее получилось, остальное выкидывал. Все фотографы так делают. Ничего особенного! Я вообще, если честно, не особо верю, что фотограф может быть талантлив. Фотохудожник! Какой там художник! Даже любитель из сотни фотографий может сделать пару вполне художественных и достойных. Это вопрос случая и хорошей аппаратуры. И еще фотошопа, в данный момент. Тогда, конечно, все вручную делалось, никаких компьютеров, но все равно — обычные картинки. Хотя, конечно, Рик, я очень рад, что тебе понравилось…