Жить и умереть в Париже

Они приехали в Париж с заданием разыскать по фотографии (правда, двенадцатилетней давности) русскую женщину, которую звали Ольга Азарова. Им предстояло выйти на ее след. Двенадцать лет назад она скрылась с большими деньгами, которые принадлежали их шефу. Случайно узнав, что эта женщина осталась жива, он отрядил их в Париж. Следовало найти ее во что бы то ни стало, вернуть деньги, а дальше — по ситуации…

Получив годовую бизнес-визу, они, располагая приличными командировочными, могли вести вполне достойный образ жизни, проживая в хорошем отеле, не отказывая себе в еде и не лишая себя маленьких развлечений.

Каждый вечер Аркадий, неофициальный лидер их группы, отчитывался по мобильному телефону перед шефом, докладывая обстановку, даже если ничего существенного не происходило.

Темное прошлое Аркадия не мешало ему выглядеть достаточно импозантно. Однако все, кто имел с ним дело, обращали внимание на его холодные, серые, слегка навыкате глаза, обрамленные белесыми ресницами, резкие носогубные складки, неприятный тонкий рот. С таким человеком невозможно было чувствовать себя свободно и спокойно.

Алик казался полной ему противоположностью и по характеру, и по привычкам. С правильными чертами лица, длинным разрезом карих глаз, обезоруживающей улыбкой, он больше походил на француза или итальянца. И самое главное, был намного приветливее и мягче своего партнера.

Несостоявшийся спортсмен, несостоявшийся семьянин (жена с маленьким сыном ушла от него к богатому и удачливому сопернику), он последние годы, что называется, плыл по течению. Иногда уходил в кратковременные запои. И тем не менее в некоторых особенно деликатных ситуациях шеф неизменно обращался к Алику. В отличие от Аркадия, он легко располагал к себе любого человека умением общаться, шармом и щедростью. Так что в этой парижской одиссее он был просто незаменим.

Проснувшись достаточно поздно, Аркадий, не изменяя привычке, начал заниматься подобранным по специальной системе комплексом физических упражнений. Это было для него так же привычно, как принять душ или почистить зубы. Бывший дзюдоист, он не потерял хорошей физической формы.

Кровать Алика была уже аккуратно заправлена (он постоянно удивлял горничных — ведь это было их делом), а кроссовки стояли у дверей, значит, он сделал свою привычную пробежку. «Наверное, уже где-нибудь гуляет…» — решил Аркадий и заказал себе завтрак в номер.

Итак, сегодня вечером — поход в русский ресторан. Они глянут на местных русских, поедят привычной еды, расслабятся. Впереди был день.

Ольга сидела, глубоко забравшись с ногами в мягкое кожаное кресло. Чтобы наконец расслабиться и заснуть, она в виде исключения решила выпить чего-нибудь крепкого. Спиртное она практически не употребляла, разве что в компании или вечером за ужином могла выпить бокал хорошего сухого вина. Но сегодня алкоголь был ее спасением, он давал возможность уйти от действительности хотя бы на короткое время.

Налив в стакан виски, она выпила, не разбавляя, залпом, как пьют только русские. После второй порции почувствовала, что «отпустило», расслабилась и попробовала не думать о худшем.

Она знала себя, ей нужно собраться с силами. Она — сильная. Она — выдержит. Ведь ей не впервой. Смогла же она наладить свою жизнь в Париже, выучить язык, грамотно распорядиться деньгами и даже начать изучать историю мебели и мебельного дизайна, чтобы открыть в каком-нибудь из дорогих районов свой мебельный салон (что, с точки зрения Бертрана, было чистейшей блажью). Но сейчас ей нужно время, нужно успокоиться, все продумать и, как всегда, победить в решающей схватке.

Была уже глубокая ночь. Тишина накрывала мягкой волной и убаюкивала. Двигаться не хотелось, Ольга боялась спугнуть это состояние полусна, полудремы. Мягкий свет падал в гостиную из приоткрытой двери спальни. Ее квартира была достаточно большой и комфортной. Это было с любовью обустроенное жилье.

В прихожей был встроенный шкаф-купе, а огромное зеркало расширяло пространство коридора; настенное бра в виде большой морской раковины излучало матовый свет. И все это уже в дверях создавало обстановку уюта и спокойствия.

Большая гостиная с окном во всю стену была светлой и чистой. Обои и обивка мебели — в коричнево-золотистых тонах. В интерьере ничего лишнего. На стенах в дорогих рамах несколько картин современных художников. Кухня — идеально чистая, практически без посуды — свидетельствовала о том, что здесь не готовятся ежедневные обеды и ужины, но хороший бар с большим выбором всевозможных напитков говорил о великолепном вкусе хозяйки.

В спальне стояла большая удобная кровать, но тоже без излишеств — всяких подушечек, рюшечек, накидок и ковриков. На стене беззвучно отсчитывали время большие электронные часы. Ничего лишнего и ненужного не было в ее доме. Ольга хорошо себя чувствовала здесь.

В детстве, живя с бабушкой в темной, загроможденной старой, ненужной мебелью квартире, где столы и комоды были заставлены всякими безделушками, фарфоровыми статуэтками, вазами и вазочками, засушенными цветами и старыми семейными фотографиями, Ольга всегда мечтала о доме, который она обставит по своему вкусу и желанию. Она любила простор, свет и новые современные вещи, практичные, удобные и функциональные.

В полудреме Ольга вдруг услышала шорох и поскуливание. Она вздрогнула, проснулась и, обхватив голову руками, заплакала. Ольге опять примерещилась Алиса, существо, которое скрасило ей несколько лет жизни. Алисы нет уже два года, но Ольга до сих пор ощущает в доме ее живое присутствие. Как не хватает собаки именно сейчас, когда плохо.

Алису, персикового кокер-спаниеля, она подобрала возле Нанси, на автостоянке, семь лет назад. Тогда она по просьбе Жан-Марка ехала на выходные в Страсбург. Возле телефонной будки она увидела собаку, дрожавшую от холода и страха. В ее глазах была такая мольба о помощи, что Ольга не могла пройти мимо. Присев на корточки перед собакой, она ее погладила и подумала, что надо бы позвонить в специальную организацию по защите животных. Собака лизала ей руку и неотрывно смотрела в глаза, будто говорила: «Помоги, пожалуйста!»

Приглядевшись, Ольга поняла, что собака старая и больная. Заправив машину, Ольга зашла в магазин, чтобы заплатить за бензин, и купила нарезанной ветчины в упаковке. Поставив еду перед псиной, Ольга поняла, что не сможет оставить ее здесь одну, без помощи. Она подумала, что довезет собаку до Парижа, а там решит, как лучше распорядиться судьбой несчастной животинки. Домой приехали поздно. Отложив до утра вопрос устройства своего найденыша, она вымыла собаку в ванне, накормила остатками курицы, нашла свой старый махровый халат и постелила ей на полу, возле своей кровати, чтобы собака не чувствовала себя брошенной.

Ольга периодически просыпалась от тихого поскуливания и, наконец не выдержав, разрешила гостье забраться на кровать, себе в ноги. Так они провели первую ночь вместе.

Утром Ольга проснулась оттого, что кто-то, горячо дыша в самое ухо, придавил ей правую руку и плечо. Она удивилась, подумав со сна, что Жан-Марк, наверно, совсем сошел с ума. Потом, все вспомнив, рассмеялась и столкнула на пол ласковую нахалку.

Собака оказалась спокойной и доброй. Видимо, хозяева ее баловали. Каким образом она оказалась на улице? Разве она сможет об этом рассказать, даже если очень захочет? Настрадалась, бедная, а теперь прибилась к дому, почувствовала тепло и благодарна на свой, собачий манер. Выведя собаку на прогулку, Ольга поймала себя на мысли, что ей хорошо и спокойно.

Ветеринар, к которому она отвела собаку на следующий день, сказал, что той приблизительно восемь-девять лет и что проживет она еще года три.

Алиса прожила еще пять лет.

Вчера во время обеденного перерыва, съев на ходу бутерброд из «Монопри», Марина сбегала посмотреть, что представляет собой офис «Пулковских авиалиний».

Это было небольшое бюро в пяти минутах от Триумфальной Арки: современный дизайн, чистое большое окно, мягкий, в голубой гамме цвет интерьера… Помещение произвело на Марину приятное впечатление, и она, переговорив с директором фирмы, сказала, что подумает и очень скоро даст ответ. Закончившая Институт восточных языков — японское отделение — и свободно говорящая на трех языках, кроме родного (французском, английском и японском), Марина была для них настоящей находкой, так что дело можно было считать почти улаженным.