Инсайдер(СИ)

Наверное, совсем не с такими мыслями я должен был возвращаться в Кливленд после достаточно мирных и насыщенных выходных с братом. Люк не устает меня радовать своими успехами в школе. У него появилось много новых друзей. Педагоги его хвалят, врачи, у которых мы еще наблюдаемся, говорят, что Люк опережает все прогнозы по восстановлению. Я должен испытывать удовлетворение, облегчение, радость за брата. Но все эти чувства, как всегда, заглушаются тлетворным, разрушительным влиянием Перриша. Один звонок с требованием немедленно явиться на собрание, и все позитивное, что я зачерпнул за эти дни, растворяется под тонной негативных эмоций.

Я хочу дожить до того дня, когда увижу, как Перриш узнает, что вовсе не так неуязвим, как ему кажется.

Ну, а сейчас я еду в Розариум на бешенной скорости, и уже опаздываю на сорок минут, застряв в пробке на въезде в город и потеряв на это хренову тучу времени. Я не успею заехать в свой номер за костюмом, который, наверняка, пару часов назад был доставлен секьюрити Перриша. К черту. Перебьется. Одно нарушение правил всегда ведет за собой другое.

Съезжая на трассу вдоль озера, я замечаю в зеркало переднего вида, что за мной на расстоянии метров тридцати едет черный внедорожник с тонированными стеклами, и причем уже давно, с самого выезда из Майами. Я привык замечать детали, это моя работа, и несмотря на то, что на трассе немало других автомобилей, именно этот я выделил спустя несколько поворотов, после которых он не оторвался, и по-прежнему ехал следом за мной на неизменном расстоянии. Нахмурившись, я прибавляю скорость, делая опасный маневр и объезжаю по встречке несколько автомобилей впереди меня. Внедорожник делает то же самое. Я резко прижимаюсь к обочине, заглушая мотор своего «БМВ». Черная махина проезжает чуть вперед и тоже останавливается. Я несколько минут жду, что из автомобиля кто-то выйдет, и даже нашарил пистолет в бардачке, который всегда ношу с собой на экстренный случай. Разумеется, у меня есть и разрешение, и лицензия. Но проходит пять минут, а из внедорожника так никто и не появляется. Я медленно трогаюсь, объезжая автомобиль, и пытаясь разглядеть водителя сквозь тонировку, но мои попытки не увенчиваются успехом. Я возвращаюсь в колонну машин, двигающуюся по дорожному полотну в одном ритме. Внедорожник следует за мной. Я не понимаю, кто меня преследует. На Пэрриша не похоже. Он никогда не действует так откровенно. Съезжая с трассы на двухполюсную пустынную дорогу, я по-прежнему продолжаю наблюдать ползущий за мной «хвост». Черт! Что за хренотень творится? Мне необходимо оторваться или развернуться и поехать в отель. Но я даже не успеваю начать новый маневр. Замечаю микроавтобус «мерседес», несущийся навстречу по своей полосе. Он резко разворачивается, вылетая на встречку, скрипя шинами и поднимая пыль с дороги, и встает в аккурат за мной, преграждая путь внедорожнику. А вот это уже похоже на Пэрриша. Я резко даю по газам и на бешеной скорости устремляюсь вперед, раз уже появилась такая возможность. Хотя мог бы и сам оторваться. Я хорошо знаю местность, улочки, витиеватые дорожки. Запутать преследователей не составило бы большого труда.

В итоге, на территорию Розариума я въезжаю с опозданием в час.

Ставлю машину на стоянку, замечая отсутствие автомобилей других участников. Черт, кажется, я конкретно опоздал и пропустил все «веселье».

Как ни странно, я чувствую мрачное удовлетворение от того, что не явился на собрание, и избавил себя от участия в клоунаде во главе с распорядителем циркового представления. Застаю Перриша в гостиной в непривычном образе. Он выглядит так, словно только что слез с беговой дорожки. На нем спортивные бежевые штаны и обычная домашняя футболка вместо набившего оскомину безупречного брендового костюма. Он восседает на круглом столе, за которым обычно проходят планерки Розариума, держа в руке бутылку с минералкой.

Я даже теряюсь на некоторое время, чувствуя себя сбитым с толку и немного обескураженным.

— Где все? — спрашиваю я. Перриш сканирует меня долгим, изучающим, пронзительным взглядом, в котором не отражается ни единого оттенка его истинных эмоций и мыслей. Подносит горлышко пластиковой бутылки к губам, делая несколько глотков. Я неспешно подхожу к столу и сажусь практически напротив.

— Я отменил собрание, — бесстрастно заявляет Рэн. Я устремляю на него вопросительный взгляд.

— По какой причине?

— Причина — ты, Итан, — равнодушно бросает Перриш, заставляя меня напрячься, услышав такой неожиданный ответ.

— Поясни, — сдержанно прошу я.

— А что тут пояснять? — вскинув бровь, пропитанным сарказмом тоном произносит Перриш, с грохотом поставив бутылку на стол, так, что несколько капель воды выплеснулись наружу. — Ты слишком увлекся ролью рыцаря. Интересно, какой образ ты выбрал? Тристан, Ланселот, Дон-Кихот, Персифаль или Ульрих? А может быть, Зигфрид? О, извини, я, кажется, забыл, что ты не большой любитель литературы. И не рыцарь ты вовсе, а наивный, безмозглый Ромео, который не только сам подставился, но и нас чуть не поставил под удар.

— О чем ты говоришь? Что за пустые обвинения? — с негодованием спрашиваю я, напрягая челюсть.

— Ты отправился на прием, где засветился под камерами и напрямую контактировал с другим нашим агентом.

— Лиса не агент Розариума, — сквозь зубы бросаю я. Перриш склоняет голову к плечу, лениво меня разглядывая.

— Конечно, агент, — бескомпромиссно заявляет Перриш. — Но твое глупое поведение стоило нам слишком дорого. У Кальмии хватило глупости рассказать о своем прошлом еще одному доблестному рыцарю, который рьяно бросился на защиту ее чести и достоинства.

— Что? — вырывается у меня сиплый хрип. Я чувствую, как вся краска отливает от лица. Это то, чего я боялся. Бэллы уничтожат Лису, если узнают о ее связи с Перришем.

— Она умолчала о том, что когда-то работала на меня, — произносит Рэн, скептически глядя на меня. — Выдохни. Лиса оказалась хитрой сукой. Возможно, интуиция удержала ее от того, чтобы выдать всю подноготную. Ее исповедь включала в себя только историю с убийством матери, бордель и череду любовников, а еще море-море слез и океаны раскаянья. Расчет оказался верным. Ее рафинированный муженек дрогнул. В отличии от папочки, Нейтон Бэлл сделан не из гранита, и у него несомненно есть чувство чести, ответственности и желание защищать ту, кого он однажды привел в свой дом. Хотя, я, со свойственным мне скептицизмом, объяснил бы его поступок более низменными мотивами, но попробуем думать о людях лучше. Ты же не против?

— Откуда тебе все это известно? Не думаю, что Лиса объяснялась с мужем на громкой связи, предварительно набрав твой номер.

— Почему я должен разглашать свои источники? — выразительно приподняв брови, спрашивает Рэнделл. — Руан Перье уже отправился к праотцам. Но оказался крепким орешком и не разгласил имен тех, кого жена будущего мэра успела осчастливить. И, думаю, ты заметил сегодня слежку. Как думаешь, кто бы это мог быть? И как давно они начали следить за тобой, в надежде, что ты приведешь их к более важному объекту? Нейтон не идиот. Уверен, он в курсе моей конфронтации с его отцом и после всех неудачных попыток внедрения агентов в логово Бэлла-старшего, Нейтон не мог не заподозрить, что девушка с липовой биографией из той же категории подставных красоток. Об одной из них, кажется, покойная Миа успела рассказать Лисе, но, благо, она не знала, не успела назвать имя объекта. Мне пришлось соврать и придумать душещипательную историю.

— Подожди, если она не упомянула тебя, то при чем тут я? Как они смогли выйти на меня? — спрашиваю с недоумением.

— Лисе хватило глупости ляпнуть, что на приеме был человек, который мог ее узнать. И именно этот факт она поставила в объяснение своей внезапной откровенности и проснувшейся совести.

— Ты хочешь сказать…? — Я не смог договорить. Все мои мышцы скрутило от неожиданного логичного предположения, которое напрашивалось само по себе. Я не могу в это поверить. Нет.