Фламенко по-турецки

— Почему? — окончательно ошалела я.

— Опять же для того, чтобы ваших следов в этом деле не было вообще: ни в качестве исполнителя, ни в качестве подозреваемой, ни в качестве свидетельницы, ни даже в качестве возможно пострадавшей. Официально Олег Анатольевич ни с какой Викторией вообще не знаком. А обвиняется он в организации убийства своего делового партнера. Думаю, его все-таки депортируют в Россию, никому он тут не нужен.

— А если он захочет там свести со мной счеты? — поинтересовалась я.

— Какие? То, что именно вы способствовали исчезновению двух пунктов обвинения? Так он вам еще за это должен быть благодарен. Но насколько я понимаю ситуацию, вряд ли вы когда-нибудь еще встретитесь.

— Пожалуй. Лично я, например, такого желания не испытываю. А возлюбленную его действительно заказал ревнивый муж?

— Действительно. Супруга Олега тут абсолютно ни при чем. Вот киллер-то посидит в Турции, лет эдак десять. Если амнистии не случится. Не надо было попадаться.

— Разумно, — заметила я. — Надеюсь, на один рейс с Олегом Анатольевичем и его супругой я не попаду…

— Вам это вообще не грозит, — пожал плечами Исмаил-бей. — Мы же договорились: вы летите на моем самолете, в Москве вас встречают и отвозят домой. Я уже сделал все необходимые распоряжения.

К сожалению, все хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться. Закончился и мой великолепный отпуск: шесть чемоданов уже погрузили в лимузин, а мы с Исмаил-беем по русскому обычаю присели на дорожку, а по турецкому — выпили при этом по чашечке кофе. Удивительно, но перспектива полета меня не пугала совершенно, я воспринимала ее так, как очередную увеселительную поездку.

Конечно, я не удержалась и пустила слезу на прощание, но быстро взяла себя в руки и с трапа самолета помахала Исмаил-бею вполне жизнерадостно. Ведь если хорошенько подумать, праздник, который длится вечно, — это уже не праздник, а просто образ жизни. Но моя-то жизнь к этому образу мало подходила…

С комфортом разместившись в самолете, который больше был похож на каюту роскошной яхты, я стоически перенесла процедуру взлета, занимая себя мыслями о том, какая невероятная удача мне выпала и как интересно будет снова встретиться с Исмаил-беем в Москве или… в любом другом городе, который он выберет для встречи. Если, конечно, не забудет…

Нет, не буду думать о грустном! Стюардесса по моей просьбе принесла джин с тоником, я неторопливо выкурила сигарету и, прикрыв глаза, стала думать о более приятных вещах. Например, о том, какую квартиру купить, какой в ней сделать ремонт и какую поставить мебель.

Долго колебалась между необходимым количеством комнат, потом решила, что по жизни мне нужно две: средних размеров спальню и большой кабинет-гостиную. А вот кухня должна быть таких размеров, чтобы одновременно служить столовой. Санузел с джакузи и душевой кабиной, не такой роскошной, как здесь, естественно, но со всеми необходимыми примочками.

Наверное, я задремала, потому что уже как бы оказалась в этой новой квартире, выдержанной в золотисто-коричневых и лиловато-серых тонах. И в квартире, конечно же, должна быть большая, утепленная лоджия. Там у меня будет зимний сад с розами и лимонным деревом, небольшой фонтанчик, два легких кресла и столик.

И чтобы вид из этой лоджии был не на соседнюю пятиэтажку, а на какой-нибудь парк. Или на Москву-реку. В общем, на что-то, чем можно любоваться в любое время дня и ночи, попивая кофе, чай или что-нибудь покрепче.

— Вика, — услышала я откуда-то издалека незнакомый голос. — Виктория!

— М-м-м? — вопросительно протянула я, не открывая глаз.

— Прилетели, сели уже, скоро нужно из самолета выходить. Просыпайтесь же, Виктория!

— Что, уже Москва? — совершенно ошалевшим голосом спросила я, открывая глаза и обнаруживая себя в салоне первого класса самолета.

Рядом сидел смутно знакомый человек, который, собственно, меня и разбудил. Кажется, его зовут Алексеем. Да-да, все правильно, именно так. Но…

— Так вас не убили? — спросила я ошарашено.

Тут уж он вытаращил на меня глаза, а потом расхохотался:

— Все как раз наоборот. Это я думал, что напоил вас до смерти. Наверное, коктейль был все-таки крепковат. Второй же вас просто доконал.

— Мы с вами курили внизу… — не без усилий вспомнила я.

— Потом поднялись обратно наверх, вы выпили второй стакан и отключились совершенно. Два с половиной часа, минута в минуту. Вот, хлебните минералки, а то вы, по-моему, еще спите. А нам нужно еще вашего шофера разыскать.

Минералка ликвидировала сухость во рту, но не более того. Тем не менее я проследовала за Алексеем на довольно уже твердых ногах, нормально прошла паспортный контроль и вышла на площадь перед зданием аэропорта. Там дожидалось несколько человек, один из которых держал в руках табличку с крупно написанным русскими буквами словом: «Виктория».

— Ну, счастливо добраться, Виктория, — протянул мне руку Алексей. — Может, еще увидимся.

— Счастливо, — пробормотала я, мечтая только об одном: добраться до места и лечь спать по-настоящему, в постель.

Шофер кое-как изъяснялся по-русски, я попросила его притормозить где-нибудь и купить банку холодного пива. После этого откинулась на спинку сидения и принялась соображать, на каком я свете. Надо сказать, что пиво в этом процессе очень даже помогало, туман в голове постепенно рассеивался.

Ехали мы примерно час, сначала по гладкому шоссе вдоль моря, потом — по ярко освещенным и заполненным нарядной толпой улицам небольшого городка. И чем дольше мы ехали, тем все более смутными становились мои воспоминания о приснившихся событиях. Надо же было так крепко заснуть, причем в самолете! Никогда в жизни не спала в транспорте, даже в поезде мне обеспечена стопроцентная бессонница.

— Кемер, — объяснил шофер, не поворачивая головы.

Слава богу, скоро можно будет остаться одной и лечь спать!

Машина остановилась у подъезда четырехэтажного нового дома с балконами. Шофер помог мне поднять сумку на третий этаж, отдал ключи и откланялся. Я даже не стала осматривать свое новое жилище — утром успеется.

Бросила сумку на пол в большой комнате, достав из нее только умывальные принадлежности и ночную рубашку, приняла душ и с блаженным стоном опустилась на широкую, мягкую кровать, занимавшую почти всю спальню. Беспрецедентный случай — я даже не курила на ночь!

Проснулась я без особого восторга, от шума на стройке, и какое-то время никак не могла сориентироваться во времени и пространстве. Дома у меня всегда тихо: окна выходят в сад. Минут через пять, правда, я более или менее пришла в себя и определилась, после чего вылезла из постели и босиком, в полном неглиже отправилась осматривать помещение.

Я вышла на лоджию, залитую солнцем, полюбовалась видом на море и гавань, затем отыскала в квартире микроскопическую кухню со всеми, впрочем, необходимыми предметами и продуктами, сделала себе чашку крепкого растворимого кофе и распечатала пакетик с какими-то рогаликами. Завтракать я решила на лоджии, а потом — к морю, купаться.

Правда, сначала нужно было обменять деньги, иначе практически все блага цивилизации пройдут мимо меня. Мне говорили, что пляж тут — платный, за лежак тоже вроде бы надо платить, а уж если захочется что-нибудь выпить или съесть в городе… Ладно, снять сотню долларов с карточки и обменять их на местные лиры много времени не займет. Уж сегодня я точно никакими покупками заниматься не буду, весь день у моря проведу, раз до него добралась.

Быстро собрав все необходимое для полноценного и правильного проведения времени в ближайшие несколько часов, я отправилась на выход, предвкушая все прелести солнца, моря и цивилизованного пляжа. И тут заметила, что из-под входной двери проглядывает белый край конверта.

Адреса на конверте не было — естественно! — а внутри оказался небольшой, сложенный вдвое листок. Развернув его, я прочитала одну-единственную содержавшуюся там фразу, написанную по-русски печатными буквами: