Шепот дьявола

– Сбегать из дома – это у них семейное.

Макс знал, что услышит дальше.

– Это ведь было в вечер выпускного бала, так? Нелл собрала чемодан и оставила тебя ждать, всего при параде, когда идти было некуда.

– Да, так оно и было, – согласился Макс.

– Ходили слухи, что вы здорово поссорились.

– Как всегда, ложные.

– Так что же случилось?

– Понятия не имею.

– Ты и вправду не знал, почему она сбежала?

– Я и вправду не знал. – Снова пожав плечами, Макс сказал: – Как и все, я потом слышал много разных предположений. Возможно, что-нибудь и соответствует действительности. Может, отец ее выгнал. А может, был кто-то, нравившийся ей больше меня, и в ту ночь она с ним сбежала. Или она узнала, где находится Грейс, и решила жить с матерью, а эту ночь выбрала случайно. Может, какой-нибудь из этих слухов и соответствует действительности А может, и нет. Единственный человек, который мог сказать нам правду, был далеко, и она не потрудилась даже написать, по крайней мере, мне.

– Угу. – Итан улыбнулся. – Тебе бы лучше приударить за старшей сестрой. Я всегда удивлялся, почему ты не стал за ней ухаживать, ведь вы вместе учились в школе.

– Ты всегда интересовался Хейли больше, чем я, – заметил Макс.

На что Итан сухо ответил:

– Все, кто носил брюки, интересовались Хейли. Красоткой она не была, но, бог мой, когда она шла по улице, от нее глаз нельзя было оторвать, от нее исходила мощная сексуальная волна.

Макс промолчал.

– Как ты думаешь, то, что о ней рассказывали, правда? – спросил вдруг шериф.

– Кто ее знает. Что-то же заставило отца лишить ее наследства. – Макс одарил шерифа безрадостной улыбкой. – Мне казалось, уж кто-кто, а ты знаешь правду, Итан, учитывая, насколько ты хорошо информирован насчет всего, что происходит в Безмолвии.

– Ну, я таки надеюсь, – тоже улыбнулся Итан, – что когда-нибудь я доберусь до правды. Мне это всегда удавалось.

Макс, решивший, что интервью окончено, поднялся.

– Ну ладно, я знаю, у тебя полно дел в последнее время. Четыре подозрительных и нераскрытых убийства за восемь месяцев – понятно, что у тебя хлопот полон рот.

Итан тоже поднялся, но руки не протянул.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы мне напоминали о моих обязанностях. – Когда Макс повернулся, чтобы уйти, он добавил таким же приятным тоном: – Да, Макс! Я уже сказал, чтобы ты не уезжал из города?

– Сказал. И можешь не беспокоиться. Я никуда не собираюсь.

– Ты уж постарайся.

Понимая, что шериф любым способом желает оставить за собой последнее слово, Макс просто кивнул и вышел из офиса. Только оказавшись на улице, он понял, насколько напряженно он себя чувствовал у шерифа. Свернув за угол и оказавшись там, где его не видно было из окна, он расправил плечи, почувствовав себя лучше.

Черт бы побрал Итана Коула!

Скверно, когда мальчишка, который тебе нравится, вырастает в мужчину, вызывающего неприязнь. А если дать такому мужчине бляху и почти безграничную власть, то ситуация может очень быстро измениться не в твою пользу. А если еще знать о затаенной обиде, то становится ясно, что дело плохо.

Макс постарался избавиться от дурных мыслей. Он медленно шел к тому месту, где оставил свой грузовичок. Сел в кабину, завел мотор, но не сразу тронулся с места. Вместо этого он вспомнил Нелл. Снова.

Всю прошлую ночь, прислушиваясь к бушующей грозе, он крутился и вертелся в постели и думал о Нелл. Удивлялся. Что за жизнь у нее была эти двенадцать лет, если она не удосужилась приехать на похороны своего отца и бабушки? Что скрывается за странной, горькой улыбкой Хейли, когда заходит речь об ее сестре?

И больше всего его волновало, удалось ли другому мужчине подобраться к ней так же близко, как однажды удалось ему.

Она изменилась, это было ясно видно. Все еще очень красивая, он сказал Итану правду, но былую напряженность зеленых глаз сменили усталость и осторожность. Она стала более сдержанной, собранной, чего раньше не наблюдалось.

Макс вспомнил шестнадцатилетнюю девушку, которую впервые увидел жарким летом почти четырнадцать лет назад. Она ехала верхом на неоседланной кобыле. Неприлично короткие шорты давали возможность лицезреть длинные, загорелые ноги, а белая хлопчатобумажная блузка была слишком прозрачной, чтобы на нее можно было спокойно смотреть. Она показалась ему дикаркой, маленькой феей с неуверенной и неожиданной улыбкой и заливистым смехом, звучащим как колокольчик в тяжелом, влажном воздухе. Волосы медового цвета рассыпались по плечам и сверкали на солнце, а широко расставленные зеленые глаза смотрели на него странным взглядом, в котором читалось… узнавание.

Она была нетерпеливой и испуганной одновременно.

Макс постарался не думать об этом загнанном взгляде и мрачно включил первую передачу. Хватит. Хватит этого. Нелл Галлахер вернулась домой, только чтобы собрать несколько фотографий и старых игрушек в память о детстве и затем уехать навсегда.

Он не такой дурак, чтобы снова с ней связаться.

– Только не это, – услышал он собственное бормотание. – Одного раза достаточно.

Странно, но дом не вызвал у нее обильных воспоминаний, ни плохих, ни хороших, возможно, потому, что он был основательно переделан с тех пор, как она его в последний раз видела. Легко было догадаться по темным тканям и обоям с рисунком в большинстве комнат, что здесь господствовал вкус Хейли. Более того, она постоянно ощущала присутствие сестры.

Нелл из-за этого чувствовала себя неловко, чего никак не ожидала, и, скорее всего, именно это ощущение выгнало ее из дома в это утро.

Дом Галлахеров располагался на участке, который когда-то, давным-давно, был плантацией сахарного тростника. С годами участок распродавался, а на оставшейся во владении семьи земле трудились арендаторы, выращивающие соевые бобы и сладкий картофель. Все семейное достояние в последние двадцать пять лет складывалось из арендной платы фермеров и дивидендов, получаемых от крайне удачных операций Адама Галлахера на фондовой бирже.

В доме всегда было достаточно денег, а иногда более чем достаточно, поэтому жили они хорошо. У них с Хейли в детстве были лошади, а когда им исполнилось по семнадцать лет, отец подарил им по очень приличной машине, хотя пользоваться ими свободно они не могли, ключи хранились у отца, и он выдавал их крайне скупо.

Если верить семейному адвокату, лошади и машины были давно проданы; остался только древний «Линкольн» Адама Галлахера. Он стоял на площадке для подержанных машин и ждал покупателей.

Надо было продать и другие вещи. Нелл представления не имела, что останется после уплаты долгов и налогов, но не слишком об этом задумывалась. Ведь она приехала домой вовсе не в надежде нажиться на смерти отца.

Она ушла из дома не оглядываясь, позволив инстинкту или подсознанию выбрать одну из малозаметных тропинок, ведущих в лес. Примерно пятьдесят или около того акров леса отделяли дом Галлахеров от соседних ферм и ранчо. Густые кроны деревьев создавали прохладный, сумрачный мир, где Нелл в детстве проводила много времени, особенно летом.

Сегодня там не было так покойно, как раньше.

Но все равно Нелл продолжала идти, ощущая нетерпение, слишком знакомое, чтобы от него можно было отмахнуться. Несколько раз она останавливалась, оглядывалась, что-то искала, но видела только неподвижный подлесок, еще немного влажный после вчерашней грозы.

Она едва успела это отметить, как услышала глухой раскат грома. За одну секунду обстановка вокруг нее резко изменилась.

Потемнело. Она чувствовала, как ветер несет струи воды, которые бьют по коже. Они даже на мгновение ослепили ее, и она отвернулась, чтобы вода не заливала лицо. Она отерла ладонями лицо и стала вглядываться в пространство, пытаясь увидеть в те моменты, когда сверкали молнии, то, что ей полагалось увидеть.

Фигура в длинном темном плаще шла по дорожке, ответвляющейся от той, на которой стояла Нелл. Она решила, что это был мужчина, но точно сказать не могла. Капюшон плаща закрывал голову, и, поскольку он двигался под углом к ней, она не видела его лица.