Девять минут (ЛП)

Пара человек из сидящих засмеялись. Мо оставалась безучастной, но, думаю, я уловила намек на улыбку, прежде чем она вернулась к своей тарелке.

Чики, сидевшая напротив Уиллоу, сказала: «Господи, Гризз, ну что за нежности, вступаешься за свой «подарочек»? С чего тебя вдруг волнует, как Уиллоу ее называет?».

Едва она произнесла это, как в ее глазах я разглядела сожаление о сказанном. Но, видимо, Гризз не собирался реагировать так, как она опасалась. Несколько секунд спустя напряжение покинуло ее. Он дожевал и, проглотив еду, как ни в чем не бывало, сказал: «Просто надоело слушать это».

Уиллоу пыталась не плакать, но ее тело содрогалось. Она подскочила и попыталась быстро выбраться из-за стола. Выглядело неуклюже. Будучи зажатой между Гриззом и Грантом, ей приходилось отступать спиной. Грант попытался помочь ей, но гордая Уиллоу лишь шикнула на него и, не сказав больше ни слова, зашагала обратно в мотель.

Она, должно быть, отыскала Фрогги, которого не было за столом, потому что несколько минут спустя мы услышали двигатель байка, а затем увидели, как они вдвоем медленно проезжают мимо нас в сторону трассы-84.

Во второй раз я увидела, как Гризз жестоко обошелся с Уиллоу. Я уже знала, что она спала с Гриззом, или спала, пока я не появилась. Впрочем, мне этого все еще не приходилось делать, но не думаю, что кто-то был в курсе ситуации. Я все еще не могла сообразить, почему он не стал насиловать меня. Он уж точно выглядел, как человек, способный на такое. Может, ждал, пока у меня закончатся менструации? Не знаю. Совершенно очевидно, что он был жестоким человеком, неспособным испытывать иные чувства, кроме гнева. Вдобавок к его равнодушию ему оставалось лишь поднять на меня руку.

Я не знала, заботило ли его, что думают остальные о его отношении ко мне. Кажется, всем было в новинку видеть своего главаря, заступающимся за пятнадцатилетнюю пленницу. Складывалось впечатление, что он предоставил им всем возможность думать, что пожелают на этот счет. Поубивай они тут друг друга, он вряд ли бы вмешался или как-то выразил заинтересованность.

В предстоящие годы я увижу, как он на многих людях дает волю своей бесчеловечности, независимо от их пола, возраста и физических возможностей. Это не имело значения. Интересно, было ли это обычным делом для его женщин – быть избитой или лишиться языка. Позже я пойму, что жестокость ради жесткости он никогда не проявлял. Он не получал от этого удовольствие. Причинение боли другим людям не радовало и не развлекало его, однако, не было заметно ни грамма сожаления, когда он делал это. Он был твердо убежден, что они получали то, на что напрашивались. Идти наперекор ему даже по малейшему поводу означало столкнуться с последствиями. Лишь раз за все годы, проведенные с Гриззом, я услышала от него слово сожаления.

Он требовал подчинения, неважно, каким бы ни был повод. Ты ослушался – значит, ты заплатишь. Я увижу множество примеров того, как самые разные люди жесточайше расплачивались за неповиновение или за поступки, которые ему не нравились.

Уже этой ночью я увижу, как кое-кто поплатится.

День шел к закату, и я прикинула, что кто-то должен был разжечь костер в яме, как и в предыдущие ночи. Так они называли то место, где я в первую ночь встретилась со всеми: яма.

Сидя в комнате Гризза, я читала одну из своих библиотечных книг, пытаясь, как и во все последние дни, вести себя обыденно, насколько это вообще было возможно. Но, по правде говоря, я просто таращилась на страницы. Мой разум безостановочно метался, пытаясь выдумать, как сбежать отсюда.

Впервые с момента моего прибытия, Гризз пожелал, чтобы я покинула комнату. Что-то ему нужно было сделать. Может, телефонный звонок? Не знаю.

Он подошел к двери, открыл ее и крикнул: «Грант. Сюда». Он стоял там, пока не появился Грант. Гризз кивнул на меня и сказал: «Отведи ее к яме. Я буду через несколько минут».

Я удивленно посмотрела на него. Что-то новенькое. Я захлопнула книгу и надела сандалии. Ненавижу ходить босой. Забавно, росла-то я с матерью, которая ненавидела ходить обутой.

Я запомнила, какими прохладными здесь бывают ночи, и попросила: «Можно мне накинуть что-нибудь?».

- Да. Грант, дай ей свою куртку.

Грант снял и без слов передал ее мне. Одевшись, я последовала за ним к яме.

Мы присели на два стула, стоявших рядом. Уиллоу и Фрогги нигде не было видно. Мне не очень хорошо запомнился мотоцикл Фрогги, чтобы точно сказать, был он тут припаркован или нет. Они, возможно, и не возвращались обратно. Мо сидела на земле напротив огня, как и в первую ночь. Еще несколько человек расположились на покосившихся стульях, вытянув ноги. Все пили пиво.

Грант, глядя, как я рассматриваю остальных, спросил, не хочу ли я тоже пива. Я ответила отрицательно, но, может, и стоило взять одно. Наверное, это помогло бы расслабиться, но я терпеть не могла пиво на вкус.

Грант дошел до кулера, достал себе банку и сел обратно рядом со мной. Я заметила, что он хлопнул себя по руке. Комары.

- Спасибо за куртку, - сказала я ему.

- Не думаю, что у меня был особый выбор, - он сказал это безо всякого сарказма, просто констатируя факт. Я начала снимать куртку, но он тут же положил свою руку на нее и сказал: «Нет, надень обратно. Лучше тебе быть в этой куртке, когда он придет сюда. Вернешь ее завтра».

- Да ладно, думаешь, он сделает тебе что-то, если я верну куртку обратно?

- Ты ее попросила. Просто носи. Он не будет зол на меня. Он будет зол на тебя, потому что ты сказала ему, что мерзнешь, и он решил эту проблему. Так что если он придет сюда, а ты опять мерзнешь, он, вероятней всего, будет разозлен.

- Почему его вообще заботят такие глупости?

К этому моменту за нашим разговором, оставив свою болтовню, следили все остальные, сидевшие в яме.

Прежде чем Грант ответил, нас прервал громкий рев мотоцикла. Монстр. Интересно, где он был весь день. Не то чтобы меня это волновало. Люди, казалось, уезжали и возвращались сюда, когда им вздумается. Все, кроме меня.

После того, как он припарковался и заглушил двигатель, разговор продолжился. Но вопрос с курткой я предпочла больше не обсуждать. О многом было любопытно узнать, но я уже уяснила, что чем меньше знаю, тем лучше для меня. Я хотела обратно мою свободу. Если я буду постоянно задавать вопросы и узнаю лучше всех этих людей, это может повлиять на решение позволить мне покинуть их или нет.

Монстр подошел и взял пиво из кулера, прежде чем присесть. Он открыл банку и сделал большой глоток. Затем одной рукой он достал пачку сигарет из куртки и прикурил одну. Остатки пива он прикончил меньше чем за тридцать секунд, громко рыгнул и потом встал.

- Забыл, у меня есть еще один подарок для Гризза. Вернее, для псов Гризза.

- У тебя за байком припрятана еще одна цыпочка? – спросил кто-то. Все рассмеялись.

Оставив вопрос без ответа, он пошел обратно к байку. Глаза присутствующих следовали за ним, стремясь удовлетворить свое любопытство. Он открыл одну из сумок, зацепленных на мотоцикл, пошарил рукой и вытащил что-то оттуда. В темноте сложно было сказать, что это, но оно было маленьким и помещалось в ладони.

Монстр вернулся, но мы все еще не видели, что он принес. Он плюхнулся обратно на стул, едва не выронив сигарету изо рта и доставая «презент».

Это был маленький черный котенок. Котенок? Гризз захочет себе котенка? Затем я вспомнила, что он предназначался собакам. Он собирался отдать котенка псам, чтобы тем замучили его до смерти? О нет. Не думаю, что смогу спокойно смотреть на это.

Кто-то, думаю, это был Блу, сказал: «На кой черт он нужен Гриззу?».

- Я подумал, что он захочет скормить его своим адским тварям, - засмеялся Монстр. Он все еще держал его за шкирку, и крошечное несчастное животное могло только болтаться, не издавая ни звука.

- Я точно тебе говорю, ты зря это делаешь. Избавься от котенка, прежде чем он придет, - предупреждающе сказал Блу.

- Ну и зачем мне избавляться от такой отличной верещалки? – спросил Монстр.