Маленькие женские тайны

Вот, пожалуй, и все. Бантик? О, она выронила его где-то в коридоре и в тот раз даже не придала этому значения.

Таким образом, с Элен все произошло почти случайно. А вот нападение на Лауру Ното — дело другое, его миссис Ларчмонт действительно планировала.

За последние годы она хорошо изучила правила конкурсов красоты и знала, что финалисток обычно объявляют в порядке убывания баллов. Следовательно, если Лауру в конце первого этапа вызвали на сцену раньше ее красавицы-дочери, то и баллов она набрала больше.

А значит, могла опередить ее и в финале…

В прошлый раз, заняв на конкурсе «Звезды Покателло» третье место, бедняжка Эффи все глаза себе выплакала. И главная обида девочки была даже не в том, что она оказалась третьей — а в том, кого судьи выбрали победительницей: грязную мексиканку! (Да что в ней такого красивого — в этой черномазой продавщице?!)

И миссис Ларчмонт решила уберечь любимую дочку от новых слез и разочарований. Где работает Лаура, она знала, когда заканчивает работу — тоже. Казалось, предусмотрела все: надела брюки, темную неприметную куртку и черные перчатки, взяла с собой ремень от старой сумки — вместо удавки, даже прихватила бантики из «коллекции» покойного мужа, чтобы направить полицию на ложный след — пусть ищут своего «убийцу с бантиками», вреда ему с этого не будет.

Не ее вина, что мексиканская девка оказалась слишком верткой и сильной и сумела отбиться. Что ж — на все Божья воля, и в любом случае своей цели Дебра достигла: раз Лаура лежит в больнице, значит, в конкурсе участвовать уже не будет.

Поймите, то, что она делала — делала исключительно ради дочери. И ее не в чем обвинять, ведь защищать свое детище — долг любой матери!

Все это Клодин рассказал Дженкинс — она решила не комкать удовольствие, слушая всю историю по телефону, и встретилась с ним за два часа до конкурса, в той же самой итальянской закусочной, что и в прошлый раз.

— Вы думаете, она действительно не ведала, что творит? — спросила Клодин, когда он закончил.

— Несомненно, с ее психикой не все в порядке, — обтекаемо ответил сыщик. — Вопрос в том, достаточно ли она ненормальна, чтобы избежать суда. Так что ее наверняка ждет психиатрическая экспертиза, и, возможно, не одна. Но это сейчас уже не важно, вы свое дело сделали: нашли настоящего убийцу и очистили Каррена от всех обвинений.

— Мы, — Дженкинс вопросительно взглянул на нее, и Клодин уточнила: — Не я, а мы с вами, Дженк.

Сыщик усмехнулся и помотал головой:

— Вы знаете, Клодин, о чем я жалею сейчас? О том, что вы не здесь живете, что у вас муж, семья. Иначе, клянусь богом, я бы вас переманил к себе работать — любым способом и за любые деньги. Мы бы вместе такие дела раскручивали!..

— Увы, — покачала головой Клодин.

— Вот именно что «увы»… Кажется, Каррен говорил, что вы фотомодель?

— Да, но сейчас я почти не снимаюсь. Я совладелица модельного агентства.

— В любом случае вы зарываете свой талант в землю.

— Увы, — со вздохом повторила Клодин.

— Ладно, я понимаю, что все эти разговоры ни к чему не приведут. Так что не буду больше отнимать у вас время — вам уже, наверное, пора ехать.

Клодин хотела ответить: «Да, пожалуй» — на самом деле она надеялась до конкурса еще успеть заскочить в туристическое агентство, когда Дженкинс внезапно достал из кармана маленькую коробочку.

— Вот, это вам на память о нашем сотрудничестве, — похлопал Клодин по руке и встал. — Счастливо.

Она еле успела ответить: «Удачи!», как он уже скрылся за дверью.

Взяла коробочку, хотела открыть, но вовремя перехватила любопытный взгляд официантки. Якобы тщательно вытирая соседний столик, та на самом деле глазела на нее и наверняка была жутко разочарована, когда, вместо того чтобы посмотреть, что внутри, Клодин сунула коробочку в сумку.

Может, в другое время она бы и не стала так вредничать — но уж очень скверное было настроение.

Из дома Клодин уехала со скандалом. Ну, почти со скандалом.

Во всяком случае, Томми был весьма недоволен, не постеснялся высказать это вслух и договорился чуть ли не до того, что отберет у нее ключи от машины. Основным его аргументом было: «Я тебя не для того на ноги ставил, чтобы ты, недолечившись, неизвестно где болталась целыми днями!»

— Послушай, но ведь дело есть дело! — попыталась Клодин воззвать к его здравому смыслу. — Вспомни, я ни разу ни слова не сказала насчет твоих командировок, даже когда на девятом месяце беременности была: надо — значит надо! Помню, ты как-то совершенно простуженный поехал…

— Я — другое дело! — перебил он.

— Почему это?

«Потому что я — мужчина!» — так и читалось у Томми на лице, но вслух он этого сказать не посмел — лишь засопел сердито.

— Меня ждут люди, и я не могу их подвести, — продолжала Клодин.

— Но конкурс только в семь часов начнется, а сейчас еще четырех нет!

— Ну и что? Мне еще нужно встретиться с одним человеком, — про турбюро она ему говорить не хотела.

— Вот! Именно это для тебя самое главное, — мрачно буркнул он. — Это — а не какие-то там дела.

Сказал — и отвернулся к окну.

Клодин, конечно, могла бы возразить, но разговаривать со спиной не собиралась. Оделась, сказала:

— Ну ладно, я пошла. Встретимся на конкурсе.

— Не поеду я никуда! Я тебе там не нужен, — не оборачиваясь, ответил Томми.

Она пожала плечами, надеясь, что за оставшееся до конкурса время он поостынет и придет в себя, и ушла. И теперь ждала, что он позвонит, но он все не звонил, а самой ей ему звонить не хотелось.

Коробочку Клодин открыла в машине — там оказалась брошка, крохотный золотой пистолетик с накладкой из черной эмали на рукоятке; насколько она могла судить, миниатюрная копия настоящей «Беретты».

Погладив пальцем хорошенькую штучку, она прицепила ее на лацкан жакета.

Инструктаж для членов жюри был назначен на половину седьмого. Задержавшись в турбюро, Клодин слегка опоздала и чувствовала себя очень неловко, но, как выяснилось, зря: когда она вошла в конференц-комнату, там сидели только священник, гринписовец и представитель фирмы «Лорелея».

Дальше они сидели уже вчетвером. Клодин попробовала позвонить Луизе, но у той телефон все время был занят, пока без пяти семь она не появилась собственной персоной — влетела в дверь:

— Пойдемте скорей вниз!

Словно пастушья овчарка подгоняя их к лестнице, на ходу приблизилась к Клодин и воскликнула шепотом:

— Слышала, какой ужас?! У нас всего шесть финалисток осталось!

— Почему шесть? — спросила Клодин, прежде чем сообразила, что выбыла и Эффи — наверняка ей сейчас не до конкурсов.

— Ты что, не знаешь — мать Эффи Ларчмонт арестована! — подтвердила ее догадку Луиза. — Полиция считает, что это она задушила Элен. Так что Эффи не будет. И Лаура Ното в больнице. Вот и получается всего шесть девушек. А к нам губернатор должен приехать!

Какова связь между количеством конкурсанток и приездом губернатора, Клодин не поняла, но из вежливости переспросила:

— Ну да?

— Да, представляешь, вчера днем позвонили из его канцелярии и сказали, что он приедет. Раньше сообщить, конечно, не могли!

Внизу, за кулисами, обнаружились остальные члены жюри — Ришар и миз Кроссвел. Вроде бы они просто стояли и разговаривали, но у Клодин с первого взгляда возникло ощущение, что чиновница чуть ли не травкой стелется перед молодым французом, был бы хвост — завиляла бы.

Завидев Клодин, Ришар прервал разговор и устремился к ней.

— Привет. Ты как?

— Уже более-менее ничего, — улыбнулась Клодин. — Хорошо, Томми приехал, начал меня активно лечить, а то вчера с утра ощущение было такое, что вообще помираю, — перешла на французский. — Чего этой, — повела глазами на миз Кроссвелл, — от тебя надо?

— Чтобы я не говорил Страйкеру о наших с ней прежних разногласиях, — ответил Ришар на том же языке. — После того, как он внезапно решил посетить это мероприятие, мой рейтинг в ее глазах подскочил до небес.