Голливудские жены

«Поверь в себя, и ты достигнешь чего угодно», – часто повторяла ее мать.

«Никогда ничего не пугайся! – таков был девиз ее отца. – Смело встречай все, будь сильной и уважай себя!»

Им-то было хорошо, они обрели друг друга, и, хотя горячо любили ее, она часто чувствовала себя лишней. Когда наконец они решили окончательно осесть на ранчо в Аризоне, она поняла, что ей пришло время самой вступить в мир, и она уехала, увозя их благословения и скромные деньги, чтобы продержаться на первых порах. Это было в 1981 году, ей было семнадцать лет, ее переполняли энергия и энтузиазм нетронутой юности.

Сначала она погостила в Сан-Франциско у двоюродного брата, заметно старше ее. Он научил ее азбуке секса, наркотиков, рок-н-ролла и предоставил самой себе. Она была любознательна, жаждала набираться опыта и перепробовала много занятий – начиная от работы официанткой в баре и кончая изготовлением серебряных украшений и продажей их на улицах.

Потом она познакомилась с рок-музыкантом, который у говорил ее отправиться в Индию. Кончили они в Пуне у ног прославленного гуру Раджниша. Все это ей приелось раньше, чем ее спутнику, и она уехала одна в Лондон, где жила у друзей в Челси, общаясь с фотографами, манекенщицами и писателями. Испробовала всего понемножку, а затем отправилась в Нью-Йорк с очень левым журналистом и занялась тем, что, как она решила, интересовало ее больше всего: начала писать. Ее опусы отличались цинизмом и тонким стилем, так что довольно скоро она составила себе имя и получила страницу в «Уордли», авангардистском журнале. С Нийлом она познакомилась в Париже, куда ее послал журнал.

Вечеринка на Левом Берегу. Теснота. Шум. Монтана приехала с Пенни, ее временным (и не один раз) другом. Нийл уже был там, успев накачаться «Золотым Акапулько»в сочетании с «Джеком Дэниелсом». Испитой мужчина с пронзительными глазами, весело пожившим лицом и седеющей гривой непослушных волос, он сидел в углу, окруженный поклонниками, жадно ловившими каждое его слово.

– Знаешь, а я очень хочу познакомиться с этим типом, он получше Олтмена, – сказал Пенни.

– Лучше Олтмена нет никого, – отрезала она и направилась к компании их друзей.

И прошло несколько часов, прежде чем она наконец оказалась возле группы, все еще толпившейся вокруг Ниша Грея. Ленни познакомил их.

Нийл был уже так пьян, что еле ворочал языком, но все-таки сумел выговорить:

– Монтана. Что за хреновое имечко?

Она пропустила его слова мимо у шей, нежно улыбнулась Лети и сказала:

– Смоемся?

Два дня спустя она сидела в «Американской аптеке» на Енисейских полях и листала журналы, как вдруг голосу нее за спиной произнес:

– Монтана! Что за хреновое имечко?

Она обернулась и не сразу сообразила, кто это такой, но тут он дохнул ей в лицо парами виски, и она вспомнила вечеринку.

– Хотите выпить? – спросил он.

– Не очень.

Их взгляды на мгновение сомкнулись, и что-то полыхнуло. Она была настолько заинтригована, что передумала и приняла приглашение, хотя мужчины в годах никогда ее не влекли.

Он отвел ее в бар, где его явно хорошо знали, и принялся напиваться до бесчувствия, произведя на нее глубокое впечатление сардонической эрудицией и живым остроумием. Ее заинтересовало, почему ему так необходимо прятаться от настоящего, и она не пожалела времени, чтобы узнать о нем побольше. Он был сложной натурой и нацелен на самоуничтожение. Талантливый режиссер, оттолкнувший многих людей пьянством и непредсказуемым поведением, так что теперь вынужден был снимать телевизионную рекламу за большие деньги, на которые содержал свою бывшую жену Мэрли, проживавшую в Беверли-Хиллз.

В Париже он словно наслаждался своей известностью и начинал каждое утро трезвым, но ко второй половине дня безнадежно напивался.

Монтана отложила возвращение в Нью-Йорк и начала проводить все больше и больше времени с ним. Нийл Грей был крепким орешком, и это действовало на нее возбуждающе. Ее отец сказал бы, что ее к Нишу просто тянет. Пока она росла, в их семье секс никогда не был запретной темой, и родители дали ей только один совет: поступать так, как она считает правильным. Что-то говорило ей, что быть с Нийлом – правильно, хотя он не делал никаких попыток увлечь ее в постель. Это заинтриговывало ее все больше.

В конце концов она сама туда забралась, а у него не встал, отчего он по-пьяному развеселился.

Монтана не усмотрела в этом ничего смешного и решила, что, пожалуй, настало время приняться за мистера Ниша Грея всерьез.

Она взяла напрокат машину, получила разрешение кого-то из знакомых, воспользоваться его уединенным шале и убедила Ниша поехать туда с ней на воскресенье. Он согласился, предвкушая двое суток пьянства и других забав.

Уединенное шале стаяло пустое. Монтана проверила, что в нем нет ни единой бутылки, спрятала ключи от машины, отключила телефон и продержала Ниша там три блаженные недели. То есть блаженные с того дня, когда она успокоила его, утихомирила бредовую ярость и, наконец, уложила в постель абсолютно трезвым. Его больше не затормаживал алкоголь, и он оказался потрясающим любовником. Немолодым жеребцом, а мужчиной, с которым ей было очень хорошо.

В Париж они вернулись, твердо зная, что самое главное – быть вместе. Пробыли они там недолго – пока Монтане не удалось убедить Ниша, что он растрачивает свой талант, и он не согласился вернуться в Америку. Скоро стало известно, что Грей теперь трезв и надежен, и к концу их первого года вместе он уже снимал на улицах Нью-Йорка детективный фильм с небольшим бюджетом. Фильм имел успех, и Голливуд вновь поманил блудного сына. Они отправились на Запад.

– Тебя будет тошнить от Беверли-Хиллз, – предупредил он. – Там больше дерьма на один квадратный дюйм, чем в клоаке.

Она только улыбнулась и занялась собственными планами. У нее родилась идея телевизионного сериала, и еще она хотела написать книгу о Голливуде тридцатых годов. Ниш полностью ее поддержал.

И еще он настоял, чтобы они поженились. Она бы с удовольствием оставила все как было, но он страшился потерять ее и не хотел рисковать. Она была единственной. Она вылечила его от алкоголизма вернула ему работоспособность и заставила по-иному взглянуть на жизнь.

Они поженились в Палм-Спрингс и с тех пор челночши между постоянным номером в беверлийском отеле «Уш-тир»и нью-йоркской квартирой.

Монтана написала сценарий своего телевизионного сериала, и он имел успех. Она написала книгу о Голливуде в соавторстве, а потом, увлекшись кино, написала сценарий и сама поставила короткий документальный фильм о детях Уоттси, трущобного района Лос-Анджелеса. Он получил две престижные премии.

Нийл гордился ее достижениями и более чем поддержал ее следующее начинание, когда за шесть недель она написала колючий сценарий и назвала его «Люди с улицы». Прочитав сценарий, Нийл пришел в восторг. Как режиссер, он ощутил в нем потенциал волнующего, значительного фильма и сразу загорелся желанием самому его снять. Он снова был на коне. Два предыдущих его фильма имели кассовый успех, и несколько киностудий были готовы финансировать все, что он ни хотел бы снять. Но он намеревался сохранить полный контроль и, обсудив все с Монтаной, отнес сценарий в «Оливер Истерн продакшн». Оливер был дерьмо, но Нийл знал, что он согласится на их условия.

Теперь все было улажено, и контракты подписаны в это самое утро.

Прекрасные условия: полный художественный контроль. Иными словами, никто не будет менять что-либо в сценарии Монтаны или вторгаться в замыслы Нийла. До тех пор, пока они будут оставаться в рамках бюджета и не нарушат графика, любое постороннее вмешательство исключается. Оба были в восторге.

Финальный кадр. Абсолютный контроль. Волшебные слова, а теперь – обед, чтобы рассказать о своей победе друзьям.

Монтана угрюмо смотрела из окна машины – прошло три часа, и они возвращались домой. С ее точки зрения, вечер был пустой тратой времени. Друзья! Большое спасибо! Она прекрасно обойдется без них. Лишь бы у нее был Нийл, а уж он плевать на всех хотел – это чудесное качество в городе, где полно жополизок. Собственно говоря, это качество было в числе тех, которые с самого начала привлекли ее в нем.