Безумные мечты

Вдруг Рэнсом услышал пронзительный крик Мадлен. Не помня себя, он бросился к кустам и увидел, как она яростно сражается с каким-то волосатым парнем.

Быстро выхватив револьвер, Рэнсом направил его на мерзавца:

– Немедленно оставь ее в покое!

Что-то сильно ударило его сзади по голове. Какой же он идиот! Никогда нельзя бросаться вперед, не проверив… Он упал и потерял сознание.

Когда Рэнсом очнулся, его голова лежала на коленях Мадлен. По-видимому, он пробыл без сознания всего несколько минут. Слава Богу, подумал он, с ней, кажется, все в порядке. Мадлен встревоженно смотрела на него: все то недолгое время, пока он был без сознания, она боялась, не случилось ли с ним чего-нибудь ужасного. На сей раз Рэнсом не истекал кровью, но Мадлен прекрасно понимала, что это ровным счетом ничего не значит.

Открыв глаза, он увидел склоненное над ним милое лицо Мадлен:

– Моя голова…

В тот же миг кто-то грубо ткнул его в бок прикладом.

– Как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спросила его Мадлен.

– Пожалуйста, помоги мне сесть.

Оглядевшись по сторонам, Рэнсом понял, что они находятся все на том же школьном дворике. Рядом стояли двое молодых мужчин. Рэнсом пригляделся – они держали в руках автоматы Калашникова!

– Этого еще только не хватало, – пробормотал Рэнсом, на какую-то секунду пожалев о том, что пришел в себя.

– По-моему, они ждут какую-то важную персону, своего главаря, что ли… – тихо пробормотала Мадлен.

– Кого это, интересно?

– Они называли какого-то Мартилло, – пояснила Мадлен.

– Час от часу не легче… – пробурчал под нос Рэнсом. – Каким, интересно, должен быть человек, чтобы носить такое прозвище [12].

– Да уж, – согласилась Мадлен.

Рэнсом с беспокойством оглядел ее:

– Ты как? Они тебе ничего не сделали?

– Нет, только напугали ужасно. Я даже не слышала, как этот тип подкрался сзади… Как ты думаешь, кто они такие? Бандиты?

Услышав от нее это слово, двое начали злобно ругаться по-испански. Рэнсом с трудом понял: нет, они не бандиты.

– Не бандиты… – пробормотал Рэнсом, не сводя глаз с автомата, наставленного на него. – Кажется, начинаю понимать.

– Они дористы? – предположила Мадлен.

Однако и эта ее догадка, услышанная парнями, привела тех в гнев – по-видимому, само слово «дористы» они воспринимали как грязное ругательство.

– О, простите! – вежливо обратился к ним Рэнсом. – Эй, только не вздумай наставлять это на нее!

Парень растерялся, услышав грозный тон Рэнсома.

– Прошу тебя – не провоцируй их! – взмолилась Мадлен.

– Господи, ты посмотри на него! Ему ведь всего лет шестнадцать-семнадцать, совсем ребенок. Ну и страна…

– Стало быть, они из Фронта национального освобождения? – предположила Мадлен. – Кажется, мы только так их еще не называли.

Юный мятежник ответил ей утвердительно – прежде чем его взрослый спутник довольно грубо окликнул его, приказывая заткнуться.

– Ну и что это означает для нас? – негромко поинтересовалась Мадлен у Рэнсома.

– Ну… – пожал плечами Рэнсом. – Это фанатики, но, насколько мне известно, их лидер – сегуридоры недавно его расстреляли – никогда не выказывал явной ненависти к американцам. Возможно, он просто не успел эту ненависть проявить – у него других дел хватало. Но все же я надеюсь, что, когда сюда придет этот Мартилло, мы сумеем с ним договориться и отправимся восвояси. – У Рэнсома раскалывалась голова, и он с трудом мог собраться с мыслями. – Теперь-то я понимаю…

– Что именно? – нетерпеливо перебила его Мадлен.

– Помнишь городок, где мы чуть не ввязались вчера в драку? Как враждебно относились к нам, требовали денег…

– И что же? – по-прежнему не понимала Мадлен.

– Дористы особую активность проявляют в северных районах страны, а в ее южных районах население, обнищав до крайности, поддерживает Фронт национального освобождения.

Парень постарше приказал им замолчать, а подросток, заметив красавца попугая, наставил на него ружье.

– Нет! – пронзительно закричала Мадлен и вскочила на ноги: – Пожалуйста, не надо!

– Мэдди! – испугался Рэнсом.

Мятежники что-то закричали им по-испански. Птица взмахнула крыльями и полетела над поляной – ее богатое оперение отливало на солнце всеми цветами радуги. Указывая на попугая, Мадлен взмолилась, чтобы охранники не убивали его. Подросток понял ее и, хотя уже собирался спустить курок, опустил ружье и улыбнулся. Напряжение спало, и Рэнсом воспользовался этим, чтобы усадить Мадлен на землю.

– Только попробуй еще раз сделать какую-нибудь глупость, – предупредил он, – клянусь, я сам застрелю тебя.

– Ничуть не сомневаюсь, – вздохнула Мадлен, не сводя глаз с мятежников.

Рэнсом немного повернулся и вдруг почувствовал сбоку тяжесть собственного оружия – такую знакомую и привычную, что в первое мгновение он даже не поверил этому ощущению.

– Они даже не стали меня обыскивать? – шепотом спросил он у Мадлен.

– Нет. И меня тоже…

– Так… – У Рэнсома даже дух захватило. – Ты хочешь сказать, что твой пистолет при тебе?…

– Да, – кивнула Мадлен.

Господи, такого он никак не ожидал! Понятно теперь, почему ребятам из Фронта национального освобождения так не везло все время – все у них проваливалось.

– Тогда вот что, – прошептал Рэнсом Мадлен, – слушай меня внимательно. Ты…

Его вдруг прервал чей-то окрик, раздавшийся из джунглей, и через несколько мгновений оттуда показались еще трое молодчиков с оружием в руках. Двое мятежников горячо приветствовали пришедших, будто они долго не виделись. «Как все неудачно складывается, просто отвратительно», – подумал Рэнсом.

– Смотри, похоже, они про нас совсем забыли, – удивленно протянула Мадлен, видя их радостные приветствия. – Может, они отпустят нас?…

– О, ч-черт! – выругался Рэнсом.

– В чем дело? – встревоженно спросила у него Мадлен, почувствовав, как тает зародившаяся в ее душе надежда.

– Посмотри на них повнимательнее! – мрачно изрек Рэнсом. – Никого не узнаешь?

– Рэнсом, эти трое были в гостинице сеньора Гутиерре в Дорагве, в нашу первую ночь.

– А-га…

Юный охранник, вспомнив о пленниках, указал на них рукой, объясняя, как он обнаружил Мадлен в джунглях. Достаточно было их главарю Мартилло бросить на них один-единственный взгляд, как Мадлен поняла: он узнал их. Лицо его исказила гримаса ненависти.

– Интересно, что они делали в Дорагве? – полюбопытствовала Мадлен.

– Кто их знает… – вздохнул Рэнсом. – Может, возвращались из столицы, где в очередной раз пытались состряпать покушение на президента.

– Теперь наши дела плохи?

– Боюсь, что так… – Голос Рэнсома напугал Мадлен.

Мартилло и двое его подручных подошли к Рэнсому и Мадлен. Главарь с презрением посмотрел на них, после чего объявил, что уже встречался с этими «мерзкими аристократами» раньше.

– Вы уверены? – обратился к нему по-испански Рэнсом.

– А ты думаешь, щенок, я тебя забыл? Как бы не так… – Мартилло чуть не задохнулся от гнева. – Я прекрасно помню, как какой-то молокосос, который был с вами, рассказывал о твоей дружбе с этим грязным подонком Веракрусом и о твоей работе на него.

Мартилло приставил ружье к голове Рэнсома. Однако тот не шелохнулся – и выражение его лица оставалось спокойным, как будто ничего необычного с ними не происходило.

Двое мятежников, схвативших Рэнсома и Мадлен, с изумлением выслушали подробный рассказ их главаря о встрече с американцами в гостинице Дорагвы, а также о том, что Рэнсом работал на Веракруса и даже считался его близким другом. Мартилло пересказал им все то, что в тот вечер так доверчиво выболтал сеньору Гутиерре Мигель. Мадлен ужасно испугалась. Ведь главарь поведал о том, что Рэнсом был не только близким другом «этой свиньи Веракруса», но еще и сделал невозможным для них его убийство. Ненависть всех пятерых, кажется, достигла апогея. Тотчас было решено расстрелять Рэнсома немедленно.