Опасные забавы

Со вздохом она уронила голову на широкое плечо.

— Минутку, милая моя! Я еще не изложил свои требования.

Эвери томно приподняла голову. Какие прекрасные у него глаза! Именно прекрасные, когда горят вот так, как сейчас.

— Твои требования?..

— Почему бы и нет? Надеюсь, ты мне доверяешь?

Доверяет ли она? Как можно не доверять тому, в кого безумно, безмерно влюблена? Но одно дело знать, и совсем другое — выразить в словах.

— При чем здесь это?

Она решила положить конец разговору, а потому потерлась бедрами о бедра и потянулась к губам. Джон Пол мягко отстранил ее.

— Сначала ответь.

— Разве ты сам не знаешь?

— Знаю, но хочу слышать от тебя.

— Хм… — Она поразмыслила. — Ты самый упрямый, самоуверенный, несносный человек, какого мне только приходилось встречать, но с первой же минуты я знала, что с тобой надежно. Это чувство полной безопасности… свободы… нет, я не умею объяснить! Я тебе доверяю.

— И правильно. Мое единственное требование — доверься мне.

Джон Пол приподнял ее лицо за подбородок и легко коснулся губ губами. Эвери подумала: а ведь он прав. Без доверия нет любви.

В ней смешались желание и страх. «Господи, — просила она, — будь милосерден, не дай ему отшатнуться с отвращением!»

Эвери отступила на пару шагов, в мягкий свет настольной лампы. Быстро, чтобы не дать себе передумать, она стянула и отбросила майку. Повернулась, показывая искалеченную спину.

Хуже всего пришлось пояснице — она больше походила на землю после бомбежки. Плоть и кожа вспучились воронками и изменили цвет. Эвери стояла, прижав руки к груди, и боялась повернуться.

— Милая моя!

Нет, это был не возглас отвращения. Это даже не было сочувствие. Насмешка? Во всяком случае, голос дрожал от сдержанного смеха.

— Ты что? — прошептала Эвери на грани слез.

— Долго ты собираешься демонстрировать мне спину? Я, знаешь ли, нормальный мужик, меня больше интересует фасад, чем торец.

Ее повернули за плечи и прижали, осторожно, но крепко.

— Боже ты мой, я мечтал об этом так долго! Пожалуй, мечта не дотягивала до действительности.

— Да, но… моя спина… как насчет ее?

— Ее очередь придет. Возможности громадные, есть где разгуляться. — Джон Пол не выдержал серьезного тона и засмеялся. — Имей терпение, всему свое время.

Пока Эвери разрывалась между желанием разрыдаться и присоединиться к смеху, губы прижались к ее губам в поцелуе неоспоримо плотском, полном неприкрытого вожделения. Забыв все свои комплексы, Эвери ответила на поцелуй. Пальцы ее блуждали по мужской груди, с наслаждением зарываясь в жесткие завитки волос. Наткнувшись на сосок, она слегка ущипнула Джона Пола. В ответ на стон удовольствия она сделала это снова.

Они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Джон Пол стянул с себя шорты. Эвери хотела поступить так же со своими трусиками, но обнаружила, что они уже внизу, вокруг ее лодыжек.

— Умелец! — вырвалось у нее. — И когда успел?

Джон Пол улыбнулся, довольный. Он промолчал и только в постели, склонившись над Эвери и опираясь на локти, заметил:

— То ли еще будет!

У него было теперь совсем иное лицо — лицо мужчины, захваченного страстью, и это придало ей смелости.

— Кто знает, может, и мне удастся тебя удивить… Руки ее беспокойно двигались у него по спине, разгоряченное лицо пылало. Джон Пол подумал, что ему нравятся прикосновения Эвери, как и все в ней, как она сама. Непонятно было, откуда она черпает власть над ним, но власть эта казалась безмерной. Отдаться ласкам хотелось не меньше, чем ласкать самому.

Некоторое время они ласкали друг друга. Джон Пол сдерживался, сколько мог, но к тому времени, когда Эвери достигла первого пика наслаждения, изнемогал от желания оказаться внутри ее тела. Первый толчок заставил ее выгнуться и обвиться вокруг него, сжимая в тесном кольце ног и рук. Оттягивать разрядку было нелегко, но стоило того, и вот так, среди медленных толчков и качаний, Джон Пол понял, что такой потрясающей близости у него не было никогда.

То же творилось и с Эвери — она была переполнена, потрясена. Ощущения были новыми, много более сильными, чем те, что помнились слабым отголоском. Медленный, дразнящий ритм сводил с ума, и она позволила себе забыться, выплеснуть наконец страсть, которую всю жизнь подавляла. Близость стала неистовой. О, это было упоительно! Это было то, о чем она не имела представления, но что, оказывается, таилось где-то в уголке души и только ожидало нужного момента. В этих руках было позволено все, только в этих и только ей, и она ощущала это всем своим существом…

Они достигли пика наслаждения почти одновременно. Когда содрогания затихли, сладость еще длилась, и это тоже было упоительно. А когда она растаяла окончательно, они еще долго лежали, обессиленные, не в силах шевельнуться, не в силах приподнять век.

Джон Пол жадно вдыхал аромат волос Эвери. Она забрала всю его силу, до капли, и хотя собственное тело казалось вдвое тяжелее, он не мог отодвинуться. Впрочем, она как будто не возражала.

Если вспомнить, это были дикие, безумные моменты. Не был ли он чересчур груб и не причинил ли ей боль? В первый раз стоило быть нежнее. Он хотел, но не сумел, подстегнутый неистовством Эвери.

— Как ты?

Вопрос прозвучал встревоженно, и Эвери не могла удержаться, чтобы не поддразнить:

— А разговоров-то было!

Он не успел обидеться — она расхохоталась, счастливая только что пережитым наслаждением, прохладной от пота тяжестью его тела и самой тревогой в его голосе.

Некоторое время спустя Джон Пол отправился в ванную, а Эвери поудобнее устроилась в постели, натянула повыше одеяло и впала в приятный ступор. Она все еще не могла поверить в случившееся. Выходит, о сексе не зря столько говорят! Во всяком случае, с Джоном Полом он хорош, лучше и быть не может.

Пружины застонали, когда предмет ее размышлений улегся рядом. Эвери улыбнулась ему. На ее счастливом горизонте было лишь одно темное облачко. Джон Пол был захвачен страстью так же, как и она, но что он думает теперь, когда страсть отхлынула?

Странно… совсем недавно она чувствовала себя всемогущей, а теперь снова усомнилась в себе. Привычные комплексы постепенно брали верх. Если он не разочарован, то почему молчит? Почему не скажет что-нибудь, что говорят, когда все прекрасно?

Джон Пол понял: что-то происходит — по тому, как омрачилось лицо Эвери. Неужели она раскаивается?

— О чем ты думаешь? — нерешительно спросила она. Он не знал, что сказать, чтобы это не прозвучало фальшиво, и просто потянул одеяло вниз. Эвери удержала его.

— Я ведь могу избавиться от него так, что ты и не заметишь.

— Не слишком ли много ты о себе мнишь? Видел бы себя — раздуваешь грудь, как павлин перед павой.

— Интересная аналогия.

Джон Пол склонился к ней для поцелуя. Эвери не противилась — его нежные поцелуи были ничем не хуже страстных. Как она любила этого человека! Казалось, природа сотворила его именно для нее — до того они подходили друг другу. Она потянулась убрать волосы с его лба, только ради удовольствия коснуться.

— Между прочим, у меня есть все основания пыжиться, — заметил Джон Пол. — В моих объятиях ты совершенно преобразилась.

— Вот еще!

— Да-да, из женщины в пантеру.

— На себя бы посмотрел!

— Знаешь что? — Что?

— А одеяла-то и нет.

Эвери приподнялась и с изумлением обнаружила одеяло в ногах кровати. На ней была только простыня.

— Ты неподражаем! — сказала она с чувством.

Джон Пол поцеловал ее снова, потом проследил кончиками пальцев контуры ее грудей. Спустился на живот, обвел округлую ямку пупка. На нижней части живота виднелся крестообразный шрам. Центром ему служил еще один бесформенный кратер. Должно быть, тридцать восьмой калибр, подумал Джон Пол. Или даже сорок пятый.

Проклятие, она выжила только чудом!

Чисто импульсивно он подвинулся вдоль кровати и поцеловал шрам. Эвери сжалась, потом расслабилась. Он зарылся пальцами в светлые завитки в развилке ее ног, глядя в лицо, чтобы не упустить ни единой перемены в выражении.