Самая сладкая ложь (СИ)

Несколько месяцев относительного спокойствия настроили Викторию на мирный лад. Лилах выздоровела и из тщедушного существа превратилась в розовощекую красавицу. Она все больше походила на мать и все меньше на отца, хотя до этого казалось, что все будет иначе. Лилах исследовала дом, что-то мурлыча себе под нос, с любопытством разглядывала недоступные ей коллекционные вещи за стеклом и даже не представляла, что ждет ее в ближайшем будущем.

В тот вечер Лилах и Виктория были одни: Хусни в очередной раз отправился в Дамаск. Девочка сидела на мягком ковре, пытаясь разобраться в тонкостях детской игры с кубиками, а мать сидела у окна и при свете торшера читала медицинский журнал. Наткнувшись на несколько незнакомых латинских терминов, она поднялась и направилась было в свой кабинет за словарем, но в последний момент решила, что кабинет мужа ближе.

Переступив порог комнаты, Виктория огляделась. Она редко заходила сюда и не знала, в каком из шкафов Хусни может хранить словари. Дело осложнялось тем, что библиотека доктора Абу Талиба была более чем внушительной. Виктория обследовала несколько шкафов, прежде чем ей удалось найти шкаф с медицинской литературой. Она пытливо разглядывала надписи, чуть наклонив голову для удобства, и ее взгляд упал на деревянный ящик, стоявший на одной из полок. Невнимательный человек принял бы его за книгу — он стоял боком, так же, как и остальная литература, разве что был толще, чем обычная книга. Виктория достала странный предмет и с удивлением обнаружила, что на крышке изображен красный крест. Аптечка? Что она делает в шкафу?

Виктория поставила ящик на письменный стол и открыла его. Она ожидала увидеть внутри все, что угодно — таблетки от головной боли, успокоительное, ароматические масла, но только не ровный ряд флаконов с более чем знакомыми ей названиями. Она поворачивала каждый пузырек, внимательно читала написанное. Надписи на этикетках были знакомы любому психиатру. В аптечке, спрятанной в шкафу, была целая коллекция психотропных средств, в большинстве своем запрещенных законом и вышедших из употребления ввиду их опасности для здоровья — как психического, так и физического.

Оставалось только догадываться, зачем Хусни понадобились эти лекарства. Да их даже лекарствами не назовешь, разве что ядами, хотя подобное определение тоже не отражает сути их действия. Виктория продолжала изучать надписи. Осталось всего два флакона, самые большие в аптечке. В одном из флаконов был безобидный физиологический раствор (по крайней мере, так гласила этикетка), а надпись на другом — химическая формула, а не латинский термин — была ей незнакома. Недолго думая, она снова подошла к шкафу с медицинской литературой и взяла с одной из полок справочник по химии. Неизвестное вещество оказалось нитроглицерином.

Виктория вернулась к столу, пытаясь понять, страшно ли ей или же она просто не понимает, что происходит, и снова посмотрела на аптечку. Флаконы были покрыты слоем пыли. В свободных ячейках пыли не было совсем — создавалось впечатление, что из них лекарства достали совсем недавно, может, пару дней назад. Что там было? Безобидный физиологический раствор, психотропное средство, пара кубиков которого может свести человека с ума, а то и убить, или нитроглицерин, которым при подходящем применении можно запросто взорвать целое здание?

Виктория скрестила руки на груди и задумалась. Нитроглицерин: взорвать здание. Психотропные средства… для чего они могут использоваться? И при чем же тут Хусни, нитроглицерин и психотропные средства? Отсутствие пыли говорит о том, что он взял эти препараты пару дней назад, тогда, когда уехал в Дамаск. Зачем ему это? И не случайно ли он не хочет с ней говорить об этих командировках? Судя по содержимому аптечки, ему есть, что скрывать.

После пары часов, которые она провела в размышлениях, было принято решение ни о чем не говорить Хусни. В конце концов, она искала словарь. И ни на какую аптечку не натыкалась. Она стоит там совершенно незаметно (это было ложью, но Виктория решила рассуждать именно так), и ее можно принять за книгу. Есть другие источники информации, которые могут сообщить ей подробности о жизни мужа.

Благодаря сложной цепочке «особо осведомленных» людей Виктория вышла на связь с людьми из органов безопасности, которые в свое время помогали ей в ее исследованиях. Для того, чтобы получить информацию о Хусни, ей пришлось выдумать целую историю — начиная от того, что она начала новое исследование, и заканчивая тем, что подумывает о карьере в разведке. Полученные сведения шокировали ее. Она могла предположить, что Хусни торгует психотропными средствами или взрывчатыми веществами, которые достает, пользуясь связями и врачебной лицензией, но и подумать не могла, что ее муж связан с исламистским террором. А связан он, как выяснилось, очень и очень крепко.

При более трезвом взгляде на вещи Виктория поняла, что в этом есть рациональное звено. Недоговорки, поездки в Дамаск и найденные в аптечке препараты быстро сложились в одно, и другого решения быть не могло: они с Лилах должны уехать отсюда. И как можно скорее. Но куда? К родителям? Они живут в другом городе, сборы займут время, а к тому времени он вернется. К друзьям? С маленькой дочерью? Это проблематично и почти нереально. Кроме того, ее муж знаком со всеми, к кому она могла бы поехать, и нашел бы ее очень быстро. Поговорить с Хусни обо всем? Исключено.

Решение нашлось само собой, хотя такого исхода событий Виктория предугадать не могла, а такие последствия не могли бы привидеться ей в самом кошмарном сне.

Вечером того дня, когда Хусни вернулся домой, она лежала в постели, дожидаясь его, и читала книгу. Доктор Абу Талиб просматривал какие-то бумаги и готовил список дел на завтра. На часах было чуть за полночь, Лилах давно спала. Завтра Виктория должна была выйти на работу — этого дня она ждала с нетерпением. Как примут ее коллеги? Как примет ее руководитель? Начал ли он новое исследование, и сможет ли она в нем участвовать? Доверят ли ей новых пациентов?

Неожиданно вошедший Хусни прервал ход ее мыслей. Он подошел к ней и присел на кровать.

— Скажи, дорогая, ты искала что-то в моем шкафу с медицинской литературой? — спросил он у жены.

— Словарь. Я читала статью и наткнулась на пару незнакомых терминов.

— Ты нашла только словарь? Или что-то еще?

Виктория подняла на него глаза.

— Что я могла найти там, кроме словаря?

— Полагаю, аптечку, которую по ошибке поставила замком наружу, а не так, как она стояла раньше?

Смысла лгать не было — это бы только усложнило ситуацию.

— Да, я нашла и аптечку, — ответила она. — Как ты понимаешь, меня заинтересовало, что там, и я оценила твою коллекцию.

— Я бы и не подумал, что ты роешься в моих вещах, Вики. Надеюсь, ты ничего оттуда не взяла?

— Разве ты не проверил?

— Вики, — сказал он спокойно, — давай договоримся кое о чем. Ты не будешь интересоваться моими делами, а я сделаю так, что твоя жизнь и жизнь нашей дочери будет безопасной. Тебя устраивает такая сделка?

Виктория отложила книгу.

— А что с нами может случиться? — спросила она.

— Если люди интересуются тем, чем интересоваться не надо, то что-нибудь да случается. — Он поднялся и поцеловал ее в лоб. — И давай не будем об этом. Не засыпай без меня. Я расскажу тебе о поездке.

Когда Хусни уснул, Виктория поднялась, надела халат и прошла к себе в кабинет. При свете настольной лампы она открыла один из ящиков стола и достала оттуда маленький шприц в вакуумной упаковке. В тот момент мысли ее были на удивление холодны и трезвы, и она прекрасно понимала, что ей предстоит совершить через несколько минут. После этого она погасила лампу, затворила дверь и спустилась в кабинет мужа.

Аптечка стояла на месте. Виктория достала ее, как в прошлый раз, поместила на стол и открыла крышку. Пару секунд она изучала флаконы, потом взяла один из них и открыла. Разрывая упаковку шприца, она вспоминала университетские лекции и прикидывала, какая доза препарата необходима для мужчины такой комплекции, как Хусни. Наконец, желтоватая жидкость была набрана в шприц, и Виктория, вернув аптечку на место, снова поднялась наверх.