Опасные забавы

— Ну что? Ведь правда, в таком виде только в церковь? Монк подумал: «Скорее наоборот, только не в церковь!» — но вслух одобрил созданный образ. Важнее всего было то, что Джилли хороша в любом наряде. Так он ей и сказал. Она потупилась, подошла к нему и нежно, как подобает любящей жене, поправила узел галстука.

— Как тебе идет костюм, милый! Носи их почаще.

— Скоро так и будет.

Они вышли из дома как молодожены — держась за руки. Монк был вне себя от радостного возбуждения.

Эти милые маленькие детали сводили его с ума, заставляли с еще большим пылом жаждать супружества. Рука об руку, надо же! Это ли не знак полного доверия? А что за взгляд! Полон желания и восхищения. Поистине он счастливейший мужчина в мире!

— Я припарковал еще одну машину неподалеку от церкви, дальше по улице. Это так, простая предосторожность. Ключ за козырьком.

— Она нам не понадобится, но все равно ты гений. Предусмотрел все до последней мелочи.

Поскольку и Монк думал примерно так, он кивнул. Единственное, что омрачало настроение, что таилось где-то в уголке сознания, — это мысль о том, что взрывное устройство стоит проверять не один раз, а по крайней мере три. На три раза, увы, не было времени.

За время пути ветер заметно усилился. Поворачивая на нужном углу, Монк невольно бросил взгляд на башенку кинотеатра. Припарковался он в конце первого ряда машин, чтобы Джилли было хорошо видно. К тому же это давало возможность в случае непредвиденной ситуации покинуть стоянку, просто перевалив через бордюр.

— Готова? — спросил он, выключая мотор.

— Ты еще спрашиваешь!

— Пульт в бардачке.

— Какой хорошенький! — заметила Джилли, достав пульт. — Точно таким же открывают гаражи.

— Сделан на основе такого.

— Ну, и когда же можно будет нажать кнопку?

— Я подумал, как раз когда зазвонят в колокол. Так будет шикарнее, ты не находишь?

Джилли повернулась ко входу в церковь. Люди всех полов и возрастов вливались внутрь через распахнутые двери — служба должна была вот-вот начаться. «Дурачки, — подумала Джилли. — Если бы остались снаружи, увидели бы куда более эффектное шоу».

— Сколько времени, милый?

— Еще пять минут.

— Давай не будем ждать! Давай устроим все прямо сейчас!

— Сейчас так сейчас. — Монк протянул ей бинокль. Поднимая его к глазам, Джилли непроизвольно облизнула яркие губы. Настройка немного сбилась. Она добавила резкости и с нетерпением уставилась на знакомое окно.

— Сейчас все мои мечты сбудутся…

Она нажала на кнопку. Ничего не произошло. Она нажала еще и еще раз, но мотель не спешил взлетать на воздух.

— Проклятие! — прошипел Монк, внимательно за ней наблюдавший. — Думаю, это ветер — ослабил или сорвал какой-нибудь проводок. Да оставь ты кнопку в покое, Джилли! Придется посмотреть, в чем дело. Оставайся в машине, ладно? — Он мягко отобрал пульт. — Вот что, если я не вернусь или еще что-то пойдет не так…

—Ты слишком много беспокоишься! Главное, иди и исправь проводку! — перебила Джилли резче, чем собиралась. — Ох, милый, прости! Я не хотела. Ничего страшного не случится, если они умрут на десять минут позже.

— Я только хотел напомнить, как поступить, если что-то пойдет не так.

— Я все прекрасно помню, милый. Войду в церковь, выйду через боковую дверь, сяду в другую машину…

— И перегонишь ее на улицу, которую я показывал. Только не светись перед мотелем, поезжай другим путем.

— Без тебя не поеду!

Как трогательно, подумал Монк, сжимая Джилли руку. Он и в самом деле был тронут такой нерушимой верностью. Пульт он оставил под сиденьем, расстегнул пиджак и, на всякий случай держа руку поближе к кобуре, неторопливо прошествовал в церковь.

Колокол зазвонил, как раз когда Монк ступил внутрь. Выждав с полминуты, он вышел через боковую дверь и шел вперед и вперед, три квартала, пока не удостоверился, что никто не идет по пятам. Тогда он вернулся к кинотеатру.

Дверь черного хода оказалась запертой изнутри на щеколду, но Монк ничего другого и не ждал. Он ловко поднял щеколду кредитной картой, вошел и опустил снова.

В сумеречном коридоре он постоял, прислушиваясь. Лестница в башенку была чуть поодаль, за темным в это время дня и пустым аквариумом закусочной. Вокруг царила тишина — он был один во всем здании. Можно было действовать.

Монк прошел к двери и с удовлетворением убедился, что она заперта, в точности как он ее и оставил. Отперев, он заглянул снизу вверх в колодец лестницы. По третьей ступеньке, как и положено, проходил коричневый проводок. По всему было видно, что никто к нему не прикасался. Да и как это могло прийти кому-то в голову? Монк со всей осторожностью переступил проводок, потом пятую — скрипучую — ступеньку, по привычке соблюдая осторожность вопреки тому, что кинотеатр открывайся для утреннего просмотра только через два часа.

На самом верху была расставлена ловушка — проводок на уровне лодыжки, много тоньше нити для зубов и потому неприметный для взгляда. Монк с бесконечными предосторожностями обезвредил его, чтобы самому ненароком не разлететься на куски. При этом ему пришло в голову, что, будь это среда, в кинотеатре меняли бы афишу — между прочим, через башенку, служившую как раз для этой цели. То-то удивился бы кто-то в свой последний момент! Зато и улик бы никаких не осталось. Что бы там ни говорила Джилли, а осторожность не помешает.

Для начала Монк приоткрыл дверь на волосок и заглянул в щелку. Винтовка с оптическим прицелом была на своем месте, то есть у колонны, что поддерживала крышу. Взгляд скользнул дальше. Как он и предполагал, один из проводков взрывного устройства ослаб и хотя не отвалился совсем, контакт был нарушен. Чтобы исправить дело, требовалась пара секунд.

Уже без опаски Монк распахнул дверь, прошел к колонне и опустился на одно колено перед своим устройством.

— Не спеши, а то бабахнет, — послышалось слева.

Монк окаменел на месте, слишком ошеломленный, чтобы что-то предпринять. «Невозможно, — повторял он мысленно, — никак невозможно. Ведь все осталось как прежде!»

— Похоже, его разбил паралич, — донеслось справа.

Монк наконец вышел из ступора и схватился за винтовку. Никто не пытался помешать ему, поэтому он выстрелил по очереди в обе стороны, откуда шли голоса. Вернее, попытался выстрелить. Кто бы ни были незваные гости, они не забыли разрядить винтовку.

Из темного угла справа вышел Ной Клейборн. При виде его Монк отпрянул влево с придушенным возгласом «Ты!».

За спиной послышался шорох. Круто повернувшись, он увидел Джона Пола Рейнара.

— Как… как вы догадались?.. — едва выговорил Монк, дрожа от бессильной ярости.

— Это было нетрудно, — заметил Ной, целясь ему в лоб. — Мы же не в пример умнее тебя.

Он только и ждал, что Монк на него набросится, чтобы провертеть в нем дырку. Джон Пол это понял.

— Чего ждешь? Вали его на пол, надевай наручники и зачитывай права.

— Зачитаю, зачитаю… но сначала отправлю на тот свет.

— Не пойдет.

— Скотина ты все-таки! — в сердцах высказался Ной, но оружие убрал.

Он уже тянулся с наручниками к рукам Монка, когда внизу кто-то закричал. Монк воспользовался секундной растерянностью Ноя, чтобы как следует пнуть его. Тот качнулся назад, ненамеренно прикрыв его и лишив Джона Пола возможности выстрелить. Впрочем, это не слишком помогло: пока Монк рвал из кобуры пистолет, Джон Пол всем весом навалился ему на ногу и пригвоздил к полу. На лестнице уже слышался топот.

— Убирайся! — крикнул Джон Пол Ною. — Ты только путаешься под ногами! Дай мне его пристрелить.

— Нет, это ты дай мне пристрелить его! — огрызнулся Ной. Он нанес Монку такой удар в лицо, что хлынула кровь, счастливо ухмыльнулся и ударил снова, в то же место, чтобы было побольнее.

Заботливо прикрытая Монком дверь распахнулась на всю ширь и так ударилась о колонну, что башенка заходила ходуном. Первый из бегущих пересек порог прыжком, к сожалению, растолкав при этом Джона Пола и Ноя. Монк ухватился за свой шанс и рыбкой нырнул в оконный проем. Жестяной козырек крыши был довольно отлогий, поэтому он без труда приземлился на четвереньки и по-обезьяньи побежал в сторону. У края он повернулся и зашарил рукой по боку, нащупывая уже расстегнутую кобуру. Джон Пол и Ной соскочили на козырек, увидели вскинутый пистолет и выстрелили одновременно. Обе пули попали в цель. Монк, мертвый, свесился через край, как оригинальное украшение крыши.