Семь цветов страсти

— Нет, Дикси. Не придумывай простенькую историю. Все не так. Совсем не так. Ты рассказываешь правила, а здесь — исключение, — Майкл нахмурился и отчаянно скрипнул зубами. — Случилось почти невероятное. Нас одарили чудом. Искрой высокопробной Вечной любви. Помеченные ею, всегда узнают друг друга, в любое время, в любых ситуациях и обличьях. Будь ты пастушкой-хромоножкой, а я косым конюхом, будь я самым всесильным правителем в мире, а ты затерянной в глуши монашкой, или наоборот, — все равно мы оказались бы вот так: сжатые, будто ладони в молитве.

— Ты прав, Микки. Я стала зомби после разлуки с тобой. Жила как механическая кукла, которой водила чья-то властная рука… У меня не получалась прежняя радость… Я никогда не была так счастлива, как с тобой. Не знала, что это вообще возможно — такая полнота радости, что можно захлебнуться. Не было со мной такого, Микки. И никогда уже не буду…

— Но ведь у нас еще целых два дня. И вся жизнь.

— Один. Завтра я должна быть в Лос-Анджелесе.

— Ничего нельзя сделать?

— Я же говорила тебе — я выхожу замуж.

Майкл отделился от меня и я осталась одна. Он разглядывал мокнущие за окном деревья, барабаня пальцами по подоконнику.

— Кто он?

— Неважно. Хороший парень.

— Неважно. Это в самом деле совершенно неважно. — Он подошел ко мне. — Значит, всего день. Ты даришь мне целый день? Не мало… Я не отпущу тебя ни на минуту.

Майкл тяжело лег на меня, вдавливая в подушки, и глядя в глаза с такой мукой, словно между его лопаток торчал смертельный клинок.

— Надеюсь, ты оставишь себе мою музыку? Я назвал альбом «Прогулки над лунным садом». Он принадлежит тебе. Пусть кто-нибудь сыграет, если захочешь… В этот дом я приеду не скоро. О делах мы договоримся письменно… А сейчас, а сейчас я буду любить тебя, Дикси. Безумно, как начертано мне на роду.

…На следующее утро мы расстались, обессилевшие, ненавидящие и благословляющие друг друга. Я поняла о чем тогда, при встрече на венском вокзале, толковал мне Майкл. Когда я отпустила его руки, чтобы уйти в секцию рейса на Лос-Анджелес, что-то выпорхнуло из моей груди. Наверно, это ушла моя жизнь. Я даже не смогла обернуться для последнего взгляда, потому что, в сущности, меня уже не было.

Невеста ковбоя

Алан бушевал — я прилетела другим рейсом и в другое время.

— Почему ты из Вены?

— Там были дела по имению.

— Но можно было хотя бы позвонить! Я поднял на ноги весь аэропорт, когда не нашел тебя среди прибывших из Парижа… Боже, нельзя же быть такой рассеянной, детка! Где твой багаж?

— Пойдем, у меня только эта сумка.

— А платье? Здесь уже приглашена куча гостей. Знаешь, что я решил? Мы будем праздновать наше бракосочетание на берегу океана! Мне предоставляют на вечер и ночь помещение актерского клуба. Я уже все осмотрел — будет просто здорово! И гости — как на презентации Оскара, ты будешь смеяться, читая список… Дикси, ты спишь? Ты какая-то зеленая, заторможенная!

— Меня всю дорогу тошнило… — на ходу придумала я.

Ал подозрительно посмотрел на меня:

— Дикси, ты не того?.. Ну, когда я был у тебя, в Париже, ты принимала таблетки?

— Нет, дорогой, я решила переменить свою жизнь.

О, если б славный ковбой Алан знал, к чему относилась моя фраза! Таблетки я принимала все время, забыв о них лишь два дня назад. А насчет жизни я не соврала.

Он благодарно поцеловал мою руку, будто я уже вынашивала его ребенка.

— Не беспокойся, милый, когда мы определим день свадьбы, я разошлю приглашения и попрошу Рут прихватить мой багаж из парижской квартиры. Там все уже собрано и платье — сногсшибательное! Гости не будут разочарованы.

…Алан с шиком отвез меня в дом в Беверли-Хиллз, который снял специально для нас, и с гордостью продемонстрировал владения.

— Мне-то самому по фигу вся эта роскошь. Ал — простецкий парень, — номер в отеле и сосиски из автомата, вот и вся его «американская мечта», — дурачился он, представляя мне помещения супер-современной виллы. — Бассейн, сауна и всякие там хозяйственные штучки на высшем уровне. Тебе не придется вручную даже варить мне яйца или делать гренки — все автоматизировано. И какой вид с террасы! А вечером весь сад и бассейн подсвечиваются и выглядят феерически!

— Здесь очень жарко. В Вене уже почти осень. Дожди.

— Ты и впрямь утомлена, детка. Вот и наша спальня. Я плюнул на эту моду раздельных супружеских покоев и велел совместить. Мы же молодожены, киска! И у нас далеко не фиктивный брак.

Я поцеловала его в щеку и распахнула дверь в ванну.

— Чудесно, вот куда я сейчас завалюсь!

…В овальной ванне, вделанной в пол, бурлили и пенились струи, массируя мое тело. Мое? Нет, мое осталось там, на башне, с Майклом… Все-таки невероятна его неистощимость в эти дни. Может, и прав Ал, рассказавший байку о выделяемом каждому мужчине «пайке»… Видать, Микки и впрямь приберег немалый «Н. З.» Всю жизнь постился, чтобы стать моим Казановой… Моим Казановой и Моцартом! Да что я впадаю в транс? Меня любит потрясающий человек, Мастер, оказавшийся к тому же незаурядным любовником… Я выхожу замуж за славного парня, мечтающего сделать меня звездой и матерью семейства… Я погладила свой живот… А вдруг… Майкл, сумасшедший Микки, ты не оставил мне память о Вечной любви?

— Детка, я к тебе под бочок! — Ал сел на край ванны, собираясь нырнуть, но заметив мою мученическую мину, остановился. — Мы должны обсудить кое-какие творческие планы!

— Не сейчас, дорогой, я жутко устала.

— Легкий массаж перед сном. Мне прост не терпится, Дикси! — Он плюхнулся мне под бок, заклокотала вода в стоках.

— Ал, умоляю, меня все еще тошнит после перелета и голова свинцовая. Не будем портить встречу.

— Раз так, милая, отложим до завтра. Похоже, мне достанется капризная женушка!

…Что же делать? — лихорадочно думала я, оттирая губкой плечо, которое поцеловал жених. Может, это болезнь или я, просто-напросто, как говорила мама, «нагнетаю истерику»? — «Надо выспаться, Дикси», — сказала я себе и, рухнув на новую, очень удобную и широкую постель, сладко вытянулась. — Буду спать, сколько влезет, и оставлю проблемы на завтра.

…Я проснулась в восемь от музыки Микки, ломящейся в голову. На подушке Ала свежая роза и записка: «Вернусь к ланчу. Работаю со сценаристом. Обнимаю, страстно мечтаю, твой А.-ковбой».

Я с удовольствием воспользовалась новой кухней с прекрасным, хорошо укомплектованным холодильником, могучей кофеваркой и всякими штучками, позволившими поджарить тосты, выжать сок из грейпфрута, сварить кофе и сделать массаж лица практически одновременно.

В саду под зонтиком на круглом столе стояла ваза с незабудками, прижимая развернутый журнал. Фото Алана и статья «Интеллектуальный ковбой Алан Герт ввязывается в новую схватку». Я пробежала рассказ о запускаемом фильме, где было сказано, что исполнительницу главной роли режиссер определил изначально, чуть ли не подбирая специально для нее сценарий. Но предпочел оставить имя актрисы в тайне, готовя сюрприз любителям кино.

Ах, как, в самом деле, хочется сделать на экране что-то значительное, доказать, утвердить, отмыится… Ладно, все хорошо. У моих ног голубой бассейн, над головой безоблачное небо Калифорнии и перспектива настоящей работы… Почему он спросил: «Ты видишь луну?» Ведь небо было затянуто тучами… Потом от смычка взметнулись фейерверки и сполохи неведомого ранее восторга ослепили меня… Как же попала скрипка на Башню — его «ноющее сердце», которое Майкл так бережет? Что это вообще было там, на Вайсертурм, — яростное совокупление двух изголодавшихся особей, мистическое слияние тел, предназначенных друг другу судьбой, или результат самогипноза называемого Большой любовью? Во всяком случае, я еще никогда не была так близка к тому, чтобы сбрендить, в то время как принадлежала мужчине. Может быть, именно это Ал и называет «мозговой материей» — плодом фантазии, самовнушения, зацикленного на исключительности всего, касающегося двоих — избранных для беспредельной радости и высшего наслаждения?