Тени старого дома

Наконец латунная плита встала, подобно металлической двери. Пространство под ней имело около трех футов в глубину. Основание его имело вид квадрата со стороной в четыре фута. Со всех сторон полость окружали монолитные мрачные камни без каких-либо украшений. Дно было усеяно кусками расщепленного дерева и строительного мусора. Среди всего этого лежало тело человека с необычно согнутыми коленями. Позади его головы находилось нечто, напоминающее большого черного паука. Его волосатые ноги охватывали череп.

Глава 13

I

Атмосфера средневековья давила так сильно, что я подумала, будто Би готова прыгнуть в могилу к своему возлюбленному. Но, конечно, в ней было больше здравого смысла, хотя лицо ее стало мертвым, как у экспоната комнаты ужасов музея восковых фигур. Пока я и Би стояли, упираясь спинами в латунную плиту и удерживая ее от нового падения, Кевин спустился вниз. Теперь я понимала, что случилось с Роджером. В поисковой горячке он не принял мер предосторожности и дорого заплатил бы за свою беспечность.

– Он жив? – спросила Би упавшим голосом.

Кевин поспешил ободрить ее:

– Жив и храпит. У него огромная шишка на голове, но, кажется, ничего не сломано. Он, должно быть, успел скомпоноваться, когда доска упала. Попытаемся перенести его или сначала вызовем врача?

Роджер дал ответ на этот вопрос, застонав и попытавшись принять сидячее положение. Когда Кевин спросил его, как он себя чувствует, он отказался оставаться там, где был, до оказания медицинской помощи. Когда же Кевин помог ему вылезти, он снова упал лицом на пол.

– Энн, – шепнула Би. – Вы можете подержать это одна?

– Нет, Кевин еще там.

– Сукин сын, – сказал Кевин, роясь среди мусора на дне впадины. – Вот как он это сделал: блок с оборудованием и крюк в потолочной балке. Роджер, вы глупец. Почему оборудование упало вниз вместе с вами? Мы могли бы никогда не узнать, где вы, если бы Энн не...

Он внезапно замолк. Его голова и плечи медленно показались из впадины. У меня кровь застыла в жилах. Его холодный взгляд, направленный на меня, усиливал впечатление, что передо мною современный Дракула, высматривающий очередную жертву.

– Будь я проклят! – сказал он. – Что здесь происходит? Как ты узнала? Как Роджер ухитрился прокрасться в мой дом и...

– Если ты скажешь еще хоть одно слово, Кевин, я ударю тебя, – перебила Би. – Сию же минуту иди сюда и помоги мне. Ты можешь задать вопросы потом.

Ее рот был крепко сжат. Кевин повиновался. Как только он освободил ее, она бросилась к Роджеру. Она опустилась на пол рядом с ним и взяла его за руку, пока мы с Кевином подставляли рычаги под плиту и устанавливали ее в безопасное положение. Пока мы работали, я осматривала хлам на дне впадины. Я поняла, почему Роджер спрятал веревки и блоки. Он позаботился о том, чтобы Кевин не обнаружил следы его деятельности. Или, может быть, падающая латунная плита сорвала веревки с креплений и увлекла их вниз. Чего я не могла объяснить, так это отсутствие свинцового гроба, который ожидала увидеть. Оставалось только предположить, что гробы, упомянутые в описи, принадлежали трем другим людям, а обломки дерева на дне впадины были остатками контейнера. По-видимому, он содержал только мраморную шкатулку. Я не увидела ни костей, ни зубов.

Когда латунная плита окончательно встала на место, она издала пронзительный звук.

– Металлический и лязгающий, – сказала я, содрогнувшись. – Спасибо Эдгару По.

– Что? – Кевин взглянул на меня. Выражение его лица было все еще враждебным.

– Вспомни: они похоронили ее живой, и когда она искала выход из гроба и склепа...

– Ох! – Воздействие моего бессвязного повествования на Кевина было почти чудодейственным. Восхищение любовь, облегчение – множество приятных эмоций вытеснили гнев и подозрительность на его лице. Он обнял меня.

– И это насторожило тебя? Ты хитришь, дорогая.

– Это и некоторые другие вещи. Маленькая мраморная шкатулка...

Роджер издал хриплый звук:

– Шкатулка? Где она?

– На кухне. – Голос Кевина был резким. Он больше не подозревал меня в соучастии, но, естественно, был очень сердит на Роджера. – Я никогда не был негостеприимным, Роджер, но какого черта...

– Замолчи, Кевин, – сказала Би. – Помоги мне вести его по лестнице.

II

Доктор Гарст уехал уже на рассвете. Я не думаю, что кто-либо, кроме личного друга, мог приехать по вызову в такой час. Он был уверен в себе и спокоен, но его врачебный такт оставлял желать лучшего. Он сказал Роджеру, что, на его счастье, он обладает добротным толстым ирландским черепом, и прошелся по поводу глупых старых козлов, выходящих на поздние свидания.

Кевин кипел от донимавших его вопросов. Бесполезно было пытаться убедить его, что этой ночью у Роджера было свидание с Би: джентльмены не встречаются с леди в склепах, тем более в могилах. Би не позволила ему допрашивать больного. Она выпроводила нас обоих за дверь. Я предложила Кевину поспать еще несколько часов.

– У меня такое ощущение, что все прекрасно знают о том, что происходит, кроме меня, – проворчал он и ушел.

Я пошла в свою комнату, но не легла в постель, а стояла за дверью, глядя через щель наружу, и видела, что Би покинула комнату больного. Ее глаза были красными, но она слегка улыбалась. «Из всех путей, ведущих к женскому сердцу, жалость – наикратчайший». По крайней мере, так говорят поэты, и в данном случае они не ошиблись.

После того как дверь закрылась, я продолжила свое дежурство, не сомневаясь, что примерно через десять минут дверь комнаты Роджера осторожно откроется. Он надел брюки, но, вероятно, усилия для того, чтобы нагнуться и надеть башмаки, были чрезмерными для его больной головы. Он был бос. Белая повязка на голове придавала ему лихой вид, а настороженное выражение лица делало похожим на военнопленного, следящего за вражескими часовыми.

Я подождала, пока он отойдет подальше по коридору, и затем последовала за ним. Он все время держался за голову. Несомненно, пульсация в его голове помешала ему услышать меня. Он не замечал меня, пока не дошел до лестницы и не повернулся, чтобы спускаться вниз.

Я приложила палец к губам.

– Если вы закричите, они услышат.

– Все равно. Не пытайтесь уложить меня обратно в постель, флорентийский соловей.

– Она на столе в кухне.

– Что?

– Вы тратите напрасно время, разыгрывая из себя скромнягу, Роджер. Я могу сказать вам, что находится в шкатулке, но только если вы вернетесь в постель. Хотя я думаю, что это не принесет вам удовлетворения.

Это не устроило его. Он начал спускаться по лестнице, крепко держась за поручень. Я последовала за ним, приготовившись предотвратить его падение, если у него начнут подкашиваться колени. Но они не подвели его, и он целеустремленно двигался к кухне.

Содержимое шкатулки заметно оживило его. Его глаза удовлетворенно засветились, как будто бы он сложил осколки керамики вместе.

– Время каяться, Энн? Кто был прав?

– Вы, о мудрейший. Я так понимаю, что это принадлежности, используемые во время жертвоприношения Великому божеству, спрятанные ревностными приверженцами, когда дела честных язычников стали складываться не лучшим образом.

– Умница, – сказал рассеянно Роджер. – В ближайшем будущем вам предстоит отбросить наконец вашу постоянную бдительность и снова почувствовать себя человеком. Вы не представляете, какое это блаженство. Знаете ли вы, что это? Это патера, ей, возможно, две тысячи лет. Это один из символов матери. Рога быка...

– Они выглядят недостаточно большими, чтобы принадлежать быку.

– Значит, это был маленький бык, – сказал Роджер без тени улыбки. – Рога часто обнаруживают вместе с двойным топором. А где?.. Ах, вот мы где.

Из-под груды черепков он извлек обломок металла, почерневший и окислившийся.