Заткнись и поцелуй меня (ЛП)

– Почему бы тебе не сделать нам тосты? Тостер на стойке, – указал он лопаткой, – хлеб в кладовой.

Шала закрыла глаза, сдерживая рвущийся наружу вопль.

– Ты, конечно, понимаешь, что как только мэр вернется, он тебя живьем сожрет.

– Да.

– И заставит вернуть мне оборудование.

– А вот в этом не уверен. – Он снова указал на кладовую: – Я готовлю омлет. А ты можешь сделать тосты.

Шала так и стояла, пялясь на него и пытаясь решить, должна ли она: а) психануть, б) в гневе покинуть дом или в) попытаться воззвать к здравому смыслу этого копа-танцора.

В итоге остановилась на последнем варианте. Возможно, потому что почуяла запах омлета и ощутила мерзкое посасывание в желудке. Или потому, что, как бы безумно это ни звучало, пришлось признать: да, она немного переборщила. Взяв с собой камеру на пау-вау, нарушила правила. И теперь просто обязана заставить Ская Гомеса сделать для нее исключение… и, возможно, убедить его, что это правило вообще следует отменить.

Разве ее работа заключается не в том, чтобы превратить этот город в более дружелюбное к туристам место? Поддержка шефа полиции не повредит. Но, чтобы выполнить задание, нужна камера. Конечно, Скай все понимает – или, как только они оба успокоятся, Шала заставит его понять.

Она нашла хлеб и засунула ломтики в тостер. От ароматов рот наполнился слюной, а в животе заурчало. Шала взглянула на повара, надеясь, что он этого не услышал. Он усмехнулся. Черт.

– Ты ведь любишь сыр, ветчину и грибы?

– Да.

Скай достал разделочную доску и принялся нарезать ингредиенты. Он прекрасно ориентировался на кухне. Шала еще ни разу не встречала представителя сильной половины человечества, который был бы столь домовитым – особенно при такой-то мужественной внешности. Может, потому он и мог себе это позволить. Ибо уверен, что сие никак не отразиться на его образе мачо.

Пока Скай орудовал ножом, Шала наблюдала, как мышцы перекатываются под его рубашкой. Затем перевела взгляд вверх, к прямым темным волосам, спокойно лежащим выше воротника.

– Ты подстригся, или это был парик?

– Часть головного убора, – ответил Скай и тут же указал ножом, – тарелки в шкафу.

Шала открыла дверцу шкафа и уставилась на ряд тарелок. Верхняя полка. Чтобы достать, придется встать на цыпочки.

– Подожди. Я сам. – Скай остановился позади нее. – Я и не понял сразу, что ты такая коротышка.

– Я не коротышка. – Чувствуя его за своей спиной, Шала уставилась на содержимое шкафа.

– Ну ладно, миниатюрная. Я вовсе не собирался тебя оскорблять. – Слова скользнули по ее правому уху – горячим дыханием по нежной коже. Скай не спешил доставать посуду.

– Во мне сто шестьдесят сантиметров – это не миниатюрная, – возразила Шала, боясь шелохнуться. С его почти метром девяносто за спиной она и правда ощущала себя миниатюрной… и женственной.

– Комплекс Наполеона? – усмехнулся Скай.

– Нет. – Ладно. Может быть, немного. Шала всегда мечтала вытянуться еще на несколько сантиметров.

Борясь с ощущениями, вызванными их близостью, она высчитывала: как бы так отойти в сторону и при этом избежать физического контакта? Но тут Скай наконец потянулся за тарелками, и его грудь коснулась плеча Шалы. Тепло его тела вторглось в ее пространство. Она затаила дыхание, и приятный мужской аромат защекотал ей ноздри, вновь заставляя жалеть о непринятом душе. Не то чтобы дезодорант не справлялся, но когда стоишь к кому-то так близко, хочется… быть свежей.

И вот тогда-то до Шалы дошла вся абсурдность ситуации. Она ведь пришла сюда за своей камерой! А не для того, чтобы мужчина готовил ей ужин, и потом они вместе играли в счастливое семейство.

«Что ж я делаю?»

Рэдфут добрался до двери. Замок сломан. Тогда он шагнул внутрь дома и двинулся так тихо, как только возможно в темноте. Запах розмарина затопил ноздри. Мария вела бухгалтерию для совета племени и постоянно зажигала ароматические свечи на своем столе. Рэдфут видел, как пятно света от фонарика движется по полу в соседней комнате.

Был ли это сбившийся с истинного пути подросток? Возможно, из его же, Рэдфута, племени. При нынешней экономике люди жили на грани отчаяния. А отчаяние может толкнуть на нехорошие поступки – так что старик бросил острый взгляд на стоявший около стола сейф. Все видно как на ладони. И будто бы ничего не тронули. Так что же вор ищет, если не деньги?

Вытащив из кармана разделочный нож, Рэдфут сделал еще один шаг. Плохо закрепленная доска соснового пола скрипнула. Движение – и индеец наткнулся на деревянный стул. Тут же поймал его, но книги с сидения полетели на пол. Луч света в соседней комнате погас – вор услышал.

Рэдфут вцепился в свое оружие. Он надеялся, что нарушитель – кто-то из его людей. Тот, кого можно убедить уйти, ведь ничего не украдено и никто не пострадал. Но стоя там, готовый защищаться, индеец остро чувствовал каждый год из своих шестидесяти шести.

Злоумышленник рванул в его сторону. Рэдфут поднял нож и присмотрелся. На воре была лыжная маска. Его массивная фигура не казалась знакомой, но почему-то Рэдфут вдруг вспомнил свой сон про бульдога. Человек сменил направление, и старик заметил полоску белой кожи там, где маска встречалась с воротником. Он не из племени.

Незнакомец вскинул руку, и Рэдфут осознал свою ошибку: нож в перестрелке бесполезен. Он опять подумал о своем сне, о луже крови… Прошлой ночью он даже предположить не мог, что прольется в том числе и его кровь.

Глава 6

«Какого черта я делаю?» – бился в висках единственный вопрос.

От близости Ская, когда тот потянулся за тарелками, все нервные окончания, казалось, встали на голову, при этом весело болтая ногами и распевая «Боже, благослови Америку». Шала могла чувствовать его запах. Чувствовать самого Ская. О Господи, она могла его чувствовать!

Его грудь терлась о ее плечи, колени упирались ей в бедра. А его таз… тоже прижимался к ней сзади. Наконец тарелки перекочевали в руки Ская. Он передал посуду Шале и отступил.

Она глотнула кислорода, надеясь очистить сознание.

«Какого черта я делаю?» – снова зазвучало в голове.

Кислород, должно быть, подействовал, потому что тут же всплыл ответ: «Делаю свою работу». Да, именно так. И вот тогда-то она решила, что пора завязывать вести себя как школьница рядом со звездой футбольной команды, и снова превращаться в Шалу Уинтерс – владелицу «Уинтерс-туризм». Владелицу и исполнителя, что – несмотря на все намеки, мол, она вправе свалить отсюда – нуждается в этой работе почти так же, как Совершенство нуждается в ней самой.

Проблемы в экономике заставляют маленькие города использовать туризм, в надежде удержаться на плаву. К сожалению, из-за тех же экономических проблем не во многих городах водятся деньги, дабы ими разбрасываться. И простая истина: услуги Шалы Уинтерс недешевы. Не то чтобы она того не стоила… Как дал понять мистер Гомес, у нее отличное резюме.

Еще один глоток воздуха, и Шала решила, что справится. Она умна, искусна в общении и всегда преуспевала в переговорах. Расправив плечи, она поставила тарелки на дубовый стол и оглянулась на Ская, поймав на себе его изучающий взгляд.

– Столовые приборы? – спросила, не обращая внимания на такой пристальный интерес со стороны хозяина. Да, лучше всего его игнорировать.

– В верхнем ящике.

Скай снова сосредоточился на плите, и Шала тоже решила заняться делом. Внутри разгоралась надежда, что за ужином она сможет установить с хозяином умеренно дружеские, чисто платонические отношения, которые впоследствии приведут к возвращению ее камеры. Да, чертовски хороший план.

Молчание напрягало. Доставая приборы из ящика, Шала вдруг вспомнила о том, что недавно сказал Скай.

– Ты правда голосовал за мой приезд в Совершенство?

– Да.

– Серьезно?