Любовь Лилы

— Пока еще размышляю, но у меня появился шанс воплотить в жизнь этот проект… семейная история.

— Что ж, у вас бы все получилось. Я была ужасной студенткой. Да, — сообщила Лила с улыбкой во взгляде. — Не могу представить, что кто-то желает быть преподавателем. Вам нравится ваша работа?

Не имело значения, нравится или нет. Он просто занимался этим.

— Справляюсь.

Да, понял Макс, вполне справляется. Студенты его курса обладают большими знаниями, чем остальные. Его лекции охотно посещали и хорошо воспринимали.

— Это не одно и то же. Можно взглянуть на вашу руку?

— Мою — что?

— Вашу руку, — повторила Лила, взяла его за кисть и перевернула ладонью вверх. — Хм.

— Что вы делаете?

На какую-то безумную секунду ему показалось, что она прижмется к ней губами.

— Смотрю на вашу ладонь. Интеллект преобладает над интуицией. Или, возможно, вы просто доверяете своим умственным способностям больше, чем инстинктам.

Глядя на ее склоненную голову, Макс нервно засмеялся.

— Вы на самом деле верите в такие вещи? В хиромантию?

— Конечно… но это не просто линии и знаки, это судьба.

Лила слегка улыбнулась ему, одновременно мягко и возбужденно.

— У вас очень четкий рисунок. Взгляните сюда.

Она скользнула пальцем по ладони, заставив его сглотнуть.

— Вам предстоит долгая жизнь, но видите этот перерыв? Почти смертельный опыт.

— Вы это придумали.

— Так написано у вас на руке, — указала она. — Развитое воображение. Думаю, вы напишете книгу… но надо поработать над уверенностью в себе.

Лила снова с симпатией взглянула на него.

— Тяжелое детство?

— Да… нет. — Макс смущенно откашлялся. — Не хуже, чем у всех, полагаю.

Она подняла бровь, но ничего не сказала.

— Ладно, сейчас вы уже большой мальчик.

Небрежным движением Лила отбросила волосы назад, потом снова вернулась к изучению его ладони.

— Так… смотрите, это линия карьеры и отклонение от этого пути. Вы удовлетворены своей профессией — пропахали для себя глубокую колею, — но вот разветвления. Может быть, как раз литературная работа. Придется сделать выбор.

— Я всерьез не думал…

— Уверена, что думали. Причем несколько лет. Теперь холм Венеры. Хм. Вы очень чувственный мужчина.

Лила в очередной раз пристально посмотрела на него.

— И прекрасный любовник.

Он не мог оторвать глаз от ее губ — полных, ненакрашенных, игриво изогнутых. Целовать их — все равно что погрузиться в сон, темный и эротичный. И если мужчина попробует их, то никогда не захочет просыпаться.

Лила почувствовала, что, кроме развлечения, появилось что-то еще. Что-то неожиданное и возбуждающее. «Это потому что он так смотрит», — решила она. С таким всепоглощающим желанием. Словно она единственная женщина в мире… безусловно, единственная, кто имеет значение для него.

Среди живущих не нашлось бы такой женщины, которая не растаяла бы под подобным взглядом.

Впервые в жизни Лила ощутила, что мужчина вывел ее из равновесия. Она привыкла контролировать и задавать тон отношениям собственной непринужденной повадкой. С того времени, как поняла, что мальчики отличаются от девочек, она использовала врожденную власть, чтобы направлять особей противоположного пола по выбранной ею дорожке.

Но Макс обескураживал.

Пытаясь вести себя естественно, что всегда давалось легко, Лила начала выпускать его ладонь. Макс удивил обоих, потянувшись, чтобы удержать ее.

— Вы, — протянул он, — самая красивая женщина из всех, кого я когда-либо видел.

Стандартная фраза, даже клише, и уж точно не должно было подпрыгнуть сердце. Лила изобразила улыбку и отстранилась.

— Не слишком перенапрягайтесь, ладно, профессор?

В глазах вспыхнуло раздражение, прежде чем он откинулся назад, недовольный как собой, так и ею. Макс никогда не считал себя Казановой. И при этом никто так небрежно не ставил его на место.

— Но это всего лишь констатация факта. А теперь, полагаю, должен позолотить вашу ручку, однако я гол как сокол.

— Хиромантия на дому.

Лила пожалела, что была настолько бойкой и резкой, поэтому снова улыбнулась:

— Когда почувствуете себя лучше, устрою вам экскурсию в башню с призраками.

— Не могу дождаться.

Сухой ответ заставил ее рассмеяться.

— Я чувствую вас, Макс. Думаю, вы можете быть очень веселым, если отбросите напряженность и задумчивость. Ну, а теперь пойду вниз, так что наслаждайтесь тишиной. Будьте хорошим мальчиком и отдохните еще немного.

Возможно, он и ослаб, но мальчиком точно не был. Макс поднялся вслед за ней, и, хотя движение удивило ее, Лила подарила ему очередную ленивую улыбку. «Цвет лица возвращается», — отметила девушка. Глаза прояснились и, так как Макс оказался только на дюйм или два выше Лилы, оказались почти на одном уровне с ее.

— Могу я еще что-нибудь сделать для вас, Макс?

Он почувствовал себя и более уверенным, и одновременно благодарным.

— Только ответить на вопрос. Вы увлечены кем-то?

Она подняла бровь и отбросила волосы на спину.

— В смысле?

— Это простой вопрос, Лила, и заслуживает простого ответа.

Менторский тон заставил ее нахмуриться.

— Если вы имеете в виду, увлечена ли я эмоционально или сексуально каким-нибудь мужчиной, то ответ — нет. В данный момент.

— Хорошо.

Смутное недовольство в ее взгляде польстило ему. Он хотел получить ответ и получил его.

— Пожалуй, профессор, я отвлекла вас от еды. Вы кажетесь мне слишком разумным, чтобы впасть в такого рода благодарность.

На сей раз улыбнулся он.

— Какого рода?

— Похожей на похоть.

— Вы правы. Улавливаю разницу… особенно когда чувствую одновременно и то и другое.

Собственные слова удивили Макса. Возможно, близость смерти помутила рассудок. На мгновение Лила так глянула на него, словно хотела залепить пощечину. Потом неожиданно рассмеялась.

— Полагаю, это просто еще одна констатация факта. А вы интересный человек, Макс.

«И, — мысленно решила она, унося поднос, — безобидный».

Наверное.

Глава 3

Даже после того, как Макс устроил денежный перевод со своего счета в Итаке [8], Калхоуны не позволили ему переехать в гостиницу. По правде говоря, он не слишком и настаивал. Никогда прежде его так не баловали и не тряслись над ним. Больше того, он ни разу не ощущал себя частью большого шумного дружного семейства. Они приняли его с радушным гостеприимством, одновременно неотразимым и добросердечным.

Макс узнал и оценил каждого как яркую личность и всех вместе как единое целое. В особняке всегда что-то происходило, и всякий имел что сказать по любому поводу. Для него — единственного ребенка в доме, где его начитанность считалась недостатком, — стало открытием очутиться среди людей, заботившихся и о себе, и друг о друге.

Кики работала автомехаником и, сияя таинственным светом новобрачной, со знанием дела рассуждала о двигателях. Энергичная и деловая Аманда трудилась помощником управляющего в близлежащем отеле. Сюзанна руководила компанией по озеленению и посвятила себя своим детям, отца которых никто не упоминал. Коко заправляла Башнями, готовила превосходную еду, очень ценила мужскую компанию и периодически нервировала Макса угрозами погадать на него на спитом чае.

И еще Лила. Он узнал, что она работает натуралистом в национальном парке Акадия, любит длительный сон, классическую музыку и изысканные десерты своей тети. Под настроение могла сидеть, развалившись в кресле, выпытывая подробности его жизни, или свернуться в солнечном луче, как кошка, отрешившись от него и всего остального вокруг, пока дрейфовала в одну из личных фантазий. Потом потягивалась, улыбаясь, и снова возвращалась в реальность.

Она оставалась для него загадкой, смесью дремлющей чувственности и нетронутой невинности… ошеломляющей открытости и недоступного уединения.