Найти и вспомнить

И вот - смерть Ирины. Это потрясло его. Услышав о случившемся он, забыв о телефоне, рванулся домой. Лизонька лежала в комнате на ковре ничком, и Карла-Рудольф-Карла задохнувшись от ужаса, упал рядом на колени.

Но она была жива!

- Не могу ходить, - прошептала она и улыбнулась, пытаясь подбодрить его. Она, созданная им девушка, его творение, его овеществленная мысль - существо, по всем законам магии являющаяся лишь отражением его представлений - пыталась смягчить его боль!

Карла приподнял Лизоньку, обнял и зарыдал. Он плакал об Ирине, о Лизоньке, о долгих и мрачных годах ревности и тайных пылающих желаниях, постепенно, крупинка за крупинкой, сжигающих в своем мучительном огне все лучшее в его душе.

С этого момента призрак Ирины, неслышно пребывавший в его сердце, ушел навсегда. Он любил и был любим… и никакая магия не могла бы изменить этого!

Вот только вылечить Лизоньку не смог ни Карла, ни доктора.

Созданные им в полубреду лабиринты ходов и переходов оставались незримыми людям и магам. Они пребывали в зыбком равновесии, застыв на грани яви и небытия. И воплотиться всему этому мог помочь только один точный и правильный посыл. И спустя долгое время именно этот недобрый посыл изошел откуда-то из тьмы… и именно этим путем проникло во дворец древнее зло. В обоих мирах.

Глава 26. О великой битве по ту и по эту сторонам и о том, как сестрам не спалось

Марина уже хотела опуститься на стул, как неожиданно стены содрогнулись от мягкого, но тяжелого удара, швырнувшего ее спиной на что-то колючее…

…на пышные еловые ветви, связанные в массивные, вкусно пахнущие праздничные гирлянды, свисающие откуда-то с потолка. На секунду в глазах у нее помутилось, но в уши ударил ужасающий рев и она машинально схватилась за рукоять меча… которого не было. Она все еще была в узеньком стильном платье, вот только браслет, как ей показалось, на мгновение налился холодом. Внизу, на первом этаже звенело железо и взревывали жуткими голосами. Знакомый голос выкрикивал команды. Она подбежала к перилам и увидела внизу клубок дерущихся лохматых и закованных в сталь тел, над которыми густо висел мерцающий недобрыми зелеными искрами туман. Рыцарь Маренго, защищавший лестницу, снес голову одному из прыгнувших на него вурдалаков. Голова, крутясь и разбрызгивая темные струи, полетела в сторону Марины. Вверх по широкой лестнице ринулось еще несколько чудовищ, и Марина беспомощно оглянулась вокруг, ища хоть что-нибудь, чем можно вооружиться…

Грохнувшие внизу выстрелы заставили забиться ее сердце, - Охотник расчищал себе проход к ней, на второй этаж. Вместе с ним бежал Кот, скинувший парадный плащ и сапоги. Глаза его разбрызгивали злые искры. Он отбивался кинжалом и шпагой, раскалившейся, казалось, добела. Марина с усилием стряхнула с себя морок… заставлявший ее неподвижно смотреть, как бьются другие. Не отдавая себе отчета, практически рефлекторно, одним движением она подняла со всех столов рой ножей и вилок, - на секунду они повисли поблескивающим облаком над блюдами, - и направила его вниз сверкающим дождем. Убить вурдалака, упыря или порченного алмасты простой вилкой, конечно, невозможно, но впившаяся в глаз отточенная сталь остановит на время любого. Внизу заорали и завыли. Клубок распался. Тяжело дыша, стражники привычно группировались в боевой порядок. Из дальних покоев к ним на помощь прибывали все новые и новые солдаты. Но и нечисти прибывало… пожалуй, даже чересчур быстро. Вурдалаки, рыча и выдергивая из мертвых глазниц вилки и ножи, скалились, подняв голову. Марина чувствовала, как чужая ненависть окутывает ее черным облаком, обжигая кожу. Несколько тел на мраморных плитах пола истлевало удушающим дымом. Перед входными парадными дверями, сорванными с петель, темнело широкое отверстие, ведущее в тьму, из которой торопливо выкарабкивались порченные алмасты. "И это не один проход, королева, - донеслась до нее мысль Кота. - По всему первому этажу центральной части замка раскрылись эти чертовы лазы, доселе никому неизвестные!"

Охотник, пинком сбросив с лестницы тело вурдалака, уже вбежал наверх. От него пахло кислым запахом пороха и, как ни странно, чем-то металлическим. Так иногда пахнет раскаленная почти докрасна, осыпающаяся окалина со стальной полосы. Кот остался на ступенях рядом с Рыцарем. Оглянувшись, он понял, что королева уловила его мысленное послание, и взгляд его на мгновение потеплел.

Острое чувство опасности заставило Марину повернуться. Из ближайшей двери вывалился спиной вперед разъяренный стражник алмасты. На нем гроздью висели урчащие вурдалаки, пытаясь прогрызть толстую кожу и сталь его лат. Алмасты оторвал одного из нападавших и отшвырнул его в сторону, и Охотник снес ему голову одним выстрелом. Вторым он свалил огромного костлявого порченного алмасты, перебирающегося к ним через перила. Еще несколько по-обезьяньи раскорячившись, лезли по хвойным гирляндам к ним, на второй этаж.

Поверх дерущихся вымахнула черная, смазанная скоростью тень и метнулась прямо в лицо Марины. Она на секунду увидела все в замедленном времени: раззявленная пасть прыгнувшего на нее мертвеца, поворачивающийся к ней Охотник, в глазах которого вспыхнуло понимание того, что он уже не успевает спасти Марину; стражник алмасты, вывернувшийся из-под груды нападающих, и державший огромными лапами двух мертвых вурдалаков за шеи; мохнатые морды, застывшие в глубине темного зала; разгорающееся дымное пламя на сцене, там, позади, за рядами бархатных кресел.

В следующее мгновение она уже размахнулась и ткнула рукой прямо в скользкую вонючую пасть. Лязгнувшие по браслету огромные клыки не причинили ей никакого вреда. Один клык сразу сломался. Она хотела схватить тварь за скользкий холодный язык и вырвать его из щетинистого горла, но браслет вдруг выпустил из себя десятки тонких стальных игл, словно страшный морской еж. Руку ее обвил коптящий язык пламени… вурдалак рассыпался в клочья жирной пачкающей сажи. Иглы браслета "втянулись" обратно.

Марина закрыла глаза и стиснула зубы. Со стороны казалось, что она превратилась в статую юной девушки с раскинутыми в стороны руками. Все ее чувства обострились до последней стадии восприятия, той самой звенящей грани, за которой существует только стремительное соскальзывание в безумие. "Опасное состояние, - говорил когда-то Карла. - Надеюсь, вам обеим никогда не придется применять это… очень надеюсь". Да и не могли они тогда в полной мере овладеть этим искусством - очень уж юными были…

Расширяющимся невидимым кругом разошлась от нее волна, впитывающая в себя все и вся. Внутренним зрением с холодным, почти отстраненным вниманием, она зафиксировала и потуги древесного жучка внутри старой древесины перил, и голодное остервенение прорывающихся в замок вурдалаков. Она видела Карлу, оградившего Елизавету защитными чарами и дерущегося сразу с десятком врагов. Она чувствовала гнев и ярость боевых алмасты и людей, понявших, что врагов много больше, а помощь, наверное, еще далеко.

Ее захлестнула любовь и жалость ко всем ним и каждое сердце ответило ей такой же любовью… и каждый нападающий мертвец ответил ей вспышкой ненависти. Именно в эту удивительно ясную и пронзительную долю мгновения она уловила ужас и раскаяние старого Карлы, вдруг вспомнившего роковую ночь, когда явилась к нему Елизавета. И стал понятен "дар" Грызмага, его довесок к магическому усилию горевшего в лихорадке Карлы - возможность проникнуть во дворец королев в тот момент, когда это меньше всего ждут.

И она простила старого мага.

И почувствовала, что нападавшие вложили в натиск всю свою бесноватую силу. Продержаться до прихода помощи было можно. Целью нападающих была именно она - и вокруг нее концентрировалась вся холодная злобная мощь.

Марина вскинула руки. Она успела в эту крохотную долю секунды "сказать" каждому, что все не так уж и плохо, что можно и нужно сдерживать врага, не ожидавшего столь яростного отпора и уже теряющего свою наглость. И успела попросить у всех прощения за то, что сейчас сделает Карла - она уже не могла противиться всплеску его благодарности… его воистину титаническому всплеску магии…